– Ах, это! Это просто малыши, – ответил он и открыл дверь. В комнату начали забегать, топая копытцами и визжа, розовые поросята. Их было не меньше сотни, они окружили кровать, где лежала Ирэн, и, хрюкая и визжа, пытались к ней забраться. – Ирэн, ты что, забыла покормить свиней? – ужаснулся Ансельм, и в этот момент его лицо вдруг стало лицом убитой Катрин, а комната превратилась в ветхую пристройку, где она когда-то жила с матерью. – Ты что, считаешь бульварный роман великой книгой? – спросила ее одна из свиней, и все поросята принялись смеяться, визжа и похрюкивая. Ирэн вскочила на постели. Открыв глаза, она увидела, что находится в своей спальне, на своей постели, а за окном дождь барабанит по стеклу. – Черта с два я сдамся! – снова в который раз повторила Ирэн. – Это мои деньги, это мой будущий дом, и это мой будущий муж! – уверенно произнесла она и пошла варить кофе. Глава 14 Утро в Сен-Карно наступало рано. Яркое солнце врывалось в каждый новый день и повелевало распорядком дня местных жителей и туристов. Небо чаще всего было чистое, безоблачное, и уже к обеду наступала невыносимая сорокаградусная жара. Все местные в это время прятались по домам, магазины закрывались на двухчасовой обеденный перерыв и открывались только к вечеру. Обычные бытовые дела, будь то покупка продуктов или отправка почты, люди тоже старались делать утром, до наступления изнуряющей жары. Но сейчас было прохладное раннее утро после дождя, и город еще спал. «Мне надо снова попасть в ее квартиру», – думала Ирэн. Учитывая бардак, к которому привыкла ее подруга, мишка, скорее всего, валяется где-то среди сумок в гардеробной. Наличие в игрушке денег не меняло отношения к ней Катрин. С деньгами или без, сколько Ирэн помнит, он всегда именно валялся, как правило, на полу, среди барахла и одежды. Удивительно, насколько по-другому относится человек к деньгам, если они с рождения были частью его жизни. Еще не до конца оправившись после сна, с чашкой горячего кофе, в пижаме она отправилась к ящику, где лежали ключи от домов клиентов. Многие из них приезжали в свои дома и квартиры только на лето, однако эти дома требовали круглогодичного обслуживания: вытирать пыль и проветривать комнаты, чистить бассейн и подстригать газон и, конечно, оплачивать мелкие коммунальные счета. Все это легко организовывала Ирэн для своих клиентов после покупки дома. Деньги за такое обслуживание были небольшими, но это давало ей поток новых клиентов, которые приходили по рекомендации от старых, поскольку ее телефон они хранили записанным в контактах, а не удаляли сразу же после сделки. «Вот он! – обрадовалась она, найдя ключ от квартиры убитой подруги. – Я просто схожу туда и посмотрю, там ли мишка». Ирэн выбрала серые шорты и белую футболку с надписью: «THAT’S NOT MY PROBLEM». Затем взяла канцелярский нож и спустилась вниз к велосипеду. Еще не было и шести утра, когда она оказалась на месте. Подъехав, она почувствовала мерзкое ощущение в животе. Увидеть и заново пережить вчерашнюю сцену ей совсем не хотелось. Она сидела на велосипеде и не могла себя заставить слезть. Однако минуты шли, и голос разума наконец взял верх, напомнив о том, что местные жители встают рано из-за жары. Если она действительно хочет попасть внутрь, ей нужно идти прямо сейчас. Она зашла в прохладный подъезд, бесшумно поднялась на пятый этаж и подошла к двери, на которой была приклеена запрещающая вход бумажная лента. Аккуратно поддев ее ножом, Ирэн повернула ключ и вошла. Сердце начало стучать как бешеное, а живот неприятно крутило от страха и непривычности происходящего. Стараясь не смотреть в ванную, она прошла через гостиную мимо стоящих мольбертов сразу в спальню, а затем в небольшой закуток, служивший гардеробной. Как и ожидалось, все было