Ее отвели в камеру, сняли наручники, закрыли дверь на замок и оставили одну. Руки неприятно ныли, несмотря на относительно короткое пребывание в железных браслетах. Они оказались довольно тяжелыми и сильно натирали нежную кожу. На запястье остались красные следы, которые завтра превратятся в синяки. Ирэн посмотрела вокруг. Маленькая комнатушка с лавкой у стены и унитазом в углу. «Унитаз в углу. Прекрасно! – В голову мощным потоком лезли идиотские мысли. – Разве профсоюз заключенных, если такой вообще существует, не отстоял права своих подопечных? Это же унизительно! В конце концов, не все люди, попадающие сюда, виновны в преступлении. Интересно, существует ли профсоюз заключенных? Ирэн, ты больная! Какой профсоюз? – остановила она себя. – Ты оказалась в полной заднице! Соберись! Тебе нужен адвокат! Но единственный адвокат во Франции, которого ты знаешь, – это твой бывший клиент. «Месье Рошаль, помните, я продала вам дом в прошлом году? Как поживаете? Оу, кстати! Не могли бы вы вытащить меня? По старой дружбе! А то у меня тут подругу грохнули, и в моей сумке нашли ее шарф и нож»». Как и всегда во время стресса, Ирэн начинала вести воображаемые диалоги сама с собой. Она проговаривала их про себя с бешеной скоростью, хотя внешне это и напоминало ступор. «Интересно, весь этот бред, который проносится в моей голове, уже можно считать императивными голосами или еще нет? Так, ладно. Соберись! – в сотый раз приказала она себе. – Мне подложили нож и шарф Катрин. Они взяли его на экспертизу, но я-то точно знаю, что это ее шарф. Кто-то хочет меня подставить. Кто? Анна, которая была у меня всего час назад, – идеальная кандидатка, но меньше всего это похоже на нее. Во-первых, в это просто не верится: она всегда вежливая, воспитанная и, честно говоря, для такого слишком простовата. Представить ее можно только с тазом и ершиком в руках, максимум подслушивающую у двери. Но никак не с ножом. На убийцу она просто не тянет. И потом, зачем ей меня подставлять? Но, с другой стороны, почему она так быстро прискакала ко мне после вчерашнего звонка? Еще это могут быть те же мужики, что были у Катрин в квартире. Они забрали картины, могли прихватить и шарф. А потом уже завернуть в шарф нож и подкинуть мне. Они запросто могли вскрыть мою квартиру так же легко, как квартиру Катрин. Ночью, например. И они больше похожи на убийц, чем Анна». Мысль о том, что ночью в ее квартиру могли забраться убийцы, заставила Ирэн поежиться, и она вдруг почувствовала сильный страх. Еще непонятно, где безопаснее находиться: здесь, рядом с жандармами, или дома, куда в любой момент могут проникнуть убийцы твоей подруги. Пожалуй, здесь. Если встанет выбор, что она предпочтет? Выйти отсюда и умереть от рук убийц или остаться в живых, но провести свои дни в тюрьме? Она посмотрела на унитаз в углу. «Умереть! А что, если?.. Стоп! А с чего я взяла, что здесь безопасно? Если предположить, что один из двух мужиков из квартиры Катрин был капитаном Фонтеном, тогда он же мог подбросить мне нож! С чего они вдруг решили обыскать мой дом с утра пораньше и нашли то, что не принадлежит мне? Да он сам же и подбросил его. Интересно только почему? Хочет побыстрее закрыть дело, подставив первого попавшегося человека, или сам замешан в ее смерти?» Размышления Ирэн прервали громкие звуки в коридоре. Жандарм вел под руки немолодую женщину, накрашенную и одетую так, как одеваются жрицы любви: ярко-розовое короткое платье открывало толстый слой целлюлита на бедрах, а ярко-голубые тени и густые наращенные ресницы не могли замаскировать старость и потрепанность. Лейтенант открыл камеру, где находилась Ирэн, завел престарелую проститутку и ушел. – Ну че, подруга, за что тебя? – спросила она Ирэн. Та сделала вид, что не слышит. – А-а-а! Гребаная вонючая целка! Думаешь, если одета, как старая клизма, в дорогие шмотки, то ты лучше меня, да? Ирэн оторопела от неожиданности и на всякий случай сделала шаг в сторону. От ее новоиспеченной соседки несло алкоголем, перегаром и рвотой. – Отходишь от меня! А я не гордая. Я могу подойти поближе. – Вы нормальная? – возмутилась Ирэн. – Уйдите от меня! Я вам не подруга и разговаривать с вами не хочу. Проститутка хотела что-то ответить, но ее начало тошнить, и она рванула к унитазу. Не чувствуя брезгливости, она наклонилась пониже, руками уперлась в грязный ободок, чтобы иметь