В шестом отделе к информации о происшедшем отнеслись равнодушно. Севостьян на них не работал, поэтому им было так же плевать на него, как и на Ткача. И они только посмеялись, проведя параллель между неприятностями Ткача и Севостьяна, произошедшими на одном и том же месте возле кафе «Сказка». И шутили в отношении обоих, что быть смотрящим за город, это далеко не Сказка, а очень большая ответственность. Романюк, постоянно шныряющий по городу в поисках информаторов, зашёл в кабинет и сказал: — А Ткача так и нет нигде. Я думал сейчас, когда Севостьяна сняли, он объявится. — Если жив ещё, объявится, рано или поздно,— уверенно ответил Кляин. — Севостьян не главный его враг. Билл. Вот ради кого он объявится. — Чтобы убить Билла? — спросил Романюк. — Думаю да, — ответил Кляин. — После таких оскорблений у них уже качели не качают. Сразу валят. — А Ткач не мог сорваться из города? — сделал предположение Романюк. — У него ж там в Находке друзья, да и ещё до хера, где… — Не, Ткач отсюда никуда не уедет, если только ненадолго, — уверенно ответил Кляин. — Денег щас в городе слишком много стало, чтоб валить отсюда. Каждый пятый коммерсант, тряси не хочу. А у него здесь связи, авторитет. Фирма под ним крупная. Никуда он =-: не денется, объявится. — Авторитет? А как же прогон? — А-а-а, — Кляин равнодушно махнул рукой. — Ну и чё этот прогон? Даже мы по-прежнему считаемся с ним. А чё говорить об уголовниках? Он-то и щас среди них вес имеет, и по херу им на этот прогон. — Ну да вообще-то, — сказал Романюк и, подумав немного, спросил: — Так где он, думаешь, объявится в первую очередь? — Скорей всего, во Владе, у Билла. Севостьяна тогда не было, когда его в машине душили, — опять уверенно ответил Кляин. — Сообщать туда будем? — спросил Романюк. Кляин отрицательно покачал головой и сказал: — А вдруг он не объявится? Или объявится через год? А они наружку выставят вхолостую, и потом на нас гнать будут за паражняк. Пускай всё идёт как идёт. Завалит так завалит. Чё нам этот Билл, пользу, что ли, какую-то приносит? — Ну да, — согласился Романюк. — Нам, что Билл, что Ткач, какая, на хрен, разница. После налёта на барак Ткач решил пока уехать из города, но недалеко. В сорока километрах у Василия был дом в селе Галёнки, где он жил ранее. Они уже знали о том, что их там искали. И Ткач решил, что больше их там искать не будут. Но на всякий случай приготовили пути к обороне и отступлению. Свезли в дом все имеющиеся в наличии стволы и проделали потайной вход, точнее выход из дома, откуда можно было попасть в соседские сараи и оттуда уже беспрепятственно уходить. Сначала была даже мысль прорыть подземный ход, как в старинных замках. Чтобы в случае атаки уйти по нему. Но делать это было лень, и решили, что в случае чего сумеют уйти и так. Ткач понимал, что в этом случае на него никто не наводил, что его нашли чисто случайно. Когда этот Вова увидел его, видно было, что он этого сам не ожидал. И все наверняка знали, что это не Фазик сдал эту квартиру. К тому же Василий ещё не успел тогда сказать ему о новом местонахождении Ткача. И когда все узнали, как сильно поломали Фазика, Ткач разозлился ещё больше. Он ходил по дому и твердил, постоянно ударяя кулаком о стену: — Убить… убить… убить Билла… убить, на х…й… Дом был обычным деревенским, и известь, или даже штукатурка, осыпались после каждого сильного удара. Саша с Василием молча смотрели в сторону, стараясь не встречаться с его злобным взглядом. Они понимали, что Фазика избивал, скорее всего, не сам Билл, и что больше всего Ткач бесился не за это. Всё это было последствием того, что Билл неожиданно изменил отношение к своемудругу Ткачу и пошёл против него, несправедливо обвинив его и оскорбив при всех. Избиение Фазика стало лишь последней каплей, переполнившей чашу зла. И теперь Ткач, каждый раз доходя до противоположной стены и ударяя по ней со злостью кулаком, повторял, как будто приказывая кому-то невидимому. — Убить Билла… убить… — Чё, Витале сказать, где мы’? — осторожно спросил его Василий, пытаясь немного отвлечь. — Он спраши- вал седня в городе, я не сказал пока. — Витале’ ? — Ткач остановился и задумался. Сначала он хотел, чтобы Виталий побыстрее разобрался с «предателем» Гиви, и уже после этого постепенно настроить его с помощью Саши против Билла. Но сейчас ему было уже не до Гиви. Он многозначительно посмотрел на дочь и сказал: — Привези его сюда сам. Знаешь же, где он может быть? Или в «Тройке», или на арестплощадке. Домой ещё позвони на всякий случай и к Толяну заедь. Только смотри там, чтоб тебя никто не видел. — Эту машину никто ж не знает, — ответил Василий, кивнув в окно на стоявший во дворе наглухо тонированный автомобиль. — Ну всё равно, смотри там внимательней, — настаивал Ткач. — Когда ехать будете, тоже поляну стриги, чтоб за вами никто не ехал. Василий кивнул головой и пошёл заводить машину. Последнее, что он услышал, выходя, это удар кулаком о стену и опять приказной голос Ткача: — Убить Билла! Когда Виталий