Сначала она звонит Хлое, чтобы выяснить, что происходит. Телефон ее выключен. «Спокойствие, спокойствие…» – думает Бэт, набирая номер Лары. Жизнь не может быть так жестока. Ей удается держать панику под контролем, когда Лара рассказывает ей, что Хлоя была очень тихая всю дорогу до Таунтона, а потом соскочила с поезда за считаные секунды до его отхода и до того, как другие девочки успели ее остановить. Она никому ничего не сказала. Этого не может быть. Этого не может быть с ней опять! Сидя одна на странной парковке, за многие мили от дома, она звонит Марку. 46 Мэгги Радклифф и Лил Райан стоят перед Элли бок о бок. – Привет, Мэгги, – говорит Элли. – Тебе уже лучше? Олли говорил, что тебе нездоровится из-за погоды. Нужно хорошо знать эту парочку, чтобы заметить последовавшее за ее словами едва уловимое движение. Нельзя сказать, что они как-то изменились внешне. Лил по-прежнему мягкая и тусклая, тогда как Мэгги жесткая и яркая, однако в данный момент Мэгги почему-то подавлена, а во взгляде Лил блестит холодная сталь. Мэгги открывает рот, но слов у нее нет. Она беспомощно поворачивается к Лил, которая говорит: – Я сама скажу, если ты не можешь. Женщины берутся за руки, и это прикосновение, похоже, вливает в Мэгги силы. – У меня был один посетитель… – начинает она. – В моем собственном офисе мне угрожала Сьюзен Райт. – Мэгги и Лил дружно вздыхают, испытывая явное облегчение после того, как имя произнесено. – Та самая, с собакой, которая работает, приглашая на морские экскурсии на катере. Я выяснила, что она пользовалась вымышленным именем, Элейн Джонс, и разоблачила ее. Она пришла ко мне в офис, когда я была там одна, и сказала… – Ее всю передергивает. – Она сказала, что знает людей, которые изнасилуют меня. Нас. Она опускает глаза. Понятно, что такая угроза уже сама по себе является умышленным правонарушением. – Господи! – Элли в ужасе. Она записывает имя ЭЛЕЙН ДЖОНС себе в блокнот печатными буквами. – Мэгги, мне жаль, что так случилось. Я обязательно пошлю кого-нибудь из постовых, чтобы он поговорил с ней. – Всего лишь постового? – удивляется Лил. Элли никогда не видела, чтобы она так агрессивно отстаивала собственные интересы, как сейчас защищает Мэгги. – Она угрожала изнасилованием! Она живет под вымышленным именем! В любое другое лето это событие оказалось бы у Элли на самом верху первоочередных дел. Во-первых, его необходимо было бы пометить как потенциальное преступление на почве ненависти. Но сейчас… – Я занимаюсь расследованием убийства, и оно не закончено. – Прозвучало это более раздраженно, чем ей того хотелось. – Простите, но вы должны понять, что мы обязаны уделять главное внимание делу Дэнни Латимера. А визит полицейских может быть весьма действенным средством. Я отправлю их туда сегодня же. Кажется, это немного успокаивает Мэгги. Элли оставляет при себе ироничное замечание насчет того, что в данной ситуации у рутинного вызова полицейского больше шансов сдвинуть дело с места, чем у еще одной улики по убийству, брошенной в зияющую черную дыру под названием «Операция “Когден”». – Если хотите, можете пойти туда вместе с ними. Только сделав это предложение, Элли вдруг соображает, как ее могла понять Мэгги. Прозвучало это так, будто она предлагает прессе субподряд на выполнение своей работы. Вероятно, так оно и есть. Вероятно, к этому все и пришло. – Спасибо, – саркастическим тоном отвечает Мэгги, но где-то в глубине души она чувствует удовлетворение, а это уже признак прежней Мэгги. Она уходит, Лил следует за ней. Элли вызывает по адресу Сьюзен постовых, предупредив их, чтобы они были готовы к возможным гомофобным нападкам в реакции фигуранта. Потом откидывается на спинку кресла и долго смотрит в белое небо за окном. Женщины среднего возраста угрожают друг другу изнасилованием. Боже мой, что происходит с этим городом? Впервые за последние несколько дней Мэгги отправляется в редакцию «Эха» с определенной целью. Если даже Элли Миллер не воспринимает эту угрозу серьезно, то шансов у нее с этим разнесчастным шотландцем практически нет. Он ведь не работает по подозрению. Но если ей удастся предоставить ему доказательства… Мэгги боялась даже копать вокруг Сьюзен Райт. Конечно, она сомневалась, что женщина, которая живет на парковке для трейлеров и имеет дело с крутыми парнями, могла поставить в ее офисе жучок, но какое-то чувство, сродни нерациональному суеверию, остановило ее тогда от того, чтобы взять выяснение всего этого в свои руки. Но это уже в прошлом. Больше Мэгги не позволит себя запугивать. Она выстраивает перед собой все, что необходимо: ее старый добрый «Ролодекс», стакан красного, ее электронная сигарета и ее телефон. Губы ее решительно сжаты. Она листает «Ролодекс», чтобы освежить в памяти старые имена. Ее картотека нуждается в обновлении: некоторые из этих людей уже вышли из игры, другие – умерли. Но здесь по-прежнему масса контактов, к которым она может обратиться. Мысленно она расставляет их в порядке полезности и звонит Мику Оксфорду, блестящему