Харди переводит дыхание, собираясь напомнить, как мало времени у них осталось, но его прерывает зазвонивший на столе телефон. – Рад, что застал вас, – говорит Пол Коутс, когда Харди берет трубку. – Могли бы вы сейчас прийти в церковь? Только один. Харди никуда выходить не собирался. Он с ужасом смотрит на свою правую руку, которая отказывается браться за дверную ручку. Это больше похоже на поглаживание металла, чем на попытку взяться за него. Он пробует еще раз. Такое впечатление, что в плечо ему вставили чужую руку, и тело отказывается признавать ее. Такое с ним в первый раз. Харди чувствует, что все наблюдают за тем, как он меняет руки. Его левая лишь незначительно сильнее правой, но этого достаточно, и с громадным усилием он все-таки поворачивает ручку и открывает дверь. На улице он на мгновение ощущает леденящий ужас от того, что с ним происходит, но затем отбрасывает эти мысли в сторону. По пути к церкви Святого Эндрю Харди прячет руки в карманы: он им больше не доверяет. По крайней мере, хоть ноги его слушаются и без происшествий доставляют к месту назначения. Кладбище возле церкви наполнено пением птиц. Пол Коутс в пасторском воротничке и джинсах ждет его внутри, на скамье возле входа. Они достаточно часто схлестывались, чтобы при встрече опускать светские любезности, и Харди благодарен ему за это. – Это ноутбук Тома Миллера, – кивает Коутс на бесформенный кусок черного пластика у себя на коленях. – Я поймал его за тем, что он крушил его на церковном кладбище. Харди с трудом пытается понять. – Он пытался от него избавиться? Почему он решил сделать это после того, как погиб его лучший приятель? – А они действительно были близкими друзьями? – говорит Коутс, как будто эта мысль только что пришла ему в голову. – Я особых подтверждений этого никогда не замечал. Более того, за пару месяцев до смерти Дэнни мне даже пришлось разнимать их. Том тогда буквально накинулся на Дэнни. Харди вспоминает неожиданную вспышку Тома на поминках Джека Маршалла и пересматривает происшедшее в свете вновь поступившей информации. Коутс хмурится. – Я сообщил об этом родителям обоих. Элли должна была вам об этом сказать. Харди качает головой: он одновременно и удивлен, и не удивлен. Если Миллер не может заставить себя серьезно относиться к такому типу, как Найдж Картер, в качестве подозреваемого, она в принципе не может быть объективна в отношении своего драгоценного Тома. – Я должен вам кое-что сказать, – говорит Коутс и краснеет. – Том знает, что эта штука у меня. Он угрожал мне, что скажет, будто я приставал к Дэнни, если я вам это передам. – А вы приставали? Ответ следует без малейших колебаний: – Нет. Харди берет пакет и складывает в него обломки компьютера. – И сколько все это у вас находится? Коутс смотрит на часы. – Чуть больше двадцати трех часов. – Довольно долго для хранения улики. Я полагаю, что кто-то вроде вас мог бы покопаться во всем этом и удалить все, что его не устраивает. От таких инсинуаций у Коутса глаза буквально лезут на лоб. Харди разочарован, что больше, похоже, не будет возможности так позлить пастора. Он решает удалиться, пока инициатива еще у него. Он не так разбирается в компьютерах, как Пол Коутс, но все же знает, что на жестком диске ничего не спрячешь. Он уже поворачивается, чтобы уйти, но один, последний вопрос, который жжет ему губы, вырывается сам собой: – Как вам удается сохранить веру среди всего, что здесь происходит? Это очень прямой вопрос, без всякого сарказма или подначивания, и Коутс воспринимает его правильным образом. – Я спрашиваю, что происходит. – Он воздевает к небу пустые ладони. – У меня есть вера, что Бог все решит. И что именно поэтому Он прислал вас сюда. – Не хочется вас огорчать, но Он меня сюда не посылал. Коутс возвращает Харди сардоническую улыбку. – Он как раз и хочет, чтобы вы так думали. Пластиковый пакет шелестит у Харди под мышкой, когда он ступает по комковатому дерну кладбища. Свободной рукой он набирает номер Рут Кларксон, эксперта по компьютерам из отдела криминалистики, которую знает по прошлой работе. – Окажите мне услугу, только по-тихому, – говорит он. – Тут все очень запутанно. Мне необходимо, чтобы вы кое-что извлекли для меня с жесткого диска. Все, что найдете, перешлите на мой персональный почтовый ящик. А еще все это необходимо сделать быстро. – Страдая, он терпит вежливую светскую болтовню Рут так долго, как только может, но затем прерывает ее на полуслове: – Послушайте, мне нужно бежать. Люди ждут. Буду вам очень благодарен. 