– А насколько… насколько религиозным это все будет? – Насколько хотите. Такого ответа она не ожидала. – Мы можем спланировать службу так, чтобы она показывала, кто такие вы и кем был Дэнни. Упоминание о сыне в прошедшем времени для нее – как кровоточащая вена. – Я просто хочу почувствовать его рядом с собой. Хочу услышать его голос. Хочу узнать, как он там. – Он сейчас с Господом. – Передайте Господу, чтобы он дал мне какой-то сигнал – хоть что-нибудь! – чтобы я знала, что с ним все хорошо. Но она знает, что так это не работает – если вообще работает. Она жалеет, что сейчас могла бы поверить в Бога только для того, чтобы гневаться на него за то, что он забрал ее дитя. Когда Пол уходит, Бэт думает, что, может быть, ей нужно помолиться, но не находит в себе этих слов. Какой смысл? Есть только одно, чего она хочет по-настоящему, но она не думает, что Бог по-прежнему творит чудеса. Вместо этого она больше часа проводит на диване перед телевизором, переключая каналы с одних новостей на другие, и из этого жалкого транса ее выводит звук упавшего в почтовый ящик письма. Она смотрит на часы в углу телевизионного экрана: три минуты одиннадцатого. Послания сочувствия от исполненных лучшими намерениями посторонних людей тонкой струйкой сочатся к ней постоянно, но сейчас уже поздно, и это кажется ей навязчивым. Однако вместо ожидаемого белого прямоугольника на коврике перед дверью она обнаруживает сложенный клочок бумаги. Когда она разворачивает его, оказывается, что это записка, написанная аккуратным круглым почерком. Я не хотел вас напугать. Дэнни хочет связаться с вами. Пожалуйста, позвоните мне. СТИВ Внизу все так же аккуратно написан номер мобильного телефона. Бет держит записку дрожащими руками и вспоминает, как только что говорила Полу Коутсу. Передайте Богу, пусть подаст мне знак. Она не верит в такого рода вещи. И никогда не верила. Но что, если?.. Что, если?.. 22 Поздний вечер, четверть одиннадцатого. Детектив-сержант Элли Миллер не только не сдержала своего слова вернуться домой к вечернему чаю, но не успевает и ко времени, когда пора укладывать ребенка спать. Том говорит, что все понимает, но она думает, что он, возможно, говорит так, просто чтобы ей было легче. Дети делают это чаще, чем мы от них ждем, а в последнее время Том стал более чувствительным к эмоциям взрослых, чем это было раньше, – вероятно, потому, что сам оказался на их острие. Она успокаивает себя тем, что Фред, по крайней мере, уже не запомнит, как родители не приходили укладывать его в постель, и не будет относиться к этому так серьезно, как Том в его возрасте. Когда Фред просыпается по ночам, на его плач приходит Джо. Она плетется по ступенькам вниз, на проходную полицейского участка. Туда ее лично вызвала Бекка Фишер. Элли устало трет глаза, радуясь, что здесь нет зеркал. Сама Бекка всегда выглядит безукоризненно и собранно, как и положено женщине, у которой нет детей. – Хлоя Латимер написала мне, – говорит Бекка с огорченным видом. – Это насчет Марка. В ту ночь он был у меня, примерно до часу. Секрет тайного свидания на вершине скалы раскрыт. Первая реакция Элли – облегчение. Измена – это, конечно, ужасно, но все же гораздо лучше тех сценариев, которые уже начало рисовать ее воображение. Но за этим быстро следует другое чувство: ей заранее очень жаль Бэт. Это убьет ее. Затем наступает пора злости, и в ней закипает ярость. Да как они посмели?! Элли желает, чтобы Бекка произнесла это вслух. – И что вы делали? Свое презрение она выражает в насмешливом тоне, с которым это сказано, – в чем-то таком, что нельзя зафиксировать, чтобы потом использовать против нее. – Занимались сексом. – Бекка с вызовом выставляет вперед подбородок, но эта воинственность быстро сменяется раскаянием. – Да я все понимаю. Это было худшее решение в моей жизни. Они приводят Марка из камеры. С наступлением темноты комната для допросов перестает действовать как солнечные часы. Единственный свет, который проникает сюда снаружи, – это блеклое неподвижное сияние уличных фонарей, и от этого кажется, что время вообще остановилось. – Почему вы не рассказали нам, что в четверг вечером были с Беккой Фишер? – спрашивает Харди. – А вы как думаете? Если это выплывет… Харди скептически присвистывает. – Так вы насчет сплетен переживали? – Не сплетен, – отвечает Марк. – Насчет нескольких