– У меня уже три варианта готовы, и я занял у приемного отца достаточно, чтобы беззаботно пожить пару лет в любом уголке планеты. Но я не намерен бросать тебя одну. – Он достал из носка мятую сигарету. – Если не покурю, настроение испортится. Опять будем препираться? – Нет. Хватит, я тебе не мать. Данте закурил, выпустил дым к Сириусу и застонал от удовольствия. – Ну да, глупо об этом спорить, ведь дело, за которое мы беремся, куда опасней никотина. Альберти сказал, что служба защиты готова обнародовать новость о том, что я жив. – Как только тебя выпишут из больницы. – Если хочешь, чтобы я вел расследование вместе с тобой, постарайся добиться отсрочки. Не желаю ни публичных объявлений о моем освобождении, ни фото на фоне итальянского флага. Как бы я ни любил своих поклонниц, я предпочитаю, чтобы мир продолжал считать меня погибшим и не мешал мне спокойно работать. Глава третья 1 Альберти помог Данте забраться в серый «альфа-ромео», припаркованный рядом с садом, заменившим ему дом. – Следующая остановка – Медзанотте, – сказал молодой человек. Смертельно усталый Данте прислонил голову к приоткрытому окну. За четыре дня, прошедших с самоубийства Лориса, он проспал в общей сложности десять часов. Все это время он заставлял себя читать кипы следственных документов, доставленных ему по поручению Коломбы. Прежде всего материалы касались Мартины, чья гибель казалась ему еще более нелепой, чем смерть душевнобольного механика. На момент смерти Мартине Кончо было двадцать семь лет. Девушка была здорова, в хорошей физической форме и не проявляла никаких признаков текущих или ранее перенесенных болезней. Смерть наступила в результате геморрагии по причине сквозной раны в брюшную полость, нанесенной острой веткой; угол входа – сорок пять градусов – совпадал с версией о том, что Мартина упала на дерево, сорвавшись с двухметровой высоты. Рваные края раны соответствовали форме ветки, а гематомы на теле были получены при падении, а не нанесены человеком. Анализ жидкостей не показал наличия токсичных веществ: в ее желудке не было ничего, кроме кофе и сахара. Следы сахара нашли также у нее во рту и в пищеводе, следовательно, учитывая скорость переваривания, она пила кофе за несколько минут до смерти. В момент падения девушка находилась в сознании, потому что попыталась ухватиться за ветку, но ни кожи под ногтями, ни ранений, полученных при попытке защититься, у нее не обнаружили. В момент смерти на Мартине была куртка, форма и закрытая кобура с табельным оружием. В карманах у нее лежали листовка парикмахера, яблоко, несколько монет и пакетики сахара – пустые и полные. Такие обычно дают в барах, но названия этих баров на пакетиках не значились. Документы, ключи и бумажник остались у девушки в сумке. Экспертиза почвы между автомобилем и местом смерти ничего не выявила. Ко времени приезда криминалистов прошло несколько часов, погода была ветреной, прошел снег и ледяной дождь, да и спасатели вытоптали землю, однако эксперты с уверенностью заключили, что тело Мартины от машины не волокли. Ни в автомобиле, ни вокруг дерева, на которое она упала, не обнаружили ни капли крови. Если ее действительно убил Лео, то он тщательно замел все свои следы. Занятый чтением и физиотерапией Данте успел побывать и на допросе за закрытыми дверями, где сообщил магистратам из ОБТ, что не помнит ничего не только о массовом убийстве, но даже о предшествовавших ему неделях. «Я правда был в Венеции? Вот это да!» Ему поверили. Данте лгал так же мастерски, как и распознавал ложь, а правда, отличная от ранее задокументированной, никого не интересовала. Коломба же целыми днями пропадала в пизанской казарме с Д’Аморе, где обсуждала с чиновником из итальянского подразделения ЦРУ международный розыск Бонаккорсо и выслушивала, как американец превозносит обожаемую им итальянскую кухню. Не успели они повернуть на Медзанотте, как всю проезжую часть занял трактор с огромными колесами, и Альберти пришлось снизить скорость до пешеходной. – Весело тут, – проворчал Данте. – Не хуже бинго в больнице. – Вы не любите природу? – спросил Альберти. – Люблю, но исключительно в документалках. Вживую это идеальный сеттинг для фильма ужасов: двух придурков, попавших в захолустье, режут на куски. Надеюсь, у Коломбы хотя бы будет быстрый Интернет. Пока я валялся в коме, вышли целые сезоны моих любимых сериалов, и мне нужно загрузить сотни серий. – Данте закурил. – Что ты принимал, чтоб накачать такую бицуху? – Я пью только пищевые добавки и тренируюсь в зале. – Что, забыться захотелось? Стыдно, что солгал всему миру? На лице Альберти проступили веснушки. – Да я ведь почти ничего и не знал. Сразу после теракта к нам с Эспозито домой заявились карабинеры. Две недели нам не разрешали выходить из дому, звонить по телефону и даже обмениваться мнениями. Поэтому я помалкивал, пока госпожа Каселли не поправилась и не сказала