12 Муста обеими руками схватился за ремень безопасности, когда «хаммер» ускорился и пролетел перекресток за долю секунды до того, как загорелся красный. Женщина с пластиковым лицом спокойно свернула на кольцевую дорогу. Казалось, ничто не может вывести ее из равновесия. На ней была кепка с надписью «Нью-Йорк» и зеркальные очки, и с улицы заметить, что на ней маска, было невозможно. Муста обильно потел. Его мутило. – Зачем? – с пересохшим горлом спросил он. Женщина искоса посмотрела на него, и он сразу отвел глаза. – Зачем что? – Зачем вы делаете… то, что делаете? – Мусте не удавалось подобрать слова. – Если вы не из ИГИЛ, то зачем убиваете людей? – Потому что должна. – Что значит «должна»? Вы не обязаны. Вы можете остановиться когда захотите. – Ты правда думаешь, что твоя судьба в твоих руках? Это не так. И я своей судьбе тоже не хозяйка. – Вы говорите странные вещи. – Я не слишком красноречива. И уже сказала слишком много. Следующие несколько минут они ехали молча. Муста чувствовал себя все хуже. Он ощутил позыв рвоты, но, когда открыл рот, у него вырвался только истерический смешок, перешедший в приступ безудержного хохота. Уронив голову на колени, он долго заходился смехом, не в силах остановиться. Женщина в маске как будто ничего не замечала. Двигатель сбавил обороты, и «хаммер» съехал на обочину безлюдной дороги. Вдалеке серели очертания промышленных зданий. – Приехали, – сказала женщина, разблокировала дверцы и вышла из машины. С улицы сквозило ветром и далеким дождем. Припадок веселья оборвался, и Муста подумал было сбежать, но мысль о побеге казалась далекой и неосуществимой. На него навалились слабость, отрешенность и полное равнодушие к будущему. Выбравшись на потрескавшийся асфальт, он подошел к стоящей перед багажником женщине. Мимо в облаке пыли прогрохотала фура. – Вот это здание, – сказала женщина, показав ему вглубь улицы. – Ближе я подъехать не могу. – Она открыла крышку. – Здесь есть все, что тебе нужно. Муста увидел, что лежит в багажнике, и на секунду обволакивающее его неестественное спокойствие рассеялось. – Не могу, – сказал он. Женщина сняла темные очки и приподняла его подбородок кончиками пальцев, заставив посмотреть ей в глаза. Они казались стеклянными, как у чучела. – Ты выполнишь свое задание. В точном соответствии с моими указаниями. – Мне плохо. Господи… Кажется, я сейчас отключусь, – сказал Муста. Мир завертелся. – Тсс… – не отводя взгляда, сказала она. – Сейчас все пройдет. Сознание Мусты ухватилось за ее глаза, и в тот же миг все преобразилось. Ее голос отдавался в голове с силой средневекового органа. В ушах вибрировали сотни труб, и тело Мусты завибрировало в ритме вселенной. Он понял: они с женщиной в маске связаны навечно. Его предназначение неизбежно и прекрасно. Ничто не имеет подлинного значения, а сущее – всего лишь тень, которая растает без боли и следа. «То, что гусеница назовет концом света, остальной мир назовет бабочкой». Он вычитал эту фразу у какого-то китайского философа[14], и сейчас она показалась ему как нельзя более уместной. Страх совершенно исчез, и Муста ощутил странную эйфорию, будто сбросив тяжелый груз, который давил ему на плечи с самого рождения. – Скоро ты переродишься, – сказала ему женщина. Муста восторженно кивнул. Скорее бы. – Спасибо, спасибо, – со слезами благодарности проговорил он. – Могу я узнать, кто ты? Надев на Мусту снаряжение, женщина наклонилась к нему и нежно заговорила ему на ухо. Он вел себя хорошо и заслужил награду. Она назвала ему свое имя. 13 Сантьяго подъехал к китайскому бару, где ему назначили встречу Коломба и Данте, и нажал на гудок. Посетители обернулись, и их взорам предстал парень с татуированными шеей и руками, сидящий за рулем морковной «BMW-33d» с белыми покрышками. С ним приехала худая как жердь девица в легинсах и с растаманской гривой до плеч. Это была Луна – проститутка, которой только недавно исполнилось восемнадцать. Обнявшись с Данте и расцеловав его в щеки, парочка подсела к ним за стол. Сантьяго заказал себе пиво, а своей спутнице – бокал спуманте. – Ясное дело, ты платишь, – сказал он Данте. Сантьяго – красивый парень с коричневой кожей – держался с подчеркнутым достоинством, которое плохо вязалось с его угрожающими татуировками и надписями на куртке. На ногах у него красовались золотые кроссовки. – Как жизнь, КоКа? – Меня не так зовут, – бросила Коломба, не отводя глаз от телевизора. – А мой друг считает иначе. – Ему можно. Тебе нельзя. О’кей? – За что она на меня взъелась? – спросил Сантьяго Данте. – Не волнуйся. Ее отстранили, и она не может тебя арестовать. – Что она сделала? – тонким голоском спросила Луна, впервые открыв рот. Коломба со стуком опустила на стол чашку капучино. – Не лезь в чужие дела. Ты все принес, Сантьяго? Парень протянул Луне сотенную бумажку: – Иди поиграй в видеопокер. Она наморщила носик: – Не хочу. – Ну так не играй, просто посмотри, поняла? – сурово сказал Сантьяго. Девушка торопливо схватила купюру и испарилась. Коломба сурово воззрилась на Сантьяго потемневшими зелеными глазами: – Ты что, руки распускаешь? Он рассмеялся: – Днем и ночью. Когда ей не платит кто-нибудь еще. Коломба не отводила от него пристального взгляда. Сантьяго посерьезнел: – Я никогда ее не бил. Никогда. – Браво. Продолжай в том же духе. Сантьяго положил на стол сумку и достал из нее убитый ноутбук – рухлядь, от которой он мог при необходимости избавиться без лишних сожалений. – Даже не знаю, чего я пришел сюда, чтобы меня тут дерьмом поливали? После того, что случилось в прошлый раз, надо было держаться от тебя подальше. – Раз уж ты здесь, хватит ныть, – сказала Коломба. Сантьяго показал на нее пальцем и повернулся к Данте: – Что я тебе говорил? Она думает, я ее раб. Ладно, я тут прошелся по жесткому диску. Нашел фото камикадзе из Сети и карты вокзалов в Риме и Милане. – Что еще? – спросил Данте. Сантьяго ввел бесконечно длинный пароль, и заставка с тигром уступила место списку документов. – Снимки поездов. Ссылки на сайты джихадистов. Инструкции по изготовлению бомб на дому… Обычное террористическое барахло. – Он не почистил историю? – спросил Данте. – Нет. И даже не использовал VPN для анонимного соединения. Редкостная тупость.