опору, и минут пять исторгала содержимое желудка. Волосы ее елозили по грязному унитазу, но ее это не волновало. Ирэн отошла подальше и закрыла уши руками, чтобы как-то заглушить доносящиеся звуки. «Я не выдержу здесь и дня, – подумала она. – Надо выбираться отсюда». Проститутка закончила и снова обратилась к Ирэн: – Сигарета есть? Ирэн все так же молчала. – Нет? Ну и ладно. Вот приедем в тюрьму, я тебе вспомню, дырка ты вонючая, как ты от меня нос воротила! Маму Рози там все уважают. Я тебе устрою! – Проститутка явно вышла из себя. – Личико твое искромсают в первый же день, а потом пойдешь у меня по кругу. Буду за тебя двойную цену брать. Я с тебя эту спесь собью! Будешь у меня срать по команде. Подожди еще. Ирэн стояла и не могла поверить в услышанное. Как в ее жизнь могла вторгнуться эта безобразная, опустившаяся женщина? Как их миры вообще смогли пересечься? Проститутка тем временем сбросила свои дешевые кричащие туфли, легла на лавку и захрапела. «А если все так и случится? – в ужасе думала Ирэн. – Что, если они свалят все на меня и я окажусь в мире вот таких людей?» Глава 27 – Мерзавка! – кричала мадам Бушар на Анну. – Ты думаешь, я не знаю, что это твоих рук дело? – В ярости она схватила с пола тапку и ударила Анну по плечу. Потом еще и еще. – Ты одна имеешь доступ в мою комнату. Думаешь, я не могу сложить два и два, ты, глупая девка? Я перевидала таких, как ты, сотни! Завистливая и лживая! Я эту породу чую за версту! – Мадам, я не понимаю! – воскликнула Анна. – «Мадам, я не понимаю!» – скривив губы, передразнила ее мадам Бушар. – Все ты понимаешь, хитрая ты овца! «Что именно она знает? – прикидывала Анна. – Может, она обнаружила пропажу? Или это другое?» – Мадам, прошу вас, объясните! Я ничего не понимаю. Я исправлю все, что вы скажете, если я где-то ошиблась, только объясните мне, что произошло. Она выглядела настолько невинной, что мадам Бушар даже засомневалась. Но забрать свои слова и пойти на попятную она уже не могла и решила идти до конца. – Все ты прекрасно понимаешь! – продолжала обвинять ее хозяйка, решив, что даже если это сделала не Анна, то она в чем-нибудь да признается. Прислуга всегда в чем-нибудь виновата, просто тщательно скрывает это. – Мадам, если дело в белье, то я сегодня все выглажу, я бы и вчера все закончила, но утюг надо бы почистить – он выплевывает из себя жижу с известью вместе с паром! Очень уж вода у нас жесткая. Пришлось все заново перестирывать. – Иди работай на первом этаже сегодня! Я предупрежу Филиппа, чтобы отослал тебя подальше. Не хочу тебя видеть. Впрочем, Филиппа не надо было предупреждать. Старый управляющий, словно призрак, появлялся из ниоткуда, делал замечания прислуге и был в курсе всего, что происходит в этом большом доме. Но именно благодаря ему в особняке всегда был безупречный порядок. Говорят, что его дед работал управляющим на вилле Беатрисы Эфрусси, дочери Альфонса Ротшильда, здесь же, в Сен-Жан-Кап-Ферра. А его отец работал у вице-президента Франции, тоже управляющим. Для мадам Бушар было делом чести нанять Филиппа, поэтому ее покойный муж сразу после свадьбы каким-то немыслимым образом сумел заполучить его, чтобы порадовать молодую жену. – Филипп, я не знаю, в чем провинилась эта девица, но она точно в чем-то виновата. Отправь ее работать на первом этаже, а для работы на втором, в спальнях, можно выбрать Марийон. Она, мне кажется, вполне усердная и заслужила повышения. – Как мадам будет угодно, но Марийон не слишком расторопная и слишком болтливая. Возможно, мадам решит, что кандидатура Натали будет более подходящей? – Да, Натали прекрасно подойдет. Прибавь ей семь процентов к жалованью, и пусть приступает. Когда все вышли из комнаты, мадам Бушар еще раз достала письмо и снова перечитала. Кто-то узнал ее секрет. «Надо было лучше запирать двери и прятать личную переписку! – думала она. – Впрочем, прислуга все равно шныряет по всему дому. Как тараканы – если завелись, то пролезут в любую щель. Надо подумать, как поступить. Конечно, следует сделать вид, что я готова заплатить за молчание, а потом как-то узнать, кто за этим стоит, и… И что? Что, собственно, я могу сделать? Пойти в полицию? Смешно! Они еще быстрее растреплют всему миру страшную тайну. Как ужасно быть старой! Все твои друзья из некогда могущественных людей превратились в мягкотелых и сентиментальных стариков. Все