– В кадре только ее руки. – Перед тем как девочка отвечает, что это был отец, мать сжимает ей плечи. Потом отпускает и поглаживает. Сначала давление, потом награда. Девочка понимает, что делает все правильно, и продолжает в том же духе. Психолога попросту облапошили. Или лучше сказать «навешали ей на уши безъяичную лапшу»? Ведь мать девочки – вегетарианка. – Откуда ты знаешь, что мать – вегетарианка? – с искренним изумлением спросил Минутилло. – На видео видно ее сумочку. Такие производит одна веганская компания, использующая экокожу вместо обычной. Cruelty free[2]. Если ты не в теме, как я, то, скорее всего, и не услышишь о подобных брендах. – Ну, это уже домыслы. – Девочка не употребляет в пищу мясо. Отец указал это в качестве основания для ходатайства об опеке, утверждая, что вегетарианская диета – издевательство над ребенком, хоть и очевидно, что это полный бред. Ты сам прислал это прошение вместе с остальными документами. – И ты все их прочел? – Я прочел вполне достаточно. Значит, все о’кей? Могу отправить тебе счет? – За десять минут работы? – Это будут самые дорогие минуты в твоей жизни. В дверь позвонили. Данте попрощался с адвокатом, бесшумно подошел к входной двери и посмотрел в глазок. На лестничной площадке стояла женщина лет тридцати с серьезным выражением лица, одетая в обтягивающие джинсы и натянувшуюся на широких плечах пловчихи светлую куртку. Она казалась достаточно сильной, чтобы согнуть в дугу стальной прут. Данте вздрогнул. Ему было неизвестно, кто эта женщина, но в одном он был уверен точно: ее появление не сулит ничего хорошего. 2 Во избежание визитов незваных гостей Данте оформил квартиру на имя Минутилло и сообщал адрес только единицам избранных. Это решение ему пришлось принять после того, как отец одного пропавшего мальчика взялся с криком и слезами караулить его под окнами террасы его старой квартиры. Женщина приложила зеленый глаз к глазку, и Данте понял, что она заметила за дверью его движущуюся тень. – Господин Торре, – произнесла она, – я замначальника мобильного спецподразделения Каселли. Мне необходимо с вами поговорить. Не будь она из полиции, ее голос с легкой хрипотцой показался бы Данте сексуальным. Он накинул дверную цепочку и опасливо приоткрыл дверь. Коломба пристально посмотрела на него и сунула ему под нос удостоверение: – Здравствуйте. – Можно посмотреть поближе? – спросил Данте. – Пожалуйста, – пожала плечами Коломба. Данте взял корочку здоровой рукой и притворился, будто тщательно ее изучает. Он понятия не имел, как отличить фальшивые документы от настоящих, но интересовало его другое. Ему хотелось взглянуть на реакцию Коломбы. Та казалась невозмутимой. Скорее всего, она и правда та, за кого себя выдает. Данте вернул удостоверение. – Я что-то натворил? – спросил он. – Нет. Но я прошу вас уделить мне несколько минут. – Зачем? – Я предпочла бы обсудить это внутри, – терпеливо ответила Коломба. – Но я же не обязан, верно? Я могу просто сказать «нет», и вы мне ничего не сделаете. Вы же не станете выбивать дверь. – Конечно нет, – улыбнулась она. Данте поразило, как преобразилось ее лицо, с которого на миг слетела вся суровость. Даже если это и не искренняя улыбка, то все равно очень красивая. – Но на вашем месте я бы полюбопытствовала, чего я от вас хочу. – Думаю, на моем месте вы вообще не открыли бы дверь, – сказал Данте. Коломба напряглась, и Данте понял, что задел ее за живое. Он сделал это намеренно, но, как ни странно, почувствовал себя виноватым. Чтобы избавиться от этого ощущения, он спрятал больную руку в карман и пропустил ее в квартиру. При виде хаоса в доме Коломба постаралась сохранить нейтральное выражение лица, однако ей это не удалось. Петляя между книжными завалами, Данте направился в кухню. – Сделать вам кофе? – спросил он. – Спасибо, не откажусь. Он указал ей на стол в гостиной: – Освободите какой-нибудь стул и присаживайтесь. Какой кофе предпочитаете? Покрепче, помягче, душистый… – Обычно я пью растворимый, так что любой сойдет. – Притворюсь, что этого не слышал. – Чтобы загладить допущенную ранее грубость, Данте добавил в смесь горстку мягко обжаренных зерен кофе «копи-лювак». Его частично переваренные зерна собираются из экскрементов