Алиса… В голове вихрем закружились воспоминания. Как она собиралась «на прогулку», как торопилась и… угодила в руки медбратьев. И все же картинка решительно не складывалась. Лучшие психиатры, экстрасенсы и прочие шарлатаны только и делали, что разводили руками, уверяя, что Алисе уже ничего не поможет. Не своей же улыбкой собрался лечить ее Езенграс? Клин клином? Как обычно в отчаянных обстоятельствах, во мне проснулся неудержимый сарказм. Без него я не проработала бы столько лет в вузе и давно бы спятила, потеряв надежду вылечить сестру. – А у вас что, есть элитная психиатрическая лечебница при Академии? – с ехидцей спросила я. – Уважаемая Ольга, – покачал головой Езенграс. – Неужели вы могли подумать, что я рискну обнадеживать вас просто так? Ну да, у нас есть новейшие научные методики. И они могут помочь. Тот факт, что акулья улыбка сошла с его лица, почему-то внушил мне доверие. – А почему бы тогда мне не приехать в ваше суперучебное заведение вместе с сестрой? – замаскировала я вопрос под сомнение. – К сожалению, – Езенграс замялся и отвел взгляд, – у нас нет специализированных палат. И негде содержать таких больных в должных условиях. Зато наши медики со дня на день смогут использовать свою методу. И никаких лечебниц вашей сестре уже не понадобится! Словно в каком-то оцепенении, дурмане выдавила я из себя: – Если вы даете слово помочь сестре, согласна на все! И вот «на все» было очень сильно лишним. Но поняла я это, увы, уже намного позже. Езенграс быстро выпалил: – Даю вам слово. Не будь я ректором. А теперь маленькая формальность. Я почти насторожилась. Но сонный рассудок отмел настороженность, как лишнюю трату энергии. – Просто приложите руку к экрану, – вкрадчиво попросил Езенграс. – Это и будет вашим официальным согласием. Так сказать, подписью индиго. Да что ж это за Академия такая? Где вместо личной подписи отпечатки пальцев используют? Даже не так. Отпечатки рук! И снова инстинкты почти проснулись во мне, но сил на осмысление нелепости ситуации уже не оставалось. Эх! Была не была! В конце концов, куплю себе новый ноут! И я приложила руку к экрану. Езенграс быстро повторил жест, и… произошло такое, что я даже взбодрилась. Казалось, наши ладони соприкоснулись. Тепло чужой кожи было таким реальным… таким странным… таким непривычным… Но прежде чем я проверила свои ощущения, поверила в них, Езенграс кивнул и отключился. * * * Не помню, как умудрилась собрать вещи к часу дня. О желанном сне, конечно же, речи не шло. Я бродила по квартире, как вампир, злой, неведомой силой выброшенный из гроба задолго до заката. Пороги так и норовили коварно подставить подножки, стены и углы выскакивали отовсюду. Мебель кидалась наперерез. Ровно в тринадцать ноль-ноль в дверь позвонили. З-з-з… з-з-з… з-з-з… Казалось, гостя парализовало, и он не может оставить бедный звонок в покое. Я, кряхтя, выволокла чемоданы из квартиры. Чувствовала себя как несчастный грибник, что походя зацепил плечом пчелиный улей, спрятанный среди ветвей. Только когда все три моих чемодана выстроились у двери, коренастый водитель отпустил несчастную кнопку звонка. Короткий ершик темных волос, не менее темные глаза, широкое лицо с огромным горбатым носом делали его похожим на кавказца. Полное отсутствие эмоций на неподвижном лице – на робота, собранного по образу и подобию кавказца. Без единого звука шофер подхватил пузатые чемоданы с полчеловека размером и понес так легко, словно это борсетки. Я закрыла дверь на все замки и заперла специальным ключом – он реагировал только на ДНК владелицы. Поставила квартиру на сигнализацию, и мы юркнули в лифт. У подъезда ждал летучий микроавтобус на магнитной подушке. Наши власти клятвенно заверяли, что вскоре такие машины заменят весь наземный транспорт. Водитель все так же молча погрузил мои вещи в багажник и открыл дверь просторного салона. Поездку скрасил огромный плазменный телевизор – его диагональ навскидку равнялась моему росту. Под звуки мелодичной песни извивался известный попсовик, а вокруг мельтешила и подвывала стайка полуголых танцовщиц. Спустя несколько минут я слегка расслабилась, и усталый организм тут же отказался подчиняться голосу разума. А разум твердил, что стоит понаблюдать – куда же меня везут? Может, Езенграс ест индиго на завтрак? Судя по улыбке ректора, такое исключать нельзя. Может, я окажусь в другом городе и не смогу навещать Алису? Но организм презрел доводы разума и прикорнул под мерное покачивание автобуса. И в этом была его роковая ошибка! Глава 2 Академия Войны и Мира – Да ты рехнулся? Зачем нам тут еще одна баба? Студентки и Гандалия мне уже во где! От оклика низким бархатистым голосом я вздрогнула, открыла глаза и нервно огляделась вокруг. Автобус стоял, но как долго, я не имела ни малейшего понятия. Выводить «еще одну бабу» наружу никто не спешил. Паника накрутила пульс до невиданных высот. С трудом переводя дыхание, я прислушалась к голосам снаружи. – А я сказал, будешь с ней работать! И попробуй