33 Еще одна жертва Густерин спустился в подземелье. Духота и мрак ошеломили его. В первую минуту он не видел ничего, а шум в ушах, стук в висках и слабость во всем теле заставили его скорее подняться назад по лестнице, из опасения лишиться чувств. – Позвольте, ваше превосходительство, теперь мне спуститься с Ивановым, – обратился к нему Ягодкин, принимая фонарь. Густерин не протестовал, слабость и шум в ушах усилились, так что в таком состоянии пытаться опять спуститься было небезопасно. Ягодкин и за ним Иванов быстро исчезли в подземелье. Прошло около четверти часа, когда наконец из отверстия высунулась голова Иванова. – Мы нашли несколько ящиков. Берите… И он просунул первый ящик, за ним второй, третий, четвертый. Прошло опять более четверти часа. Наконец, Ягодкин и за ним Иванов поднялись. – Там тяжелая, железная дверь с массивным висячим замком. Без слесаря ее открыть невозможно. Кроме того, есть круглое отверстие в земле, в которое можно ползком пролезть. Из отверстия идет свежий воздух, так что, несомненно, из этой дыры есть выход наружу и этим выходом бежал Макарка. В погребе никого нет, и, кроме этих ящиков, там ничего больше не осталось. – Что же вы думаете делать с дверью и с той дырой? – Дверь необходимо взломать, а круглое отверстие всего лучше исследовать снаружи; оно идет на незначительной глубине, так что раскопать его не трудно, а забираться в отверстие ползком очень рискованно; злодей может нарочно завалить наружный выход, и тогда придется там задохнуться, потому что повернуться в отверстии невозможно и назад не выйдешь. – Это верно! Необходимо немедленно приступить к раскопкам и вести их по направлению подземного хода. Пристав, – распорядился Густерин, – пригласите человек двадцать землекопов. Давайте вскрывать ящики. Может быть, в этих ящиках найдем какие-нибудь указания. Следователь составил протокол наружного осмотра ящиков, числом пять. Все деревянные, разных размеров, с внутренними замками, довольно тяжелые. Начали вскрывать при помощи долота. Первый ящик оказался набитым процентными бумагами и пачками кредитных билетов. – Ба! Да здесь целое состояние! Тысяч на сто, если не больше. – Макарка получил ведь пятьдесят тысяч наличными приданого за дочерью Петухова. Эти деньги подлежат возврату Петухову или его наследникам. – Но здесь гораздо больше пятидесяти тысяч. – Остальные – его сбережения и добыча! Во всяком случае все должно быть отобрано от злодея и приобщено к вещественным доказательствам. Второй ящик был вскрыт, и в нем нашли толстую связку документов. Десятки паспортов, разных удостоверений, открытые листы. – Все это нужно тщательно пересмотреть, – заметил следователь, – и занести в протокол. – Постойте! Вот паспорт Макара Синева! Это известный разбойник Поволжья, убийца красавицы-дочери одного помещика, Нади Поршевской. Неужели Макарка и есть этот самый Макар Синев?! – Весьма возможно. Но что это за дело об убийстве Нади Поршевской? – Возмутительное дело. Синев похитил Надю, которой тогда только что исполнилось восемнадцать лет, и ночью увез ее с собой в низовья Волги. Родители подняли тревогу, поставили полицию на ноги, но розыски ни к чему не привели. Спустя полгода Надя вырвалась из плена злодея и вернулась в дом родителей; она рассказала полиции, где и как Синев скрывается, указала места его стоянок и подробно сообщила о своем шестимесячном пребывании в плену. Макар Синев клялся ей в любви, обещал начать новую жизнь, молил полюбить его, но он был ей противен и страшен так, что она ждала только случая бежать. Раза четыре ей удавалось уйти из табора Синева, но каждый раз ее ловили и возвращали. Синев сердился, укорял ее, грозил, но в конце концов прощал. Только при помощи случайно проходившего мимо их табора конвоя солдат ей удалось вырваться от разбойников и просить охраны конвоя. Ее доставили в Казань, где она и дала пространные указания о разбойнике Синеве и его шайке. Она описала всю жизнь и весь быт Синева, которого тогда уже начали звать Макаркою-душегубом, и многие негодяи искали его защиты и помощи. Рассказ Нади Поршевской мог бы составить любопытный роман, так подробно и картинно рассказала она все, что пережила за полгода. Благодаря указаниям девушки, шайка Синева почти вся была истреблена