57 За обедом Дин постоянно называет Бэт «миссис Латимер», и от этого она чувствует себя так, будто она мать и Марка. Все в этот вечер удивительным образом проходит уж очень правильно и официально: свечи посреди обеденного стола, да, собственно, и сам факт того, что они вообще сидят за этим самым столом. Бэт, похоже, очень старается произвести на Дина впечатление, как и он старается впечатлить ее, и она теряется в догадках, чего это они оба так лезут из кожи вон, потому что и так видно, что он – нормальный парень. Не шикарный, не грубый. Просто нормальный. Как все они. Она понимает, что все его усилия ради Хлои, и ценит это. К тому же он симпатичный, и у него есть мотоцикл. Она бы и сама, наверное, запала на него, будь ей столько, сколько сейчас Хлое. После того как с едой покончено, Дин застенчиво преподносит Бэт подарок. – Это для всех вас. За то, что приняли меня, и вообще на будущее, – говорит он. Развернув упаковку, она находит там очень славного игрушечного кролика. – Это для вашего нового малыша. Удержаться Бэт не может, слезы просто переполняют ее. Дин напуган и подавлен. – Простите, – извиняющимся тоном, запинаясь, бормочет он. – Я не хотел вас расстраивать. Марк говорит за всех: – Все в порядке, приятель. Сейчас просто все немного запуталось. – Да, – говорит Дин и растерянно водит вилкой по своей уже пустой тарелке. – Он был хорошим парнем, ваш Дэн. Бэт улыбается. Иногда все бывает удивительно просто: человек, который знал Дэнни, помнит его правильно. И это значит для нее больше, чем все неуклюжие соболезнования типа «Мне ужасно жаль, я так сочувствую вашей потере». – Слышно что-нибудь про Найджа? – спрашивает Бэт у Марка. – Я спрашивал Пита, но тот сказал, что новостей пока нет. – Это не Найдж, папа, – говорит Хлоя. – Я не верю этому. Этого не может быть. – Так уж получается, – убитым голосом говорит Марк. – И дело не только в Дэнни, а в том, как это все заставило нас теперь смотреть друг на друга. Мы уже никому не верим. И я не знаю, как мы от этого будет избавляться, даже когда все наконец закончится. «Вот именно, – думает Бэт, – когда все закончится». Не похоже, чтобы это куда-то двигалось; наоборот, создается впечатление, что они вообще откатываются назад. Еще немного, и они уже будут мыслить категориями «если» вместо «когда». – Хлоя права, – говорит Дин. – Это не может быть Найдж. Они с Дэном прекрасно ладили. Я замечал это всякий раз, когда мы ходили ловить всякое зверье. Взглянув на Марка, Бэт понимает, что это новость и для него тоже. Дин сразу замечает, что они шокированы. – Они приходили поздно вечером ко мне на ферму, и оттуда мы уже шли вместе. Дэнни говорил, что все о’кей. А Найдж сказал, что вы в курсе. Они оба говорили, что вам об этом известно. Лицо Марка холодно как лед. – Нет, – говорит он. – Мы об этом ничего не знали. Найдж Картер идет по центральной улице Бродчёрча неторопливой поступью невиновного человека. Но, может быть, это медленная и осторожная походка человека, который знает, что за ним следят, потому что внезапно, без всякого предупреждения, он ныряет в малозаметный переулок и бросается бежать. Он зигзагами мчится по хитросплетению городских улочек и пешеходных дорожек, пока наконец не оказывается у парковки для автоприцепов. Натянув на голову капюшон, он крадется вдоль задней стороны трейлеров, внутри которых бормочут включенные телевизоры и кипят в кухнях кастрюли. Сьюзен Райт с пачкой молока в пакете возвращается домой и находит там Найджа, который сидит на диване, обнимая Винса за шею. – Ну вот я и получил новую жизнь, – сердито говорит он. – Получил свою семью. – Давай, мой мальчик, спусти пар. Господи, ну вылитый отец! – Я не хочу о нем слышать, – шипит Найдж сквозь стиснутые зубы. – Он многое понимал неправильно, – пытается успокоить его Сьюзен. – Он просто запутался. Но в глубине души он был хорошим человеком. Как и ты являешься хорошим мальчиком. Найджел, ты в беде, и я это понимаю. – Да ничего ты не понимаешь! Как ты могла сказать им, что это был я? – Потому что так оно и было. Найдж вытаскивает нож. – Если ты не уберешься отсюда в течение часа, я выпотрошу твою собаку, пока ты будешь спать. Он ухмыляется ей сквозь слезы кривой усмешкой маньяка. Сьюзен изучающе смотрит на него.