разбросано. Дорогие вещи уныло болтались на вешалках, чулки валялись прямо на полу вперемешку с шарфиками. На полках так же хаотично стояли и лежали сумочки. Некоторые были открыты, и было видно их содержимое – пачки со жвачкой, губная помада и скомканные бумажки с записями. Одного беглого взгляда хватило, чтобы понять, что мишки здесь нет. «Черт! – выругалась Ирэн. – Ну почему весь этот бред происходит со мной? Я стою в чужой спальне и пытаюсь найти игрушечного мишку. Чтобы я еще раз когда-нибудь одолжила кому-то денег…» Вдруг она услышала звук. Это не был звук открывающейся двери, это не был скрип половицы или шорох. В квартире по-прежнему было очень тихо, но у нее появилось ощущение чужого присутствия. Ирэн в панике бросила взгляд в попытке найти место, чтобы спрятаться, и не нашла ничего, кроме балкона. Выскочила туда и быстро прикрыла двери с уличной стороны. Балконом это можно было назвать условно: узкая полоска пола позволяла лишь поставить горшки с цветами, но никак не разместиться человеку. Еле втиснувшись между перилами и цветочным горшком, она потянула ставни на себя, чтобы они не открылись и не выдали ее. Прошло несколько секунд. Она прислушалась к тому, что происходит внутри, но ничего не услышала. Все было по-прежнему тихо. Решив, что у нее паранойя и что бессонная ночь дает о себе знать, Ирэн хотела встать и зайти внутрь, но вдруг услышала мужские голоса. – Похоже, здесь нет. – Надо все нахрен здесь перевернуть. Давай я здесь, а ты иди туда. И тихо давай, без шума. Сидя в позе эмбриона на балконе и изо всех сил удерживая тяжелые ставни, Ирэн боялась даже дышать. Мужчина тяжелой поступью проследовал к окну. «Два трупа, – думала Ирэн. – Я и Катрин, мы умрем в этой квартире с разницей в несколько часов». Мозг Ирэн продолжал выдавать всякую чушь, и тут она заметила в десяти метрах от себя ребенка. Он стоял на другом балконе и внимательно смотрел на нее. «Молчи, умоляю, только молчи!» – мысленно взмолилась она и отвела взгляд от малыша. Тем временем незнакомец остановился у самого балкона, сантиметрах в тридцати. Их с Ирэн разделяли легкая льняная шторка и ставни, которые она продолжала тянуть на себя, удерживая в закрытом состоянии. Прошла секунда. Потом еще. Потом еще и еще. Сердце барабанило на весь квартал. – Поехали, – сказал мужской голос, и она услышала, как тяжелые шаги направились к выходу. Несколько минут Ирэн еще сидела на балконе, а малыш наблюдал за ней. Наконец она встала, помахала ему рукой и зашла внутрь. «О господи, Катрин, во что ты ввязалась?» – в сотый раз подумала Ирэн, увидев, как все перевернули в квартире: матрас и подушки были распороты, ящики выдвинуты. Ни на мольбертах, ни у стен не осталось ни одной картины. В голову продолжали лезть глупые мысли. «Может, это владелец галереи решил их выкрасть, потому что Катрин умерла? Самое время выставлять работы после смерти – можно заработать кучу денег. Перестань нести чушь! Сосредоточься!» – скомандовала себе Ирэн. Она часто разговаривала сама с собой. Это побочный эффект одиночества – когда услышишь смешную шутку или прочтешь что-то забавное, хочется поделиться или посмеяться, но никого нет рядом. Но еще больше эта привычка у нее обострялась при стрессе. Чтобы как-то совладать с собой, она мысленно вела целые диалоги, и это всегда помогало. – Мадемуазель Дюпри, выходите из комнаты, вытянув руки вперед. – Капитан Фонтен? Что вы здесь делаете? – О нет, мадемуазель! Гораздо интереснее, что вы здесь делаете. И зачем вы все здесь перевернули. – Это не я! Клянусь, это не я. – А, ну если клянетесь, тогда идите домой. – Серьезно? – Нет! Что вы здесь делаете? – Я же вам говорила: я одолжила ей деньги. Хотела найти их. Но это не я вспорола матрасы и унесла картины. Куда бы я их дела? На мне только