мне, что делать. Они приехали в Медзанотте, и Альберти с пульта открыл новые ворота. За последние дни дом, стараясь не привлекать внимания, подвергли кое-каким модификациям. Теперь его окружали маленькие, почти невидимые глазу камеры, нацеленные на участок, а хлипкий старый забор в рекордные сроки заменили электрическим ограждением с пиками и колючей проволокой. На одну из стен установили маленькую параболическую антенну для зашифрованного спутникового интернет-соединения, в собачьем бараке разместился пост предоставленной ОБТ охраны, держащей под наблюдением дорогу. Дрессировщик пошел навстречу спецслужбам при условии, что по-прежнему сможет кормить псов дважды в день. Теперь, когда из-под талого снега показалась хилая трава, разбросанные по саду обломки мебели и хлам особенно бросались в глаза – установщики систем безопасности увезли свой мусор, а старый оставили на месте. – Коломба правда живет в этом свинарнике? – спросил Данте. – Внутри чуть получше. Альберти открыл входную дверь и провел его через кухню в комнату, выходящую на сад. Помещение было еще не отделано, стены и пол представляли собой голый бетон, но Коломба обставила его татами, столом, стулом, комодом и большим ковром из белой шерсти, купленными на распродаже в «Икее». Однако что по-настоящему понравилось Данте, так это самая длинная стена – полностью застекленная и выходящая на поля за садом. Стекла недавно заменили на пуленепробиваемые и противоударные. Занавесок не было – Коломба знала, что Данте не хочет видеть их даже в ванной, – но от посторонних взглядов комнату скрывали несколько опунций. – Конечно, не ваш римский люкс, но вид неплохой, – сказал Альберти, показав на очертания холмов, где уже покрывалась зеленью темная земля. – Ты в курсе, где меня держали в последнее время? – Данте улегся на татами. – Это в любом случае лучше. Альберти открыл складную дверь с другой стороны комнаты: – Здесь есть турецкий унитаз[26]. – Кто-то еще устанавливает турецкие унитазы? – изумился Данте. – Если хотите сходить, могу помочь вам перед отъездом. – Нет уж, спасибо. Предпочитаю справлять нужду в одиночестве. – Данте перевернулся на живот, одновременно прикуривая сигарету, и мысленно зааплодировал проявленной ловкости. – И ты никуда не уезжаешь. – Сегодня служба защиты отправляет меня домой… – А отдел по борьбе с терроризмом оставляет тебя здесь, дорогуша. Советую не утруждать себя напрасной поездкой. Раздавленный, Альберти без сил опустился на единственный стул. – Господин Торре… я здесь уже месяц. – Это называется колесо Фортуны, – изобразив сочувственную улыбку, сказал Данте. – Сделал гадость, получай подставу. Будешь разыскивать Бонаккорсо под началом Коломбы и защищать меня от пуль. Но не беспокойся. Ты не единственный, кого настигнет возмездие. Коломба уже поехала за твоим товарищем по несчастью. 2 Эспозито вышел из аэропорта Римини с огромным чемоданом и выражением лица человека, без предупреждения катапультированного в ад. – Пошевеливайся, я стою во втором ряду, – крикнула ему Коломба из джипа «гранд-чероки». Эспозито поволок за собой чемодан, как каторжник ядро, и наконец кое-как запихнул его в забитый фруктами и овощами багажник. – Что это у вас за тачка? – спросил он, сев в машину. – ОБТ расщедрился, – ответила Коломба, тронулась и тут же попала в пробку, переключая передачи так резко, что двигатель загудел. – Извини, что не предупредила тебя лично. Но в последние несколько дней мне хреново пришлось, – сказала она. Эспозито не видел Коломбу с тех пор, как она лежала в римской больнице. Теперь она, казалось, снова стала самой собой, правда, все лицо ее было покрыто бледнеющими синяками. – Представьте, каково было мне… – сказал он. – До вчерашнего дня я даже не знал, что меня пришьют к розыску Бонаккорсо. Начальник полиции сообщил ему об этом всего двенадцать часов назад, когда он ужинал в пиццерии с женой и детьми. – Не будь таким пессимистом. Немного полицейской работы пойдет тебе на пользу, если ты еще помнишь, как это делается. – Я в отделе персонала всего год и еще задницу не наел, – оскорбился Эспозито. Коломба выехала на шоссе. – Ты всегда был плоскозадым, но, если хочешь поскорее вернуться домой, придется тебе засучить рукава. И потом, я дам тебе время раскачаться: в следующие несколько дней просто держись рядом с Данте и следи за домом. – А как же служба защиты? – Открой бардачок. Эспозито повиновался. Внутри лежали спутанные провода и кусочки пластика. – Это акустические жучки, – продолжала Коломба. – Стоит мне отлучиться из дому, как люди Ди Марко устанавливают их в каждом углу. – Я думал, мы работаем на шпионов… – Мы делаем вид, что работаем на них, а они делают вид, что в это верят. – Светофор загорелся красным, и Коломба воспользовалась случаем, чтобы бросить на него ледяной взгляд. – Но не забывай, что на самом деле работаешь ты на меня. Эспозито кивнул: