– Пошли их на хер от меня, – сказал он. – Извини, я тут ни при чем. Барт вышла из калитки и выбежала на пустырь за домом, где уже садился вертолет. На землю спрыгнули женщина в камуфляже и привлекательный загорелый мужчина. – Хотите превратить меня в персону нон грата в этом квартале? – прокричала им Барт. – Неужели нельзя просто позвонить? – Простите за столь ранний визит, доктор Бартоне! – перекрикивая шум двигателя, работающего на минимальных оборотах, отозвался красавчик и протянул ей руку. – Д’Аморе, Агентство внутренней информации и безопасности. – Роберта Бартоне. Что случилось? Новый теракт? Д’Аморе улыбнулся: – На сей раз у нас хорошие новости. Узнав, в чем дело, Барт бросилась домой одеваться, вызвала собачью няню и позвонила своему помощнику, чтобы тот уладил все организационные вопросы. 10 Когда Коломба проснулась, Барт сидела на стуле у кровати Данте и держала его за руку. – Эй! Барт обернулась. В ее глазах стояли слезы. – Ты в курсе, что из всех полицейских ты – моя любимица? – Я в отставке. – Коломба встала и обнялась с Барт. – Это чудо. – Солнышко, это чудо совершила ты. Коломба тревожно вгляделась в лицо Данте. Кажется, он чуть поправился? Порозовел? – Как он? – спросила она подругу. – Я прочла его медкарту и побеседовала с завотделением. Кажется, он идет на поправку. Инфекция отступает, давление поднялось. – Но почему тогда его не будят? – Дай им время, он еще слишком слаб. Прими душ, а я пока принесу нам что-нибудь перекусить. – Вернувшись с тарелкой тартинок, Барт обнаружила, что облачившаяся в кимоно Коломба читает вслух какой-то роман. – Где ты взяла этот халат? Коломба загнула страницу и взяла у нее три тартинки с салями. – Мне его еще в семнадцать лет подарили. Все это время он провалялся в Медзанотте. Барт улыбнулась: – Забавной ты, наверное, была девчонкой. Доедай скорее, я хочу услышать твою версию событий. Коломба залпом опустошила стоявшую на тумбочке Данте бутылку. – Альберти! – крикнула она. Молодой человек тут же появился в дверях палаты: – Да, госпожа Каселли? – Побудь с Данте, пока я не вернусь, – сказала Коломба. – Мы прогуляемся по саду. Они вышли в засаженный дубами и ивами прибольничный парк, где гуляли, волоча за собой капельницы, пациенты в пижамах. – Ты правда считаешь, что Томми имеет какое-то отношение к Отцу? – спросила Барт, когда Коломба рассказала ей обо всем случившемся. – К нему или к его преемнику. – Ты о Лео? – Данте всегда был уверен, что Лео и Отец знакомы. Лео начал следить за ним после смерти Отца. И если он и правда знает, кто такой Данте на самом деле, то, возможно, так и есть. – Очередной психопат. – Данте был убежден, что Отец испытывал на детях лекарство от аутизма для какой-то большой корпорации. – Препарат, излечивающий все расстройства аутистического спектра, уничтожил бы личность пациента. – Но стоил бы кучу денег? – спросила Коломба. – Еще бы! Они отошли к ограде, и Барт стрельнула сигарету у какого-то врача. – Почему ты не рассказала о своих подозрениях спецслужбам? Они могли бы повести расследование в этом направлении. – Я не доверяю Ди Марко. Еще неизвестно, какие цели он преследует. Правда, в патриотизме ему не откажешь. Не будь его биография безупречной, те, кого он обошел, возглавив ОБТ, давно бы смешали его с грязью. – Коломба бросила в железную урну камешек, но промахнулась. – И потом, спецслужбы уже копались в прошлом Томми и ничего не нашли. Тебе что-то пришло на ум? Барт покачала головой: – Нет. Я проводила экспертизу в единственных темницах, о которых нам известно: в контейнерах и на стоянке для трейлеров, где ты убила Отца. Ничто не указывало на существование других узников и пыточных. Да и сейчас они, к сожалению, все равно были бы уже мертвы. – Если только их не кормил Лео, – сказала Коломба, снова прицелилась камнем в урну и на сей раз попала. Раздался приятный лязг. – Надеюсь, Данте скоро очнется. Без его извращенных мозгов в этом бардаке не разобраться. 11 К счастью, несмотря на длительное пребывание под наркозом, мозг Данте не понес физических повреждений. Симптомы зарождающейся менингоэнцефалопатии исчезли, и через неделю после обнаружения Данте в заброшенной клинике его отключили от аппарата искусственной вентиляции легких. Дозу седативных препаратов начали снижать, и Данте попал в чертовски скучный рай без цветов и облачков. Спустя целую вечность сплошную белизну стали заполнять бесшумно порхающие очертания, постепенно обретающие плотность и звук. Теперь тени парили в непрерывном растворе из бормотания, свиста и жужжания. То были слова, но Данте ничего не понимал: их он утратил вместе с чувствами. Он даже не осознавал, что его глаза открыты. Вот почему на десятый день с первым чувством – жаждой – к нему пришло и первое осмысленное слово. «Вода». Слово, пульсируя, поплыло над его головой. Данте чувствовал булавочные уколы падающих на кожу капель. «Дождь». Во рту он ощутил металлический привкус, похожий на «Кровь». Ему казалось, будто голова его раздувается, как мешок, наполняется идеями и побуждениями, заставляющими его снова почувствовать себя «Человеком». Наблюдатель мог заметить лишь, как у него подрагивают ресницы, но в душе он «Прыгал» от «Радости». Тени тем временем все больше замедлялись, и ему уже удавалось рассмотреть детали. Зеленая вспышка ударила его, как «Разряд тока». Тень стала якорем, цепляющим его к действительности. Она вырисовывалась за неприступной горой из «Одеяла». Другие тени приближались к нему и шелестели прочь, но эта, из зеленых вспышек, неизменно оставалась рядом. Время, будто отягощенное наполняющими его голову словами, потекло еще медленнее. В глазах прояснялось, мир обретал тепло и цвет.