свободному журналисту, у которого на Флит-стрит было прозвище Ходячая Энциклопедия. – Я не умерла, просто переехала в Дорсет, – говорит она, отвечая на удивленный голос на том конце линии. – Ищу что-нибудь на Сьюзен Райт, также известную под именем Элейн Джонс. Может, что-то есть в твоих архивах? Где-то года с восемьдесят пятого, плюс-минус год. Цена вопроса – бутылка «Джеймисона», мой сладкий, которая уже ждет тебя. Свои координаты сброшу по имейлу. Привет семье. С каждым новым звонком она чувствует, как возвращается прежняя сила. Она уже обзвонила десять номеров из трех десятков намеченных, когда в комнату входит Олли. – Вы вернулись! – восклицает он, радостно улыбаясь. Он даже сам не знает, насколько прав, причем во всех смыслах. – Действительно вернулась, – говорит она. – Сто лет уже этим не занималась. Бросай сумку и подключайся. Обзвони этих людей, скажи, что я ищу все, что удастся узнать по Сьюзен Райт. Брови Олли удивленно лезут на лоб. – Это та женщина с собакой? А какое она имеет отношение ко всему этому? Мэгги сомневается, стоит ли рассказывать Олли о ее угрозах. И выясняется, что не стоит, но теперь уже по другим причинам. Раньше ее заставлял молчать страх. Теперь же – гордость. Ей стыдно, что у нее ушло столько времени, чтобы собраться и начать действовать. – Вот это мы и должны выяснить, – говорит Мэгги. – Если полиция не хочет копнуть вокруг нее, мы должны сделать это сами. Олли берет телефонную трубку, чтобы сделать первый звонок, но его отвлекает факс, внезапно оживший за спиной. Он удивленно оборачивается. – Кто это в наше время еще пользуется факсом? – Да ладно тебе, дитя будущего. Мой старый контакт до сих пор пользовался бы чернильницами, если бы ему это позволили. – Она обрывает вылезшие из аппарата страницы и читает. – Но вот что я тебе скажу: Мик Оксфорд действительно знает, как найти то, что необходимо. Я могла и не ковыряться в своем «Ролодексе». Однако по мере того, как Мэгги вчитывается в крупнозернистый текст, улыбка ее тает. Представшая перед ее глазами леденящая кровь история заставляет поверить в угрозы Сьюзен Райт. Теперь нет сомнений, что она знает людей, которые могли бы изнасиловать Мэгги или даже хуже. Но, умея профессионально писать текст, она в такой же степени умеет и читать между строк: в этой истории есть особый подтекст, слабое место, которым Мэгги без колебания не преминет воспользоваться. – Это золото, Олли, – говорит она, – просто золото! Она просит Олли отвезти ее на парковку автоприцепов. Ее вновь объявившейся бравады хватает пока только на это. Пока Олли ждет в машине, она громко стучит в стеклянную дверь трейлера номер три. Когда никто не отвечает, она липкой лентой приклеивает кое-что к двери снаружи: это конверт с ее именем на нем и логотипом «Эха Бродчёрча» в правом нижнем углу. Вечером, когда Лил заезжает, чтобы забрать ее, она не может удержаться от довольной ухмылки. – Чего это ты так радуешься? – спрашивает она, когда Мэгги усаживается на пассажирское сиденье. – Я сделала ее, – просто говорит Мэгги. Лил широко улыбается в ответ и наклоняется, чтобы поцеловать ее в щеку. – Добро пожаловать домой! Харди направил детективов собирать информацию о Поле Коутсе, и сейчас Миллер подытоживает все, что им удалось найти. – До Бродчёрча три года был помощником викария в Дорчестере. Никаких нареканий. До этого – небольшая деревушка в Уилтшире. Поговорили с людьми из местной паствы – тоже все нормально, но потом я натолкнулась на одного из родителей, ребенок которого тогда был в младшей группе воскресной школы. По его словам, однажды Пол пришел на занятия немного навеселе и швырнул Библию в голову мальчика. Ребенка увезла скорая. А Пола потихоньку сплавили оттуда. – Думаю, пришло время пригласить это духовное лицо к нам для небольшой беседы, – решает Харди. Сначала разговор ведется в неформальной обстановке, при открытых дверях комнаты для допросов, и крутится вокруг того, когда Пол Коутс в последний раз пользовался лодкой Олли Стивенса. – Я брал ее всего только раз, вероятно, где-то год назад. Я думал, что в моем нынешнем положении я буду – как бы это сказать? – в большей степени рыбаком, что ли. Поэтому взял лодку и удочку и, конечно, ничего не поймал. Впрочем, результат все-таки был: я прилично обгорел на солнце. На губах Пола расцветает улыбка святого, и Харди готовится смести ее с его лица. – Как давно вы посещаете собрания анонимных алкоголиков? Это срабатывает. Улыбка сменяется выражением раздраженной досады. – Понятно. Я публично высказал недовольство вашими просчетами с Джеком Маршаллом, и теперь вы мне это припомнили. Но Харди не клюет на эту наживку. – Ничуть. Почему Йовил? – Потому что я имею право на приватность и не хочу сталкиваться со своими прихожанами. – Все самообладание Коутса испарилось в считаные секунды. – А почему вас это интересует? Это имеет отношение к делу? – Вы пили в ночь смерти Дэнни? – Я не пью уже четыреста семьдесят три дня. – Он поворачивается к Элли. – Он у вас всегда такой подозрительный?