возразить! Мигом вылетишь в трубу. Сизым голубем полетишь в свой захудалый мирок воевать и грабить мирных горожан. Я узнала голос ректора. Только приторных ноток в нем больше не было. Езенграс командовал, как генерал на плацу. Я опасливо выглянула в окно. Десятки розоватых добротных корпусов Академии походили то ли на рыцарскую крепость, то ли на средневековый музей. Соединяясь невысокими перешейками и мостиками-арками, они сливались в одну монолитную, спиральную постройку-лабиринт. В таком можно плутать и плутать. Автобус подвез меня ближе к центральному кольцу лабиринта. Между корпусами змеились вымощенные бледно-серыми камнями дорожки. Перед зданиями раскинулись просторные, тоже мощеные площадки. Вокруг них и по сторонам от дорожек тянулись зеленые стены из высоких подстриженных кубиками кустарников. Во внутренних двориках раскинулись садики с курчавыми деревцами и кустами, усыпанными цветами, как новогодняя елка – шарами. Ветер с боевым посвистом прорывался во все, даже самые крохотные щели автобуса, принося с собой запахи. Густой хвойный лучше кофе прочищал голову, медово-пряная нотка цветочного нектара совсем не к месту расслабляла, разнеживала. По счастью, ее разрушительному действию на мою собранность и внимание мешал аромат свежескошенной травы. – Мы воевали с воинами! – ворвался в мои наблюдения грубый возглас собеседника ректора. – Какого черта? Я не хочу работать с бабой! Она же… она же… она же… Баба! – Похоже, худшего оскорбления для него просто не существовало. Чтобы увидеть мужчин, мне пришлось бы высунуться в окно. А делать это почему-то категорически не хотелось. – Сам ты баба! Раскудахтался, как курица. – Со мной ректор явно выбирал куда более интеллигентные выражения. – Она управляет электричеством, огнем и преподаватель от бога. – Вот только от какого, – хмыкнул собеседник Езенграса. – Мне почему-то кажется, от бога Хаоса и разрушения. Имя ему женщина! – Ну хоть уже не баба – женщина, – как-то слишком по-доброму ответил ректор и вдруг распорядился: – Встреть ее чин по чину. Все покажи и расскажи. И попробуй мне только дурить! Я ведь предупредил! Вылетишь с такой скоростью, что зад… сам знаешь, что загорится. Снаружи повисла напряженная тишина. Казалось, собеседник Езенграса переваривает приказ и вот-вот взорвется негодованием и возражениями. Но вместо этого дверь автобуса резко отъехала в сторону и с грохотом ударилась о борт. – Выходите! – бросил мне верзила в пиджаке поверх зеленой футболки и слишком просторных, но дорогих и элегантных черных брюках. Если бы не подслушанный в автобусе разговор, я назвала бы его почти красивым. Резкие, правильные черты, нахальная улыбка мужчины, прекрасно осведомленного о своей привлекательности, и длинная русая коса за спиной. Такого трудно не заметить. Я выпрыгнула наружу и оказалась неудобно близко к первому академическому встречному. Отступать хотя бы на шаг он и не думал. Без малейшего стеснения уперся взглядом в мою грудь, скользнул ниже и даже чуть наклонил голову, оценивая округлости бедер. Я давно занималась йогой. Начинала ради гибкости и силы. Но после исчезновения и возвращения Алисы «асаны» – единственное, что успокаивало и отвлекало от ужасов реальности. Зато фигуры своей я не стеснялась ни капли. В поездку бездумно надела узкие синие легинсы и облегающую голубую блузку и поплатилась за это сполна. Только раздев меня взглядом полностью, человек-гора соизволил взглянуть в глаза. Пришлось до боли в шее задрать голову, и он снисходительно наклонился. Глаза цвета вишни уставились на меня, не мигая. Я заметила три родинки над правой бровью – каждая меньше предшественницы. Наша немая сцена длилась еще некоторое время. Теперь первый академический встречный оценивал мое лицо, внимательно и почти придирчиво. Как коня покупал! Так и напрашивалось сравнение. Грешным делом подумалось, что вот сейчас он залезет ручищей мне в рот, проверяя и пересчитывая зубы. Фу-фу-фу. – Сегодня сможете выспаться, – проронил верзила спустя недолгое время. – Негоже портить такое личико бессонными ночами. Ты ничего, Ольга Зуброва. Я-то ожидал гораздо худшего, – поделился он с оттенком доверительности. – Какую-нибудь очкастую ботаничку. Суровую, но заплывшую где только можно. А ты… ты… ты… даже очень. Он довольно ухмыльнулся, одарив меня, кажется, самым роскошным комплиментом из своей «богатой» кладовой. – Простите, а вы кто? – попыталась я осадить нахала. Честно говоря, возмущение ушло, как вода в песок, как только верзила заикнулся про хороший сон. – Я проректор по учебной и методической работе – Вархар Изилади, – кивнул верзила. – Твой непосредственный начальник. – Ваш непосредственный начальник, – поправила я. Правая бровь верзилы приподнялась, увеличив расстояние между родинками. – Короче! У нас все по-простому, привыкай, – рубанул Вархар. – Езенграс назначил тебя заведующей кафедрой управления энергией огня и подвластных ему стихий. Я провожу к месту жительства. Потом увидишь – где и что. Разберешься.