жизней. Моя семья. Бизнес Бекки. Если вы не жили в Бродчёрче, вам трудно понять, как такие вещи прилипчивы. – Он смотрит на Элли. – Ты не можешь сказать об этом Бэт! Это в первый раз, когда я был с кем-то еще. Возможностей у меня было много, но я никогда ничего такого не делал. Кровь у Элли закипает от праведного негодования за Бэт. Так он хочет себе медаль за все те разы, когда устоял? – Тогда почему же это случилось теперь? – спрашивает Харди. – Мы просто устали. Я женился в семнадцать лет. Был шанс попробовать чего-то другого… и я им воспользовался. – Но ведь речь шла исключительно об убийце Дэнни. Почему же вы нам не сказали? – Потому что… мне было стыдно. Раз в жизни я воспринял это как само собой разумеющееся – и потерял Дэнни. – Он совсем сломлен – прямо несчастный маленький мальчик. – Пожалуйста, не говорите Бэт! Это окончательно добьет ее. Чуть позже они стоят на балконе в кабинете Харди и смотрят, как Марк неровной походкой уходит в ночь, сунув руки в карманы и пиная попавшиеся на дороге камни. Домой он явно не торопится. То, что Элли придерживает факты насчет Сэндбрука и участия Харди в том деле, – она до сих пор не выбрала правильного момента, чтобы рассказать об этом Бэт, – плохо уже само по себе, однако это – намного хуже. Неправильно знать о браке подруги такое, чего она не знает сама. Это нарушает равновесие в дружбе, а Бэт сейчас и так совсем беззащитная. Эта информация тяготит Элли. Она всегда была оптимисткой, но сейчас столько времени пребывает в печали, что уже опасается, как бы эти изменения не стали перманентными. Она звонит Джо, сидя за своим рабочим столом. Проходит несколько гудков, прежде он отвечает, а когда он наконец берет трубку, она слышит приглушенный шум работающей посудомоечной машины. – Как там Том? Джо вздыхает. – Он спрашивал, не думаешь ли ты, что это он убил Дэнни. При этой мысли Элли закрывает глаза. – Надеюсь, ты ему сказал, что я так не думаю. – Ну конечно! А потом он спросил, почему ты должна быть полицейским, который всем этим занимается. – Что ж, мы все задаемся этим вопросом. Раздается странный писк, и она представляет себе, как он, садясь на диван, приземляется на одну из игрушек Фреда. На мгновение ей хочется поменяться с ним местами. Чего бы только она сейчас не отдала за его простые семейные обязанности, за великую и скромную жизнь домохозяйки. – Как там твой босс? – спрашивает Джо. – Все так же. Как будто и без него недостаточно тяжело. – Придерживай его своей добротой, Элл. Ты ведь всегда так делаешь. В его голосе слышится улыбка, и она улыбается в ответ. Чувствуя себя уже лучше, она возвращается к работе. Здесь же, за своим столом, она просматривает видеозапись, где Харди допрашивает Тома. Она видит, как маленький мальчик говорит, что Марк бил Дэнни. Она видит, чего ему стоит подорвать доверие Дэнни, даже когда речь о том, чтобы поймать его убийцу, и испытывает прилив гордости за сына, за его лояльность по отношению к другу. Она нажимает перемотку и просматривает ролик еще раз. – Разбил ему губу… То, что Марк распускал руки, кажется до боли правдоподобным. – Том сегодня был молодцом, – говорит Харди из-за ее плеча. – Он может поучаствовать в реконструкции событий той ночи на четверг. – Что? – ошеломленно переспрашивает Элли. – Нет. Я не хочу этого. Он только что потерял лучшего друга! Это может травмировать его на всю жизнь. – Может быть, предоставить это ему самому решить… – Нет! Я его мать. И тут решаю я. Это тот единственный случай, когда он не может воспользоваться своим служебным положением. Никто, даже Джо, и уж точно не какой-то там чертов Алек Харди, не может отменить ее решение. – Выходит, ваша причастность к этому расследованию за пределами этих дверей заканчивается. Он действительно обладает настоящим талантом превращать все положительное в негатив. Элли взрывается: – При всем уважении, сэр, отвалите от меня сейчас, а не то я написаю в чашку и швырну ее вам в голову! Харди пожимает плечами с таким видом, будто уворачиваться по ночам от чашек с мочой для него дело обычное. – Поговорите с… Как зовут вашего мужа? Джо. Погорите об этом с ним. И с Томом тоже. Упоминание имени Джо успокаивает Элли. Что там он ей советовал? Придерживать Харди своей добротой? Почему бы и нет? Все равно так, как сейчас складываются между ними отношения, они вряд ли могут продолжаться.