Теперь, сидя в самолете, Гуров раздумывал над словами напарника. Лететь ему предстояло четыре часа. С учетом разницы во времени в Новосибирск самолет прибывал в половине восьмого вечера. Следователь Еремин обещал встретить полковника в аэропорту, но на теплый прием тот не особо рассчитывал. Все-таки перед отъездом Стас Крячко успел заразить его своим пессимизмом. Однако сомневался Гуров напрасно. Следователь Еремин ждал его у выхода из терминала. Это был серьезный мужик в форме, с черным кейсом в руках. Седоватые волосы зачесаны назад, глаза уставшие, вокруг сетка лучиков-смешинок, а на лбу полоска от фуражки. – Гуров Лев Иванович, – достаточно громко произносил он и внимательно вглядывался в лица неспешно идущих пассажиров. – Я Гуров, – сказал полковник и помахал рукой, привлекая его внимание. Еремин коротко кивнул, дождался, пока московский гость поравняется с ним, и протянул руку. – Вечер добрый, товарищ полковник. – Еремин крепко сжал ладонь визитера. – Добро пожаловать в Новосибирск. – Давно ждете? – спросил Гуров. – Четверть часа, – ответил Еремин. – От нашего отдела до аэропорта на машине ровно тридцать пять минут. Выехал с запасом. Вы без багажа? – Только ручная кладь, – ответил Гуров и приподнял небольшой рюкзак, с которым последние годы путешествовал, если поездка не предполагала быть долгой. – Тем лучше. Пойдемте, моя машина у выхода. – Еремин пошел вперед, показывая дорогу. В отдел он полковника не повез, по дороге сообщил ему, что не стал заказывать гостиничный номер. – У меня дом в десяти минутах ходьбы от отдела. Четыре комнаты, а я один. Все удобства. Гостевая комната готова. Предлагаю остановиться там. И харч домашний, и вопросы решать проще. – А что один-то? Семьи нет? – спросил Гуров. – Есть, как не быть, – ответил Еремин и улыбнулся. – Жена и трое ребятишек. Два пацана и дочка. Ей до школы год, мальчишкам – три. У жены отпуск, так она ребятню к бабкам-дедкам повезла. – Далеко живут? – В Москве, – ответил Еремин и рассмеялся весело, от всей души. – Действительно смешно. Я к вам, они к нам, – проговорил Гуров. Этот следователь ему уже понравился. – Значит, договорились. Сегодня уж точно у меня ночуете, а завтра видно будет, – подытожил Еремин. Через час хозяин и гость сидели за столом в уютной, жарко натопленной кухне, ели пельмени домашнего приготовления, пили чай и беседовали. – Я ведь понимаю, почему вы прилетели, – проговорил Еремин, когда тарелки опустели. – Решили, что местные опера и следаки пустили дело на самотек, поэтому и результатов никаких не добились. Но это не так. Работать мы умеем и не ленимся, да только впустую все. Дело Сушко действительно глухарь. – Может, и так, – осторожно произнес Гуров. – Но уж никак не несчастный случай. Хотя бы с этим вы спорить не станете? – Это уже чужая выдумка, – сказал Еремин и пожал плечами. – Наше дело маленькое. Начальство приказывает, мы выполняем. – Вот как? Выходит, это сверху приказ спустили? – Только без передачи, – предупредил Льва Ивановича Еремин. – Вы-то уедете, а нам здесь работать. – Раз уж мы вместе едим-пьем, да еще и ночевать под одной крышей собираемся, то, может, официоз для начальства оставим? – предложил Гуров хозяину дома. – Идет, – согласился Еремин. – Тогда вопрос. Сам-то ты понимаешь, что никакой это не несчастный случай? – Да, конечно. Здесь и дегенерат полный сразу все поймет, – со вздохом ответил Еремин. – Но что я могу сделать, если карты так легли? Начальству висяк не нужен. Оно не хочет показатели к концу года портить. А убийцу мы найти не сможем, это как пить дать. Хитрый, паскуда. – Давай по порядку. Ты на место сам ездил? – Сам. И улики сам собирал, и свидетелей опрашивал, – ответил Еремин. – С друзьями Сушко общался, на работу к нему две недели подряд каждый день ездил, все думал, отыщется какая-то зацепка. Нет, не сложилось. – Что, совсем ничего? – Я то, что в отчет не вошло, расскажу, а там сам решай, – проговорил Еремин. Гуров кивнул, и следователь начал доклад. В половине пятого утра в единую службу спасения поступил звонок. Мол, на старой ветке железнодорожного депо вниз головой висит человек. Дежурный оператор попросил абонента представиться. Вместо этого тот назвал номера ветки и цистерны, после чего бросил трубку. Оператор тут же связался с ближайшим отделом полиции, тем самым, где в эту ночь дежурил Еремин. Пока собиралась бригада, следователь поговорил с начальником охраны депо. Тот пообещал ему выслать провожатого, который к приезду опергруппы уже будет знать, где искать ту самую цистерну. На место бригада приехала около