футболка. Обыщите меня! Здесь были люди! Капитан Фонтен с подозрением посмотрел на нее. – Мадемуазель Дюпри, какую бы тайну вы ни скрывали, я очень быстро узнаю ее. Если это вы убили вашу подругу, я найду доказательства, и вы понесете наказание. – Вы меня арестуете? Я ничего не сделала! – Невиновность еще надо доказать. Садясь на велосипед, Ирэн знала, что, во-первых, денег в квартире нет, а во-вторых, ее подруга влезла черт знает во что. Отличный набор! Денег нет, но вы ищите! А самое страшное, что ее вот-вот арестуют за то, чего она не делала. Напыщенный индюк-жандарм явно собирается свалить все на нее. Ирэн вспомнила, что в ее родном поселке был такой же полицейский. Если грабили магазин, он пешком шел в сторону центральной площади и арестовывал первого, кого встречал по пути. Затем приводил несуществующие доказательства – и совершенно невиновный человек оказывался виновен. У полицейского была самая высокая раскрываемость дел, и его быстро повысили. Правда, в тот же день зверски избили, и он так и остался калекой. Неужели, уехав на другой конец света, она все равно столкнулась с тем же самым? «А кстати, что Фонтен там делал? Один, без сержантов, в очень ранний час и не в форме. Очень странно. Ладно, это не ее дело. Ей нужно найти деньги, а расследовать убийство – это все-таки уже слишком. Не может быть во Франции такой же полицейский, как в детстве, в поселке. Здесь все цивилизованно и все делают по правилам, так что настоящего убийцу скоро найдут», – размышляла Ирэн, крутя педали. Интересно, почему забрали картины? Это наверняка связано с новой работой Катрин в галерее. Эта галерея кажется самым мутным и непонятным пятном во всей истории. Далее нужно понять, чем Катрин занималась последние недели. Что она говорила про марафоны и психологов? Надо узнать, куда именно она ходила, и пойти туда же. Может, получится узнать что-то новое. Еще нужно поговорить с ее уборщицей. Уборщицы всегда все знают. Как ее зовут? Кажется, Анна. Надо расспросить ее тоже. Глава 15 Капитан национальной жандармерии Николя Фонтен только что получил первые данные о телефонных звонках жертвы, хотя телефон убитой они найти так и не смогли. Вместе со своим сержантом Люком Дюбуа он изучали на мониторе компьютера нескончаемую таблицу, где были зафиксированы все телефонные переговоры и сообщения убитой. – Она любила поболтать, да? – неловко пошутил Люк. – Нужно установить, кто эти люди. Это выгрузка за месяц? Приступай! И позови ко мне лейтенанта Жаклин Ришар. Николя знал, что звонки, скорее всего, ничего важного не дадут, но решил, что пусть сержант все же покопается в них. – Капитан, вызывали? – Да, Жаклин. Люк введет вас в курс дела, и вам нужно будет расспросить соседей, допросить горничную и истеричную женщину. – Простите? Николя по надписи на майке уже мысленно прозвал так подружку убитой. – Ирэн Дюпри. Она должна приехать сюда после обеда. А горничную надо вызвать в участок. И проверьте банковские счета убитой. Раздав указания, Николя отправился домой. Пока информации мало, он может спокойно пообедать в обществе любимой супруги. Дочь еще в школе, так что они смогут немного побыть вдвоем. «Все-таки что мы имеем? – размышлял он. – Убита молодая женщина, двадцати восьми лет. Русская, живет здесь уже почти три года, получив вид на жительство. Убита несколькими сильными ударами в область груди, предположительно с помощью кухонного ножа. Не изнасилована, хотя, судя по наряду, секс входил в ее планы. Далее. Ни на шее, ни под ногтями, ни на запястьях нет следов борьбы. Следов клеток эпителия также не найдено. Что говорит о том, что она хорошо знала убитого. Набранная ванна тоже свидетельствует о том, что других встреч перед свиданием у нее не было, иначе она не стала бы набирать ванну заранее. Капли