– Я лучше посижу, – не сводя с нее глаз, прошептала Коломба. Медсестра прочитала в ее взгляде глухую угрозу, хотя на самом деле Коломба смотрела на нее с мольбой. «Прошу тебя, уходи». – У вас точно все хорошо? – Да, насколько это вообще возможно в моем состоянии, – прошептала Коломба. – Пожалуйста, дайте мне побыть одной. Медсестра попятилась. До сих пор пациенты на нее не нападали, но кое с кем из коллег подобное случалось. Один даже заразился гепатитом, после того как его укусил пьяница в белой горячке. Нет уж, спасибо. – Я попрошу врача к вам зайти, – сказала она. – В этом нет никакой необходимости, – ответила Коломба. – Посмотрим, – пробормотала медсестра, отворачиваясь, и почувствовала, как по спине пробежала дрожь. Подождав несколько секунд, Коломба вскочила на ноги и чуть не упала. Голова как будто превратилась в тыкву. Она снова заперла дверь, подперла ее клином и вернулась в туалет. Тело находилось там же, где она его оставила. Под ним расползалась огромная лужа мочи. «Только этого не хватало», – подумала Коломба, наклоняясь, чтобы обыскать карманы мужчины. Она нашла бумажник, связку ключей, дистанционный ключ от автомобиля «опель» и магнитную карту. Мобильника при нем не оказалось. Коломба повертела карточку в руках. Насколько она знала, во многих больницах персоналу выдавались магнитные пропуска, однако на них должны быть напечатаны имя и фотография владельца. На этой же карте не было ни того ни другого. Это была фальшивка – дубликат, с помощью которого незнакомец проник в отделение, чтобы ее убить. В бумажнике лежали деньги, кредитка и с виду настоящие водительские права на имя некоего Лучано Феррари пятьдесят восьмого года рождения, проживающего в Риме по адресу: улица Помпео Магно, дом один. Коломба убрала права обратно в бумажник и снова положила его в карман мужчины, а остальное спрятала в рукав пижамы. Она подошла к металлическому шкафчику для личных вещей: одежды там больше не было. Вспомнив, что отдала ее друзьям, когда те пришли ее проведать, она тихонько выругалась. Коломба взяла свой мобильник и надела ботинки. Стоило ей нагнуться, чтобы завязать шнурки, и в глазах потемнело. Она чуть не потеряла сознания. Она снова вонзила ногти в ладони и немного пришла в себя. Оглянувшись на окно – Данте до сих пор сидел на дереве, – она выбила из-под двери клин и выглянула из палаты: коридор был пуст. Внезапно вспомнив о ботинке, она вернулась за ним, вышла в коридор и незамеченной добралась до лестницы. Спускаться было тяжело. Головная боль стала настолько сильной, что ее затошнило. Наконец она спустилась на нижний этаж, и перед ней оказался ведущий к регистратуре коридор, отделенный от лестницы двумя дезактивированными стеклянными автоматическими дверьми, и аварийный выход. Она направилась было к нему, но тут же поняла, что сигнализация перебудит всю больницу. Пролетом ниже находилась железная дверь с табличкой «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА». Дверь была заперта, но на косяке был установлен считыватель магнитных карт. Коломба поднесла к нему найденный пропуск. Дверь разблокировалась, и она попала в освещенный тусклыми оранжевыми лампами служебный коридор. Разноцветные пластиковые стрелки указывали дорогу к раздевалкам, подсобке и прачечной. Коломба пошла по коридору, надеясь, что одна из дверей выведет ее наружу. Наконец она нашла крытый гараж, через который ей удалось выйти в прибольничный парк. Площадка возле двери была усыпана окурками. Дрожа от холода в своей фланелевой пижаме, она пошла вдоль здания, пытаясь сообразить, где ее палата. Заняло это целую вечность, но в конце концов она увидела собственное разбитое окно, за которым под порывами ветра колыхался край шторы. Она подняла глаза на Данте, который все еще цеплялся за ветку дерева. Она безуспешно попыталась привлечь его внимание и, поняв, что ничего не выйдет, бросила ботинок. Коломба целилась по руке, но попала ему в висок. От боли и испуга Данте едва не рухнул на землю вниз головой. Ботинок весил почти полкилограмма, так что удар получился неслабым. Зато ей удалось вывести его из транса. – КоКа? – пробормотал он, словно очнувшись ото сна. – Слезай быстрее, – прошептала она. Несколько секунд Данте не шевелился, потом с отрешенным взглядом соскользнул на землю. – Ты жива, – сказал он. Коломба подняла с земли ботинок и протянула ему. – Да, отчасти благодаря тебе. Потом обсудим. Дай мне свою куртку. Данте, как лунатик, снял с себя парку и остался в черной водолазке. Куртка оказалась узковата ей в плечах, зато доходила до самых коленей. Если бы не пижамные штаны с поросятами, она бы выглядела вполне прилично. – Я его видел, КоКа, – сонным голосом произнес