пяти утра, через пятнадцать минут после звонка. Работяга из депо встретил ее у входа и сказал, что машину надо оставить за воротами, потому как дальше автомобильной дороги попросту нет. Шли они долго, минут двадцать. Потом провожатый остановился и указал на цистерну в крайнем ряду. Еремин сверил цифры, они совпадали. Дальше пролетарий не пошел, сослался на то, что жутко боится жмуриков. Сотрудники полиции оставили его в покое, сами двинулись к цистерне. На ней действительно висел мужчина. Голова его опустилась до середины бочки, руки – еще ниже. Добраться до него можно было, лишь поднявшись по металлической лестнице, предназначенной для одного человека. Первым это сделал судмедэксперт. Вскоре он спустился, констатировал смерть и заявил, что тело можно снимать. Для дальнейшего осмотра не имеет значения, висит оно или лежит. Тело было снято и осмотрено. На волосах и лице мазут, видимых повреждений вроде бы нет. Карманы пустые, на пальцах ни печаток, ни колец, на шее даже креста нет. Одежда внешне совершенно обычная, без вычурностей, но и не нищенская. Отпечатки пальцев были сняты и с трупа, и с лестницы. На наличие таковых эксперт проверил и крышку. Опера поискали личные вещи покойника, которые могли выпасть из карманов, но ничего не нашли. Свидетелей в самом депо искать было бесполезно. Гулять в такие места люди не особо ходили. Рабочие заканчивали свои дела в пять вечера, и до восьми утра депо стояло пустым. Охрана там была, совершала обходы каждые два часа. Территория большая, один круг длился около двадцати минут, и это если быстрым шагом. Но с народом Еремин все равно побеседовал. Он выяснил, что охранники частенько пренебрегали выполнением своих обязанностей. Редко кто пару-тройку раз прогуливался по депо. Большей же частью они делали обход, когда принимали смену и собирались сдавать ее. Камеры стояли по периметру и по четырем промежуткам между путями. Но и этот способ контроля работал через пень-колоду. Еремин получил записи лишь с третьей части камер. Остальные, как выяснилось, вышли из строя, а замена их планировалась только к началу ноября. На отсмотренных записях ничего подозрительного Еремин не увидел. Когда была установлена личность жертвы, следователь поехал в банк. Там его приняли директор этого заведения и заместитель начальника охраны. Сушко они характеризовали только с положительной стороны. Дескать, не пьет, не курит, в азартные игры не играет, в сомнительных связях не замечен. Жена Сушко отвечать на вопросы не могла, слегла в больницу с нервным срывом, но разрешение на осмотр квартиры оставила. Еремин нашел там мобильник Сушко. Он проанализировал звонки, выписал номера, по которым Сушко звонил чаше, и приступил к проверке. С Евгением Шаниным, чей номер в журнале вызовов повторялся с завидной регулярностью, следователь разговаривал дважды. Первый раз, когда он сообщил ему о смерти Сушко, тот вообще ничего связного сказать не смог. Он лопотал что-то невразумительное про карму, судьбу и злой рок. Еремин предупредил его, что будет звонить повторно, и отключил телефон. Второй звонок оказался чуть более продуктивным. Шанин подтвердил тот факт, что с Николаем Сушко был знаком лично. В молодые годы они вместе начинали строить трудовую карьеру. По поводу настойчивых звонков Сушко Шанин сказал, что тот решил перебраться в Москву и просил у него протекции. Мол, напиши мне характеристику получше, дай рекомендации, подыщи местечко в НИИ, где работаешь сам. Шанин сказал следователю, что отказал Сушко по всем пунктам. Не потому, что работник он плохой, а из соображений возраста. Покидать насиженное место в шестьдесят с хвостиком? Шанин посчитал это блажью. Он вовсе не собирался способствовать разрушению привычного уклада жизни друга, пусть и бывшего. Еремин не поверил ни единому слову, сказанному Шаниным, только что он мог поделать? Тот находился в Москве, а сам следователь – в Новосибирске. На расстоянии да по телефону на свидетеля не особо повлияешь. Почему не поверил? Да потому, что убили Сушко. Можно было предположить, что начальнику службы безопасности ведущего банка города кто-то начал угрожать расправой, поэтому он и решил срочно переехать в столицу, подальше от опасности. Обратиться к другу, на постоянной основе проживающему в Москве, да еще имеющему немалый вес и солидные связи, это, конечно же, ход умный. А вот дальнейшее его поведение совершенно логике не подчинялось. Допустим, ты получил отказ по всем направлениям, а угроза твоей жизни никуда не делась. Что, по логике вещей, ты должен предпринять дальше? Все равно