питающихся кофейными вишнями индонезийских мусангов[3]. Знатоки особенно ценят фруктовое послевкусие этого самого дорогого и редкого кофе и считают его лучшим на земле. Как и почти все прочие продукты, кофе доставлял ему на дом курьер. – Возможно, обычно вы пьете с сахаром, но сюда его можно не добавлять, – сказал он, закрывая крышку машины, которая начала перемалывать зерна. – Господин Торре… – натянуто начала Коломба. Данте оглянулся. Она продолжала стоять посреди комнаты, следя за каждым его движением, словно хищная птица за зверьком. – Что-то не так? – спросил он. Коломба кивнула. Во взгляде появилась жесткость, а глаза, как ему показалось, стали еще зеленее. – Вы не могли бы вытащить левую руку из кармана? Пожалуйста! – Простите? – Я заметила, что, с тех пор как я вошла, вы все время держите руку в кармане. Даже когда она могла бы вам пригодиться. Например, чтобы открыть банку кофе. Разумеется, так и было. Всякий раз, встречаясь с новыми людьми, Данте невольно прятал больную руку. Судя по языку тела, Коломба чувствовала угрозу. Она инстинктивно сделала полшага вперед и слегка напрягла руки. Правой рукой она стиснула ручку сумки, как будто готовясь бросить ее ему в лицо. – Пожалуйста, – повторила она. – Как пожелаете. – Данте продемонстрировал ей больную руку. Она была сплошь покрыта шрамами. Подвижность сохранили только большой и указательный пальцы, в то время как остальные, необыкновенно маленькие и без ногтей, прижимались к ладони. Коломба как-то видела похожую руку у бывшего уголовника, с которым произошел несчастный случай в промышленной прачечной. – Прошу прощения, – сказала она, отведя взгляд. – Я сегодня что-то нервничаю с самого утра. – Ничего страшного. – Данте, привыкший подмечать каждое еле уловимое движение собеседников, понимал, что нервозность Коломбы – вовсе не временное явление. С ней явно что-то случилось. Насилие, какое-нибудь происшествие на службе? «Интересно», – подумал он и снова принялся возиться с чашками. Мокрый после душа, в чересчур просторном черном халате и с зачесанными назад светлыми волосами, он напомнил Коломбе Дэвида Боуи в старом фантастическом фильме. По комнате распространился аромат кофе. Данте сел напротив нее и поставил на стол две дизайнерские чашки в современном стиле. «Не хватало только разбить чашку, чтобы дополнить произведенное впечатление», – подумала Коломба, но все-таки сумела, не наделав новых бед, поднести кофе ко рту. У нее кружилась голова, и она чувствовала себя выставленной на обозрение. Отвратительное ощущение. За исключением последних двух дней, она избегала даже ближайших друзей, а теперь ей приходилось обмениваться любезностями в гостях у незнакомца. – Замечательно, – похвалила она, хотя на ее вкус кофе был недостаточно крепким. – Благодарю, – улыбнувшись уголком рта, отозвался Данте. – Я не стыжусь своей бедной руки. – В доказательство своих слов он поднял руку перед ее лицом: тыльную сторону ладони покрывала густая сеть рубцов. – Я прячу ее по привычке, чтобы избежать лишних вопросов. Хотя большинство людей слишком вежливы и воспитанны, чтобы их задавать. Или и без того знают, что со мной случилось, так что и спрашивать не приходится. – Он снова улыбнулся. – Вы относитесь к третьей категории. – Глаза Данте заблестели. – Что вам обо мне известно? – Это допрос? Или любите поговорить на эту тему? Данте улыбнулся, обнажив белоснежные зубы: – Скажем так, это поможет нам сэкономить время. Коломба решила, что после своей оплошности не имеет права спорить. – Вы из Кремоны. Родились в семьдесят втором. В ноябре семьдесят восьмого, в возрасте шести лет, когда вы играли в одиночестве на стройке за вашим домом, вас похитил один или несколько неизвестных. Вы не могли воссоздать в памяти случившееся, и никто ничего не видел. – В подвале нашего дома была дверь, ведущая к полю, где мы играли. Должно быть, по пути туда меня схватили и, вероятно, накачали наркотиками, – сказал Данте. Коломба кивнула: – Вас держали в заточении на протяжении одиннадцати лет, бо?льшую часть времени в бетонной силосной башне возле фермы в окрестностях Кремоны. – Не бо?льшую часть времени. Всегда. Эта местность называется Аккуанегра-Кремонезе – прекрасное старинное название.