Данте. – Кого, мужика в моей палате? – Нет. Я видел Отца. – Вечно ты видишь его в самый неподходящий момент, – сказала она. – Давай пошли отсюда. Данте схватил ее за руку: – Постой, КоКа, ты не понимаешь. Отец был здесь. Он со мной говорил. – И как он выглядел? Данте растерянно моргнул: – Я не слишком хорошо помню. – О’кей, потом расскажешь. А теперь нам пора сваливать. До выхода они добрались через приемный покой. Воспользовавшись пропуском, они открыли заднюю дверь, прошли мимо по горло занятых врачей и санитаров, которые их едва заметили, миновали очередь из двух десятков ожидающих осмотра пациентов и выбрались на улицу через главный вход. Приходилось спешить: пока Коломба тащила Данте из парка, в ее палате зажегся свет, и стало ясно, что не пройдет и десяти минут, как больницу наводнят полицейские. По дороге Данте наскоро рассказал ей, как увидел Отца. – Поэтому ты бросил в окно ботинок? – Я не мог пошевелиться, – сказал он. – Не мог закричать. – Уверен, что это действительно был Отец? – спросила Коломба и потянула его на первую поперечную улицу, подальше от дорожных камер. – Да. – Потому что, если бы это была галлюцинация, ты бы понял, да? – скептически спросила она. – Я всегда знаю, когда схожу с ума. – Теперь, когда Данте снова начинал соображать, его походка стала более плавной. Прошлое казалось ему месивом разрозненных, дырявых картинок. – Значит, он ушел раньше нас? – Возможно, он еще в больнице. – Данте остановился. – Мы должны найти его, КоКа. – Нас остановят еще на входе. – Почему? Что случилось с типом в твоей палате? – В голосе Данте звучало подозрение. – Подожди. – Заметив фары приближающейся патрульной машины, Коломба потянула его в темноту. Патруль проехал мимо. – Ты что, его убила? – не отставал Данте. Коломба молча вздохнула. – О черт! Я надеялся, что обойдется без крови. Но это была законная самозащита. Я буду свидетельствовать в твою пользу. – Сам знаешь, чего стоят твои показания… Надо найти машину. Не можем же мы разгуливать по городу пешком. – Так давай позаимствуем машину у него. Ты же захватила его ключ, верно? Дай посмотреть. – Откуда ты знаешь, что я его взяла? – Если бы ты не решила разузнать об этом типе, нам не пришлось бы удирать. Ты бы осталась, чтобы ответить на вопросы полиции. – Иногда ты меня просто бесишь. – Коломба бросила ему ключ. – Похоже, это «опель-агила», – сказал Данте и огляделся. – Возле входа он бы не припарковался, но и бросать машину слишком далеко тоже бы не рискнул. У него тоже могла возникнуть необходимость побыстрее смотать удочки. – Открыв на мобильнике карту, он изучил огибающую вход в приемный покой главную дорогу и ответвляющиеся от нее боковые улочки. Он отбраковал расположенные слишком близко к больнице и односторонние проулки и улицу возле светофора, и подходящих улиц осталось всего две. Он показал на них Коломбе: – Давай разделимся. Первый, кто найдет машину, свистнет. – Хрен тебе. Одного я тебя не отпущу. Идем вместе. На поиски темно-красного «опеля» ушло пять минут. Под вой приближающейся сирены Коломба села за руль, а Данте лег на заднее сиденье. – Тебя не напрягает водить краденую машину? Потому что он, скорее всего, ее угнал. – Если сам он на ней ездил, значит это достаточно безопасно. – Коломба завела автомобиль и поехала прочь. Улица Помпео Магно находилась в районе Прати. Если все пойдет хорошо, через двадцать минут они будут на месте. Однако она боялась вломиться не в ту квартиру и решила позвонить Альберти. Судя по голосу, он был удивлен ее звонку. Может, даже больше чем удивлен, учитывая, что стояла глубокая ночь. К счастью, он перевел телефон на вибрацию, поскольку сочинял музыку в наушниках. – Госпожа Каселли… вы послушали мои композиции? – с ходу спросил Альберти. У Коломбы не повернулся язык сказать, что его грошовый плеер остался в палате вместе с трупом. – Пока нет. Извини, мне нужна услуга. Можешь пробить одно имя? – Сейчас не моя смена, госпожа Каселли. – Но у тебя же должен быть друг на дежурстве, правда? Позвони ему и спроси. – Хорошо. Говорите. – Лучано Феррари. Насколько мне известно, родился в Риме в пятьдесят восьмом. Проверь, есть ли у него судимости, найди его адрес и перезвони мне. Если спросят, почему он тебя интересует, скажешь, что он тебе машину поцарапал. – Госпожа Каселли, мне не следовало бы… Но Коломба уже повесила трубку, потому что на ожидании висел вызов от Инфанти. Данте пришлось зажмуриться, чтобы не видеть, как она ведет одной рукой; знай он, в каком она состоянии, он бы выпрыгнул из окна. Теперь вдобавок к головной боли и тошноте в поле ее зрения то и дело взрывались яркие, как бенгальские огни, вспышки, и Коломба с трудом фокусировалась на дороге.