уехать, пусть и без протекции. Деньги, как выяснил Еремин, у Сушко водились, причем немалые, даже по столичным меркам. На кой ляд с такими средствами сдалась протекция? Продать квартиру в Новосибирске можно и потом. На жилье в Москве у Сушко хватало с лихвой. Что же касаемо работы, то с таким послужным списком он без нее не остался бы, это как пить дать. Пусть не начальником охраны, но рядовым устроился бы. Пенсия, плюс зарплата, как-нибудь прожил бы. В любом случае это лучше, чем то, что произошло. С женой Сушко Еремин в итоге встретился. Пользы он от этого не получил, но совесть свою успокоил. Про опасность и угрозы супруга Сушко не слышала, насчет переезда в Москву – тем более. Муж ни разу подобный разговор не заводил. По его поведению не было заметно, чтобы он собирался кардинально менять жизнь. Сама она работала врачом в городской клинической больнице, получала хорошую зарплату и даже не помышляла о том, чтобы переехать в столицу. Остальные следственно-разыскные мероприятия принесли еще меньше пользы. Аноним, который звонил в единую службу спасения, так и не был найден. Номер, с которого поступил вызов, принадлежал новосибирскому пенсионеру, который три года как умер. Звонков с него больше не было. Сотрудник сотовой компании объяснил следователю, что такое иной раз происходит тогда, когда сим-карта повреждена физически. Следствие зашло в тупик. Пару недель начальство снимало с подчиненных стружку за недобросовестную работу. Потом пришло распоряжение переквалифицировать убийство на несчастный случай и сдать дело в архив. Так Еремин и сделал. Выслушав доклад следователя, полковник, в свою очередь, рассказал ему о происшествии на Дорогомиловском мосту и причинах, вынудивших его лететь в Новосибирск. Еремин посочувствовал гостю. Один глухарь, это еще куда ни шло, но два – уже явный перебор. Но Гуров не отчаивался. С момента убийства Сушко обстоятельства изменились, появились новые факты. Их-то он и собирался использовать. Спать они с Ереминым легли ближе к полуночи, встали в семь, наскоро перекусили и поехали в отдел. Там Еремин передал Гурову все адреса и телефоны, после чего каждый отправился по своим делам. С супругой Сушко Гуров хотел встретиться в первую очередь. Он созвонился с ней и получил разрешение на визит, но никак не ранее половины двенадцатого. До этого времени у нее были назначены процедуры, отложить которые она не могла. Сыщику пришлось менять свои планы, связываться с новым начальником охраны банка, назначать встречу всему личному составу этой службы и ехать в данное заведение. Встреча с сотрудниками службы безопасности проходила в комнате отдыха, расположенной на первом этаже. Лев Иванович полагал, что это помещение находится под наблюдением начальника охраны, сомневался в том, что кто-то из работников станет в таких условиях особо откровенничать, но решил пока свои условия не ставить. Будет необходимость, он встретится с заинтересовавшим его свидетелем вне стен банка. А пока пойдет и так. Это мероприятие дало результат далеко не сразу. Восьмым по счету в комнату вошел охранник лет шестидесяти с сердитым взглядом и с порога начал предъявлять претензии: – Вот вам делать нечего, думаете, и у остальных забот нет? А у меня, между прочим, законный выходной. Две недели без продыху, за всех лентяев поработать успел. Еле выбил себе выходной, а тут вы! Думал, на дачку сгоняю, землю хоть вскопаю, жена совсем одна замоталась. Ан нет, шиш тебе, господин Бирюков. Пусть жена одна сеет-пашет, а ты изволь столичных тузов ублажать. – Стоп-стоп, притормозите-ка, гражданин Бирюков, – поспешил остановить его Гуров. – Возможно, вам и кажется, что процедура сбора информации является лишь пустой тратой времени, но поверьте моему опыту. Восемьдесят процентов преступлений раскрыты именно благодаря качественному опросу друзей и коллег жертвы. – И кто же у нас жертва на этот раз? – Бирюков слегка стушевался. – Жертва все та же. Гражданин Сушко, ваш бывший начальник, – ответил Гуров. – Вот те на! Опять Колькины кости ворошить станете? И когда вам только надоест? – возмутился Бирюков. – Вы бы хоть определились, убили его, или там несчастный случай приключился. А то у вас мнение меняется, как настроение у беременной бабы. – В данный момент наша задача как раз и состоит в том, чтобы поставить точку в этом вопросе, – заявил Гуров. – Вы, судя по всему, можете нам в этом помочь. – Это по каким же именно признакам вы так рассудили? Третий глаз открылся, мысли мои читаете, или так, бросок наугад? – Бирюков явно не собирался переходить на миролюбивый лад.