узнал от Василия, что с Ткачом и с Сашкой всё в порядке, ему сразу стало легче дышать. Не портило настроения даже то, что теперь их местонахождение стали скрывать и от него. Это можно было понять. Как оказалось, Фазик о том бараке узнать не успел и рассказать никому не мог даже под пытками. И после второго налёта, один из которых, правда, совершил сам Виталий, Ткач уже не доверял никому, кроме самого верного Василия. Но после того как Виталий договорился с Ткачом насчёт Сашки, это уже не выходило из его головы. И он во что бы то ни стало намеревался вернуть доверие Ткача, пока тот не передумал. Тем более что выполнить его просьбу не составляло труда. «Сдавший» Ткача Гиви даже не подозревал о том, что он его «сдал», как и об обоих последних нападениях. И спокойно колесил гдето со своей братвой. И даже если он был где-то далеко, Виталий точно знал, что сегодня он приедет в город, чтобы оплатить штраф в ГАИ и привезти разрешение на арестплощадку. Гиви бы не стал обманывать в этом вопросе и подставлять своих. Поэтому после посещения с утра пострадавшего Фазика Виталий спокойно ждал приезда Гиви на арестплощадке. Грузин приехал, как всегда, в окружении своих братков. Выйдя из машины, он радостно обнял Виталия, стоящего возле своей новой машины. — Привет, братка, — с довольной улыбкой сказал он. — Это чё, твоя, что ли? Ни хера себе. С Японии заказывал? Виталий поздоровался с вышедшими и обступившими машину остальными парнями и ответил: — Не, поменялся тут с одним. С адвокатом. Ему такая, на хрен, не нужна, он всё равно не гоняет. — Нормально, — Гиви продолжал с восхищением обходить машину. — Я такой вообще ни разу здесь не видел. Одна такая, походу? — В городе да, белые есть штук несколько, чёрная одна. И движок самый мощный, мне его щас навернут ещё, — нехотя отвечал Виталий. Разговоры о машинах почти у всех мужчин в Приморье стояли на втором месте, после разговоров о делах. А во многих кругах и на первом, если машины и являлись делом. Поэтому эту традицию приходилось соблюдать. Но сейчас Виталию было не до того, чтобы описывать свою новую «Целику». И он сказал: — Давай присядем, Гиви, базар есть — Давай-давай, конечно, — всё так же радостно согласился Гиви, не обращая внимания на мрачный тон Виталия. — Чё там в салоне? Как у Ткача, такая же? — Да по салонам они все почти одинаковые, — равнодушно ответил Виталий, садясь и закрывая дверь. — Всё равно четко, — продолжал Гиви, тоже садясь и осматривая салон. Виталий взглянул на пацанов, которые продолжали ходить вокруг машины, обсуждая её. Потом он повернулся к Гиви и сказал серьёзно: — Тебе надо валить отсюда, из Приморья. И лучше куда-нибудь подальше. Гиви изменился в лице и стал смотреть удивлённо. Убивать’его Виталий, конечно, не собирался. Гиви был честным в отношениях с братвой, и Виталий чувствовал свою вину перед ним за то, что он оказался под подозрением. Но и отпускать его было нельзя. Рассказать правду о том налёте, чтобы спасти Гиви, означало начать дуэль с Ткачом. И он точно знал, что во время стрельбы рядом с отцом будет стоять Сашка. Поэтому приходилось идти на кое-какие жертвы, тем более что Гиви сам тоже был виноват в этом, не приехав к Ткачу в тот вечер, как обещал. — Ткач заказал тебя, — глядя ему прямо в глаза произнёс Виталий трагичным голосом. — Как заказал? — Гиви изумлённо смотрел на Виталия, надеясь, что это шутка. — За что? — Он думает, что это ты на него навёл. В него стреляли, — серьёзно сказал Виталий. — Да чё он гонит?! Чё там наводить?! — стал возмущаться Гиви. — Все знали, какой он дорогой домой ездит! В какой больничке был, тоже все знали… Весь город всё знал… — Да это не про кольцо и не про больничку. В него ещё раз стреляли и в той хате, про которую ты знал,— продолжал давить Виталий. — И как раз в тот вечер, когда ты должен был приехать и не приехал. Чё ты не приехал? — Да я думал, что маузер же ты ему передашь. Чё я тогда буду заезжать? Потом бы заехал, — оправдывался Гиви, но уже как-то вяло. Видимо, поняв свою ошибку. — Ну так вот ты думал, а кто-то стрелял. Если сказал «заеду», надо было заехать. А теперь все думают, что это ты навёл. Так что валить тебе надо, пока не поздно. Ты же знаешь Ткача, на Дальнем Востоке тебя здесь везде достанут. Виталий говорил так убедительно, что сам начал верить во всё это. Необходимость отправить Гиви куда-нибудь подальше заставляла его играть свою роль со всей серьёзностью. И Гиви уже начал понимать правоту его слов и молча опустил голову. — У тебя другого выхода нет, Гиви, — продолжал Виталий. — Все стрелы на тебя сходятся. Он даже базарить с тобой не будет. Ты же знаешь его. — Бл…дь, ну как я не заехал, ё-мой. А? — сокрушался Гиви, качая головой. — Думал, съезжу, потом заеду. — Теперь поздно уже. Я ж тебе говорю, уже люди заряжены на тебя. Я тоже, — Виталий повернулся к нему и опять посмотрел ему в глаза. Гиви внимательно посмотрел на него и удручённо опустил взгляд, поняв всю серьёзность происходяшего. А Виталий продолжал добивать: