Действующие лица (в порядке появления) Князь Василий Васильевич Голицын, глава правительства. Красавец сорока пяти лет. Князь Борис Алексеевич Голицын, воспитатель царя Петра. Весельчак тридцати восьми лет. Двое в черном. Черт их знает кто. Аникей Трехглазов, сибирский артельщик. Муж матерого возраста, с круглым родимым пятном посередине лба. Скоморох. Человек, у которого вместо лица харя. Медведь. Умеет плясать и пить водку. Начальник уличной стражи. Вневременной персонаж: блюститель порядка. Шевалье де Нёвилль. Вневременной персонаж: восторженный иностранец. Придворный священник Сильвестр Медведев. Вневременной персонаж: русский умник. Правительница Софья. Некрасивая женщина не первой молодости. Царь Петр Алексеевич. Трудный подросток. Царь Иван Алексеевич. Юноша с проблемами развития. Дьяк. Вневременной персонаж: работник протокола. Федор Леонтьевич Шакловитый. Начальник Стрелецкого приказа, человек действия. Вдовствующая царица Наталья Кирилловна. Нервная дама нервного возраста. Царица Евдокия. Очень молодая женщина, которой кажется, что она спит. Пьяницы, стражники, потешные. Действие пьесы происходит в Москве и ближнем Подмосковье. Первый акт Картина первая В кружале Питейное заведение в Москве. На краю сцены, спиной к зрителям, сидят двое мужчин в длинных потрепанных балахонах. Есть и другие столы. За одним медленно ест человек в синем кафтане; перед ним лежит плетка с длинным ремнем, закрученным в кольцо. Рядом с Синим, но не вместе, сидит некто вертлявый. За другим столом плечом к плечу – двое мрачных людей в черном. Они пьют вино, время от времени перешептываются. Слышен неразборчивый шум множества голосов, пьяный смех. Доносятся отдельные выкрики – вроде бы по-русски, но их смысл непонятен: «Э-эх, жарынь! Нашкалим по дергунцу!», «Ну ты! Ты дудонь-дудонь, да не задудонивай!», «Ай, баско! Ай, кречетом взошла!», «Тужно мне, православные, стрепетно!». Двое мужчин, сидящих на авансцене, начинают разговаривать, обращаясь друг к другу, но по-прежнему сидя к зрителям спиной. Первый мужчина. …Убо речено в достойномудром «Тестаменте от цесаря Басилевса сыну его Льву Философу»: «Всяк добропромышляющий долженствует измеряти строгою мерою себя, допрежь того никоего же не понося оглаголаниями злыми». Еще сице речено: «Долженствует всякому, ум имущему, присмотретися, како бежати суетнословнаго мудрования человеческий мудрости и беспреткновенно уклоняться гадательныя прелести…» Второй мужчина. Однако ж сице еще речено, премудрый брате: «Всяку речению надлежащий час и надлежащее место». В кружале место не красноглаголанию, а питию. Постепенно диалог становится понятен. Понятными делаются и выкрики кабацкого люда, которыми время от времени прерывается разговор: «Куда вторую наливаешь?!», «Здоровьица всему обчеству!», «Сам ты козлище!». Первый мужчина. Твоя правда. (Оборачивается, медленно вглядывается в лица зрителей). Народу-то в кабаке. Больше чем в церкви. А какие рожи! Ишь, пялятся… Зачем ты меня сюда привел, Борис? Ты знаешь, я вина не пью. Второй мужчина. Ты же любишь народ, всё о нем печалишься. Так погляди на него вблизи. Тебе полезно будет. Первый мужчина. Это не народ, это бездельники, пьянь кабацкая. Второй мужчина. Нет, Вася, это и есть народ. Когда ты его из окошка своей кареты видишь, он кланяется, в той же церкви прикидывается благостным, а на воле, сам по себе, он такой. Любуйся. Что, не нравятся тебе православные? Это они еще веселые, пьяненькие. Не дай тебе бог их злыми увидеть. Первый мужчина(хочет подняться). Идем. Недосуг мне по вертепам сидеть. Второй мужчина(удерживает его). Погоди. Тут не просто кабак, а именно что вертеп. Сейчас узнаешь, зачем я тебя привел. Не пожалеешь. А, вот и они! Слышится звук дудки. Входит Скоморох с глумливой харей-маской на лице, с мешком за плечами, тянет на цепи медведя. Сзади идет, приплясывая, дудочник. Скоморох(скороговоркой). Ой, матицы мои таволжаные, Ой, оконницы соловые-косящатые, Ах, колодушка моя перевальчатая, Ах, головушка моя дуркодырчатая! Мы карасиков ловили со щетиночками, Мы сорочек-то ловили со крючочками! Наловили-нахватали чё ни попадя, Жрите-кушайте, котята, не сдавитеся! Скоморох выходит на авансцену и в дальнейшем обращается непосредственно к зрителям. Его припевки становятся понятными, манера исполнения постепенно осовременивается, так что в конце концов это делается похоже на рэп. Скоморох. Я вам правду расскажу, православные, Чтоб вы знали-понимали да кумекали, Как на матушке-Руси поживается, Что за чудные дела у нас деются. То ли спьяну мы все сполоумели, То ль до белой горячки упилися, Поглядим наверх – Матерь Божия! У Расеи в глазах раздвоение! Как на небе сияют два солнышка, Как в ночи серебрятся два месяца, А у нас два царя Алексеича, Да один другого диковинней. Сдергивает с головы и нахлобучивает на медведя свой дурацкий колпак, достает из мешка куклу. Медведь начинает ее качать, шутовски изображая царя Ивана. Скоморох. А вот старший – Иван Алексеевич. Птаха божия, душа детская. Знай сидит себе в златом тереме, Только в куклы, болезный, играется. Надевает на медведя потрепанную европейскую треуголку. Дудочник начинает бить в бубен, как в барабан. Медведь марширует. Скоморох. А вот младший – Петр Алексеевич. Он не в куклы, в солдатики тешится. Сам весь дёрганый да припадошный,