– У меня есть для тебя задание, – сказала она. 11 Курчо вел служебную машину, на пассажирском сиденье которой сидел Сантини. Колеся по ночным улицам Рима, они могли поговорить без лишних ушей. Сантини нервничал, а Курчо был вне себя от злости и спускал пар при помощи быстрой езды. – Я же говорил тебе, чтобы ты за ней приглядывал, – повторил он. – Я надеялся, что достаточно ясно выразился. – Я сделал все, что мог, Маурицио, – сказал Сантини. Несмотря на разницу в званиях, вне службы они были на «ты». – Но Каселли – это Каселли. Знаешь, сколько конфликтов мне пришлось разруливать с тех пор, как она вернулась на службу? – Сплетни меня не интересуют, – отрезал Курчо. – Это не сплетни. Она не ладит с коллегами и всегда поступает по-своему. Приходит и уходит когда заблагорассудится и взрывается, чуть что не по ней. Спроси у ее сослуживцев, каково с ней работать. Спроси Инфанти. – Мне неприятно это говорить, но Инфанти – кретин. – Так ведь поэтому мы и определили его в целевую группу. Никаких решений от него не требовалось. Достаточно было просто исполнять приказы, но он и с этим не справился. Курчо покачал головой. Как ему ни хотелось вступиться за коллегу, ни одного аргумента в голову не приходило. – Как он, кстати? – Все еще в операционной. При лучшем раскладе лишится левого глаза и оглохнет на одно ухо. Бедный придурок. Курчо молча продолжал гнать машину вперед. – Могу я хоть раз отбросить дипломатию? – спросил Сантини. – Хоть раз? – с иронией переспросил Курчо. – Да ты понятия не имеешь, что такое дипломатия и с чем ее едят. – Я стараюсь. – Признаю. – Курчо невольно улыбнулся. – Ну и?.. – Кому какое дело, каким образом Каселли это раскопала? Раскопала, и ладно, поздравим ее и закроем тему. Курчо оглушил гудком неосторожного пешехода и едва не задел его крылом машины. Мужчина поспешно отпрыгнул на тротуар. – Если бы все зависело от меня… Но на сей раз мне не позволят замести грязь под ковер. Не в ее случае. Развернув найденную на приборной панели карамельку, Сантини покатал ее за щекой. Леденец оказался старым, и он выплюнул его в пепельницу. – Какая еще грязь?.. Главное – результат. – Взгляни на это с точки зрения органов безопасности. Коломба без их ведома расследовала дело о терроризме. В каком виде она их выставляет? Что бы ты сделал, работая в следственном управлении, если бы тебя так обошли? – Устроил бы грандиозную разборку, – признал Сантини. – Они заявят, что по нашей милости были уничтожены разведданные… что мы упустили сообщников… Старая песня. – Если бы произошел еще один теракт, песня была бы еще печальней. – Да, но это сейчас никто в расчет не берет. И потом, есть еще и прокуратура. Половина прокуратуры невзлюбила Коломбу еще с прошлого года, когда она ушла от ареста, а другая половина поддерживает ее, потому что она действовала без полномочий. Если бы она хотя бы поговорила со Спинелли… – Возможно, во время допроса она еще ничего не знала, – сказал Сантини, понимая, что дело обстояло с точностью до наоборот. – Не говори глупости, – отрезал начальник мобильного подразделения, проезжая перекресток, знаменующий собой незримую границу квартала Малаволья. Движение регулировали дорожные полицейские. Регулировщик взмахнул жезлом, велев Курчо проезжать, и поток воздуха от пронесшейся мимо машины чуть не сбил его с ног. – Если тебе не нравятся ее методы, зачем ты убедил ее вернуться на службу? – спросил Сантини. – Ровере был к ней привязан. Я чувствовал, что это мой моральный долг. – Он и сам под конец малость сбрендил, – мрачно сказал Сантини. Несмотря на взаимную неприязнь, он всегда уважал Ровере. Курчо вздохнул: – Ну да. – Какое-то время тишину нарушал только вой сирены на крыше. – Коломба – отличный работник, – наконец произнес Курчо. – После всего, что с ней случилось, она заслуживала второго шанса, – добавил он. – А третий шанс будет? Курчо не ответил. Снизив скорость, он припарковался перед площадью с безобразным фонтаном. По оцепленной оперативниками из отдела по борьбе с терроризмом площади сновали силовики в костюмах химзащиты, а вокруг стояли десятки патрульных автомобилей, бронефургоны, передвижная лаборатория команды биозащиты и машина «скорой помощи». Заметив в паре десятков метров сидящих на бордюре Коломбу и Данте, Сантини выругался. – Она и психа втянула. Час от часу не легче… – Иди внутрь. Я сейчас подойду, – сказал Курчо. – Так точно. Курчо подошел к Коломбе и Данте, и последний взял под козырек. – О капитан! Мой капитан! – сказал он. С распухшей губой и слипшимися от крови волосами он напоминал героя зомби-версии «Общества мертвых поэтов»[13]. Курчо натянуто улыбнулся: – Добрый вечер, господин Торре. Давно не виделись. Вам не помешало бы обратиться к врачу. – Я боюсь иголок. Коломба вскочила на ноги: – Господин Курчо… Курчо протянул ей руку: – Коломба, на нас вот-вот выльют ушат дерьма, так что сейчас я ожидаю от вас максимальной отдачи. Как вы здесь оказались? – Меня вызвали мои сотрудники. Пока я находилась в исламском центре, они занимались разыскной работой самостоятельно. – Извините, но ваши сотрудники самостоятельно даже задницу подтереть не способны. – Это был я, – вмешался Данте. – Я решил покопаться в прошлом парня, погибшего в мечети, узнав, что в деле замешана Коломба. А офицеры пожелали удостовериться, что я не выдумываю. Курчо взглянул на Коломбу с таким видом, словно не верил своим ушам. Та, стараясь не выдавать смущения, развела руками: – Он говорит правду. – Понимаю. – Курчо гадал, не развалится ли их наскоро состряпанная небылица на первом же допросе. Он желал Коломбе добра, а потому надеялся, что им удастся настоять на своем. – Мне нужен полный отчет, – сказал он. – И я хочу, чтобы начиная с этого момента вы помнили, что отстранены. Вы меня поняли? – Да, господин Курчо. – Ждите приезда магистрата. Это и вас касается, господин Торре. Расскажете ей то же, что и мне. Возможно, более подробно. Я надеюсь, что ясно выразился. – Спасибо, – уловив скрытый смысл его слов, сказала Коломба. Курчо вернулся к Сантини и вместе с ним подошел к главному криминалисту, окруженному оперативниками из отдела по борьбе с терроризмом. К разочарованию Коломбы, Симпатяги среди них не было. – Я же предупреждала тебя, чтобы ты свалил. Теперь тебя ждут все прелести бюрократической волокиты, – сказала она Данте, когда они остались вдвоем. – Я не собираюсь никого дожидаться. Как только твой шеф о нас забудет, мы с тобой уйдем по-английски. – Данте… Знаю, я сама тебя впутала, но мне все сложнее спокойно реагировать. – Я хочу найти Мусту. Эти твои коллеги… – сказал Данте, указывая на толкущихся вокруг здания полицейских. – Никто из них даже с картой собственной задницы не отыщет. А ведь время не ждет. – Мы уже это обсуждали. – Знаю, но ты меня не разубедила. Я убедился только в одном, КоКа. Ты боишься ответов. – Что за бред… – фыркнула она.