— Сашки Ткача ты имеешь в виду? — просто спросил Василевский. — Ну… — замялся Виталий. Дочку Ткача тоже звали Сашей, и вообще-то она интересовала его больше, чем сам Ткач. Но поскольку дело касалось и его тоже, он ответил. — В принципе да… Да вообще-то это и по телефону можно, тут так… — Ну спрашивай тогда, раз можно, — сказал Василевский. — Да чё-то у них с дочкой отношения какие-то непонятные, — замявшись, проговорил Виталий. В душе он надеялся, что Василевский сейчас объяснит ему, что Сашка не ревновала его, а просто защищала свою мать, жену Ткача Лиду, которой Ткач изменял с работницей фирмы. Не знающим Ткача людям могло показаться именно так. Но уж слишком откровенными были взгляды Ткача и Сашки, и сам Василевский не стал тянуть кота за хвост и тут же разбил все надежды. — Хули там непонятного? — с усмешкой спросил он. — Ты чё,.не видел, как она его вчера ревновала? — Да я вот и смотрю, что-то тут не то, — севшим голосом и сморщившись, как от боли, проговорил Виталий. В груди сильно сжалось что-то в районе «солнечного сплетения», и затрудняло дыхание. Стараясь говорить спокойным голосом, что у него не получалось, он спросил: — Она что, не родная дочь его? — родная, просто он её не видел с пелёнок. Пятнашку сидел… — спокойно ответил Василевский, как будто это было в порядке вещей. — А…уеть, — Виталий покачал головой. — Ты только не говори никому, а то слухов не оберёшься, — предупредил Василевский. — Сами знаем, кто близкие, и то не все. Фазик не знает… да вообще никому не говори, чтоб дальше это не выходило. И сам так откровенно на неё не пялься, как вчера. Ткач он тоже такой… вату не катает… За два убийства сидел. Приревнует ещё, не дай Бог… Ладно, давай, а то мне на стрелку ехать надо… — Давай, — еле выговорил Виталий и, положив трубку, опять посмотрел на ту же машину, опять попавшуюся на глаза. Теперь, после слов Василевского, эта машина показалась ему подозрительной. Видно было, что в ней кто-то сидит, но стояла она там, где ничего не было. Все гаражи, напротив которых она стояла, были закрыты. Виталий сразу вспомнил, что Ткач заметил вчера его заинтересованный взгляд на дочь. А потом, после той сцены ревности, когда Виталий внимательно наблюдал за ними с подозрением, Ткач тоже обратил внимание на его взгляд и пристально посмотрел на него. Виталий не заметил тогда в его глазах ничего, не до этого было. Смутные сомнения насчёт отношений Ткача с дочкой уже тогда начинали терзать его. А сейчас, вспоминая его вчерашний взгляд, он тут же понял, с какой злостью посмотрел на него вчера Ткач. И поняв это, он стал внимательно рассматривать стоящую под домом машину. Потом он встал и, достав из-под кровати охотничье ружьё с оптическим прицелом, снял прицел и посмотрел на машину через него. В оптику было видно лицо человека, смотрящего в сторону его дома, и короткий автомат у него на коленях, наполовину прикрытый газетой. Виталий убрал прицел и, подняв трубку, набрал номер. — Здорово, Саня, — сказал он, когда щёлкнуло соединение. — Здорово, Виталя, — послышался в трубке голос Ткача. — Ты чё, заболел, что ли? — С чего ты взял? — Да голос какойто… — Да не, нормально, — ответил Виталий и опять поднёс оптику к глазам. — Слушай, тут тема есть одна… по телевидению… Я ж туда Славку своего воткнул… Надо срочно обсудить… — Давай попозже, Виталя. Ты пока до меня доберёшься, я уже уеду. Тут люди приехали, надо встретиться, — ответил голос Ткача. — Да я быстро, Саня. Вот щас прямо выхожу из дома и к тебе сразу, — говорил’Виталий, не отрываясь от оптики. — Давай потом, Виталя. Завтра, — уверенно говорил Ткач. — Даже если успеешь приехать, поговорить не успеем. Всё, давай, Виталя, меня люди ждут. Завтра встретимся… — Давай, — сказал Виталий. В трубке раздались короткие гудки. Он убрал прицел и задумчиво положил трубку, поглядывая на машину. Голос Ткача звучал спокойно, и к тому же было понятно, что он не заинтересован в том, чтобы Виталий прямо сейчас вышел из дома. Но слова Василевского и вчерашний взгляд Ткача не выходили из головы. И машина эта, которую он тут видел впервые, стояла уж очень подозрительно. Он включил кнопку пуска на магнитофоне и, посмотрев ещё раз на машину, увеличил громкость до полной мощности. В квартире загрохотала музыка. Севостьян сидел в своей машине на заднем сиденьи и смотрел в бинокль через лобовое стекло, Лицо его было напряжено, слишком ответственное дело он по- .’; ручил человеку, который никогда раньше не занимался отстрелом людей. Это был один из шнырей Севостьяна по зоне, который заваривал для него чай, стирал и делал остальную работу. Он только освободился из зоны и,, не имея за душой ни денег, ни семьи и, как говорится, ни Родины, ни флага, был готов на всё. К тому же за ним уже был один покойник, которого он, правда, за- . резал по пьянке. Севостьян решил использовать его решимость в своих целях и отправил его устранить наиболее опасного, на взгляд Севостьяна, отморозка из Ткачовской бригады. И когда он увидел, как из-за дома выходит Виталий, он весь подался вперёд и застыл, затаив дыхание. Виталий шёл спокойно, не оглядываясь. В руках у него ничего