крови говорят о том, что убили ее в ванной комнате, а в воду затащили уже после смерти. И все бы хорошо, но у нее на плече был вырезан крест. Точь-в-точь такой, как несколько лет назад. Далее. Что еще? Ее подруга находит тело в ванной и остается стоять, смотря на нее стеклянными глазами. А перед этим, по ее словам, одалживает ей огромную сумму денег. Что, скорее всего, неправда. Но если убила подруга, то куда она дела нож? И телефон убитой? Могла ли она выбросить их в море, а потом спокойно изображать шок и удивление? Что-то с ней не так, с этой подругой. Дурная какая-то, неспокойная. Не одолжила же она ей столько денег на самом деле? Во всем этом преступлении что-то не так. Не похоже оно на обычное бытовое». Он припарковал машину рядом с домом. – Ммм, как вкусно пахнет! Что у нас сегодня? – Ну-у… Сегодня четверг, я была на рыбном базаре и еле-еле успела отхватить свежий сибрим. Наша соседка тоже положила на него глаз, но все последние кусочки достались мне. Кажется, она на меня немного обиделась. – Буйабес для мужа важнее отношений с соседкой, – улыбнулся Николя, целуя жену. – Это бурида! Бурида, не буйабес! Большая разница! В буриду идет белая рыба. Садись за стол, уже все готово. Глава 16 Нгам не была уверена, что все происходящее с ней – правда. Казалось, ее мозг отключился и она видит страшный сон. Совсем недавно ее жизнь была простой и понятной. Утро, скромный завтрак, работа по дому, затем работа в поле, а потом опять работа в доме и снова скудный ужин. И так все дни. Она ненавидела этот круговорот, нищету и готова была отдать все, чтобы изменить порядок вещей. Прожить так всю жизнь она не хотела. Как и ее сестра Ваан. «Ваан, сестра! Как же мы с тобой ошибались! – думала Нгам. – Нет ничего милее нашего родного дома с перекошенными ступенями. Лучше тяжело работать всю жизнь, чем попасть в лапы уродов. Если только мне удастся остаться в живых, я никогда больше не покину родной дом». Нгам решила не говорить ни слова, потому что еще ни один мужчина, встреченный здесь, не оказался хорошим человеком. На помощь этого тощего, уродливого монаха она рассчитывать не могла – что-то в его взгляде говорило о том, что он такой же плохой, как и все остальные. Он смотрел на нее так же, как несколько часов назад на нее смотрел тот богатый господин. Смотрел как на вещь, не зная, что с ней делать дальше. Нгам было уже почти все равно, и она снова отключилась. Очнувшись, она решила, что умерла, потому что вокруг была сплошная чернота. Она лежала какое-то время, стараясь не шевелиться, и только открывала и закрывала глаза, но вокруг нее ничего не менялось, черная темень застилала все вокруг. Все тело болело, ее знобило от холода, а волосы были липкие и испачканные в собственной крови. Попытка поднять голову ни к чему не привела, сил не было, и она снова провалилась в забытье. Лоренс закончил с бочками и уже должен был возвращаться в келью. Однако он решил еще на минуту задержаться и сходить посмотреть на настоящую, живую, его собственную девушку. Он перетащил ее на матрас в небольшую каморку в склепе и оставил там лежать. Выглядела она не особенно хорошо и могла еще и не выжить. «Если она выживет, я буду ее купать, причесывать и играть с ней. Я даже смогу делать все то, что монахам делать запрещено», – думал Лоренс. Он никогда не видел живых женщин так близко и никогда к ним не прикасался, а теперь у него будет собственная. Он сможет трогать ее, а она будет трогать его. Трогать и гладить. Она будет служить ему, будет ему повиноваться, будет его личным питомцем, вроде цыпленка или собаки, только еще лучше. – Ну что, как вам такой подарок отца нашего небесного, а? – заржал Лоренс, представляя, что сказали бы братья-монахи, узнав, сколько плотских утех ждет дурачка Лоренса.