мужчины, у которых раньше можно было попросить защиты, уже или умерли, или стали сами беспомощны. Возможно, будь у меня были сыновья, все было бы по-другому, но с детьми никогда не угадаешь. Половина друзей вложили целое состояние в то, чтобы воспитать наследников, а из них выросли никчемные паршивцы, как стервятники, ожидающие большого наследства. Нет, похоже, в мире не осталось ни одного человека, который мог бы мне помочь. Ладно, я заплачу! Обычно вымогатели на этом не останавливаются, но, если повезет, к Рождеству я буду уже мертва, – засмеялась мадам Бушар, вспомнив старую шутку. – Да и не такая уж большая сумма. Не стоит моих нервов». Глава 28 Наоми лежала на шезлонге, пытаясь отогнать невеселые мысли. Марат отдалялся все больше и больше, и все ее мечты, которые казались такими близкими, начинали рушиться. Все попытки быть милой, преданной и верной ни к чему не привели. Такое поведение скорее раздражало его, чем сближало с ней. А последние дни он как будто и вовсе ее сторонился. Может, он встретил тут кого-то? Чертов город! Здесь всегда слишком много хищниц, готовых вешаться на любого богатого мужчину. Сама Наоми не причисляла себя к этой категории, полагая, что уже перешла рубеж активного поиска. Теперь надо сберечь то, что она с таким трудом нашла и присвоила. «Надо действовать наверняка, —думала она. – Еще две недели назад можно было надеяться на случай, сейчас же придется все организовать самой». Она набрала номер. – Мехмет, мне нужна твоя помощь. Я все щедро оплачу, но действовать нужно срочно. Я хочу стать твоей пациенткой и сделать все то, что ты сделал для Мадины пять лет назад. Можно я прилечу к тебе в клинику на этой неделе? – Конечно, какие вопросы, Наоми-ханым! Буду ждать вас. Один вопрос, извините, пожалуйста: какой день цикла у вас сейчас? – Мехмет, я обожаю тебя! Сразу к делу! – обрадовалась Наоми. – Восьмой. И да, мне нужно все сделать срочно. «Теперь все будет хорошо», – подумала Наоми и снова набрала номер. – Марат! Марат, любимый! Моя подруга позвонила только что и сказала, что умерла ее мама. Ты знаешь, она мне как сестра, я должна полететь к ней, ей нужна моя поддержка. Ты отпустишь меня на несколько дней? «С радостью», – подумал Марат и постарался придать теплоты голосу: – Конечно, детка. Делай что должна. Помощь нужна какая-то? – Нет, спасибо, родной. Я хочу вылететь в Стамбул уже сегодня вечером. Соберу вещи – и в аэропорт. Не будешь скучать? – Не буду, – пошутил Марат, но оба почувствовали, что в этой шутке слишком много правды. – Хорошо, позвоню тебе из Стамбула. Я люблю тебя. Наоми подождала, что Марат ответит ей тем же, но он не ответил, и она положила трубку. «Потерпев однажды неудачу, мы боимся любви, – думала она. – Мы хотим себя защитить и начинаем требовать гарантии, хотя никаких гарантий быть не может. Тот, кто любит, становится беззащитным. Любовь – это бессилие. Но я не собираюсь быть беззащитной, я заберу то, что мне причитается, даже если забирать придется силой и хитростью». Теперь вся надежда на доктора Мехмета. У него клиника ЭКО, и он один из лучших репродуктологов Турции. Но особенно широко он известен тем, что за некоторую сумму он с помощью гормональной терапии помогает максимально повысить вероятность забеременеть. Если же случай сложный или мужчина, от которого нужно родить, слишком стар или пользуется презервативом, то за определенную сумму доктор Мехмет предлагает другое решение. Он выдает такой пациентке специальный небольшой контейнер, содержащий консервирующий раствор и иммунологический материал. В этот контейнер следует положить презерватив с биоматериалом мужчины и в течение двадцати четырех часов привезти в клинику, где сделают то, что обычно делают в клиниках экстракорпорального оплодотворения. И женщина получит то, зачем пришла. Для кого-то такой ребенок становится предметом манипуляции мужчиной, для кого-то – возможностью получать алименты, а для кого-то – последней надеждой сохранить брак или отношения. Глава 29 – Как там наша истеричная женщина? – спросил Николя подчиненного. – Простите? – Подруга убитой. Мадемуазель Дюпри. – В камере. Все время стоит, даже не присела. С гордо поднятой головой. – Ну пусть постоит. Экспертиза ножа пока не готова? Определили, чья кровь? – Нет. Поль ворчит, что мы отрываем его от экспертизы тела убитой и заставляем заниматься ерундой.