не было. Когда он приблизился к стоявшей на обочине машине, которую специально для этой цели предоставили освободившемуся шнырю, губы Севостьяна прошептали: — Ну.. Виталий продолжал идти, сокращая расстояние и уже ровняясь с машиной. Он шёл не спеша, что. давало возможность даже хорошо прицелиться. — Ну сейчас, ну же… — нетерпеливо прошептал Севостьян, с силой сжав бинокль. Виталий спокойно прошёл мимо машины, не обратив на неё внимания, и пошёл дальше. Сейчас был самый удобный момент для того, чтобы выстрелить в спину. — Стреляй, сука, пока он не видит! — выкрикнул Севостьян раздражённо. Виталий продолжал идти, и из машины никто не выходил. — Ну ты чё, бл…дь, ишак, сука е…аный! — орал Севостьян, когда намеченная цель уже скрывалась за поворотом. Убрав бинокль, он вышел из машины, бросив раздражённо. — Ну сука, пидор, щас я тебе… Подходя к машине сзади Севостьян в бешенстве думал, что разорвёт сейчас своего бывшего шныря за то, что тот обоссался со страху и упустил реальную возможность, которой в следующий раз может и не быть. Он и так собирался утопить его потом в море, когда тот исполнит заказ. Но подойдя ближе к машине, Севостьян уже что-то заподозрил и замедлил ход. Слишком тихо было в ней, хотя цель давно уже ушла и шнырь мог выйти из машины или подъехать к Севостьяну сам, поскольку был с правами и умел ездить. Оглянувшись по сторонам, Севостьян приоткрыл водительскую дверь и скривился от досады. — Да ну на х…й, — севшим голосом проговорил он, увидев на лобовом стекле маленькое отверстие и сидевшего в неестественной позе шныря. Сначала он быстро закрыл дверь и развернулся в сторону своей машины. Но быстро сообразив, что через этот труп за- просто могут выйти на него и начать задавать вопросы, поскольку в милиции наверняка узнают об их зоновских отношениях, он опять открыл дверь и стал пихать тело мёртвого водителя на пассажирское сиденье, скинув на пол автомат. Если он просто бесследно исчезнет, как и . планировал Севостьян раньше, то его самого никто не заподозрит. Потом он уселся за руль сам, бросив взгляд на стоящую вдалеке свою машину, и завёл двигатель. В офисе фирмы сидели Лера с Фазиком, Василий и Виталий, когда вошли Ткач с дочкой. — Здорово, кого не видел, — пожал руки Ткач Витале, и Фазику. — Чай не заваривали? — Да есть и он, ещё не остыл, — показал Василий на заварник на столе. Виталий искоса смотрел на Ткача и поглядывал на Сашу. Он до сих пор никак не мог поверить, что такие: отношения между отцом и дочерью вообще возможны. И с сожалением смотрел на Сашку, которую наверняка-испортил сам Ткач, втянув её в этот разврат, если это вообще можно было назвать этим словом. — О, ништяк, — сказал Ткач, усаживаясь за стол и потрогав заварник. — Кто будет? — Да мы попили только, — сказал Лера каким-то недовольным тоном. — Ты бы лучше чё другого предложил, а то у меня кончилось… — Ты достал, Лера, не вымогай, — раздражённо буркнул Ткач. — Это на лагерь осталось пацанам. Да и вообще… пора кончать тебе уже с этой х…йнёй… — Меня кумарит, Саня, — жалобно посмотрел на него Лера. Виталий посмотрел на Леру с негодованием. Но не потому, что тот был наркоманом. Многие авторитеты сидели на игле, но они были очень далеки от тех запушенных и заколотых наркоманов, каких было полно по притонам. Здесь всё употреблялось цивилизованно. Просто Лера был самым близким человеком Ткача и не мог не знать о его отношениях с дочерью. И ничего не сделал для того, чтобы остановить своего друга от этого безумства. Виталий хорошо помнил, как отвернулся Лера во время приступа ревности Сашки. Ткач тоже посмотрел Лере в глаза несколько секунд, потом произнёс: — Ладно, позже заедем, дам… — Когда позже, Саня? — начал было Лера, но Ткач его раздражённо перебил: — Нууменяжнездесьвсёлежит, — буркнулон,разведя руками. Потом посмотрел на Виталия и спросил уже спокойно: — Чё ты там про телевидение говорил, Виталя? — А? — дёрнулся Виталий и непонятливо посмотрел на него. — Про какое телевидение? — Ну ты ж говорил вчера, что срочно чё-то… Лера встал и, выходя из кабинета, недовольно произнёс: — Ладно, решайте тут, у вас дела важные… Ткач проводил его взглядом и сказал, когда дверь закрылась: — 3алупился. — Да его кумарит сильно, — заступился за Леру Фазик. — Ну а я, чё сделаю? — опять раздражённо произнёс ~ Ткач и, немного помедлив, уже спокойно произнёс, по смотрев на дочь. — Ладно, Саня, езжай дай ему. Только скажи, пусть быстрее соображает, вечером стрелка будет на стройтресте, людей много приедет с края. Вася,’ езжай, отвезёшь их. Василий кивнул и вместе с Сашей вышел из кабинета. Виталий проводил её взглядом и опять заметил, что Ткач смотрел на него в это время. — Ну так чё там по телевидению? — спросил Ткач. — А, да потом поговорим, — махнул рукой Виталий. — Потом опять времени может не быть, — сказал Ткач. — Так что давай щас лучше. Ты ж говорил, срочно чё-то… Виталий внимательно посмотрел на него и опустил ~ взгляд в пол, думая, что бы сказать про это телевидение, ! по которому у него не было никаких планов. Потом ‘:~ резко вскинул голову и сказал: — А давай разорим его. — Кого? — Спросил Ткач.