и переловлена. Один Синев успел бежать и бесследно пропал в окрестностях Казани. О нем стали уже забывать, как вдруг страшное злодеяние заставило всех ужаснуться. Надя Поршевская, объявленная невеста соседнего помещика, однажды утром была найдена в своей квартире с перерезанным горлом. Судя по жестокости и силе нанесенных ран, не было сомнения, что Надя сделалась жертвой мщения злодея. Ее роскошная, золотистая коса была отрезана, а палец с обручальным кольцом отрублен. То и другое исчезло. После этого варварского убийства никто ничего не слышал уже более о Синеве, и память о его шайке скоро изгладилась в населении. Только в деревнях можно слышать имя Макарки Синева, которым бабы пугают ребятишек. – Значит, Синев – это настоящая фамилия мнимого Куликова? – Да, он родом из Пермской губернии, местный мещанин; его еще мальчиком отдали на уральские прииски, где он и превратился в закоренелого злодея. – Вот видите, личность Макарки-душегуба начинает проясняться. – Разумеется, это только предположения, но поищем еще, давайте третий ящик. Вскрыли третий ящик, в котором оказалось множество ценных предметов. – Трофеи злодея! Происхождение этих вещей трудно будет найти, хотя нельзя сомневаться, что все это добыто грабежами и убийствами. Неужели Макарка пошел бы в Гостиный двор покупать эти серебряные кувшинчики, которые ему вовсе не нужны, или эти помятые браслеты! – Конечно. Но эти предметы могут послужить нитью к раскрытию новых, неизвестных еще преступлений злодея! – Ах, удастся ли нам скоро поймать его! В руках ведь был!! – Поймаем! У нас теперь много следов! Четвертый ящик, раскрытый под яркими лучами полуденного солнца, совершенно ослепил присутствовавших и заставил их зажмуриться. Бриллианты загорались всеми цветами радуги. – Батюшки, – воскликнул Густерин, – да ведь это бриллианты графа Самбери! – Да, да, посмотрите, тут все фамильные сокровища графа, похищенные при убийстве камердинера! – Так вот кому достались плоды преступления Антона Смолина. Бедняга теперь идет на каторгу, а его главный сообщник кутил по «салошкам» и душил Петухова с дочерью! И почему он не выдал Макарки? Может, его участие тогда значительно смягчили бы! – Неизвестно только, как эти бриллианты достались Макарке! – Не подарок же это убийц! Очень возможно, что… – Не забывайте, ваше превосходительство, – перебил Ягодкин, – что буфетчик видел своего хозяина с каким-то господином всего в крови. Это было в день убийства камердинера! Едва ли можно сомневаться, что смертельная рана камердинеру нанесена опытной рукой Макарки, а второй господин в крови, был по всей вероятности, Антон Смолин. – Или лакей Игнатий? – Если лакей Игнатий, то Антон совсем ни при чем и пошел на каторгу невинно! – Посмотрим. Можно будет и вернуть его, если точно окажется. – Ну, господа, пятый ящик. Когда слесарь приподнял крышку пятого ящика, все отшатнулись и онемели от удивления. В ящике лежал большой портрет красавицы Нади Поршевской, толстая золотистая коса и в небольшой баночке со спиртом палец с обручальным кольцом. Тут же находилась связка каких-то писем и браслет с бриллиантами. Читатели помнят, что зять Петухова, еще недавно пересматривая свои ящики, не открыл этого ящика и только произнес перед ним загадочный монолог, обвиняя «ее» в своей погибели. Теперь значение этих таинственных восклицаний объяснилось. – Вот вещественные доказательства того, что я только что рассказывал, – произнес Густерин. – Значит, злодей действительно любил девушку, если только подобные душегубы имеют сердце, чтобы любить. Смотрите, как бережно обложены все вещи ватою, с какой заботливостью хранятся эти памятные предметы! Задумчиво смотрел Густерин на раскрытый ящик. – Да! Разгадайте вот человеческую натуру подобных Макарок-душегубов! Поднимает руку, чтобы зверски умертвить неповинную девушку и в то же время бережно хранит сувениры! – Однако, что же будем делать с дверьми погреба в подземелье? – спросил следователь. – Необходимо открыть его. – Ваше превосходительство, – обратился к Густерину Иванов, – позвольте мне пролезть в отверстие подземелья с наружным выходом. Я возьму конец веревки и, если мне станет худо, дерну ее, тогда вы вытащите меня за другой конец. Раскопки будут очень продолжительны. – Если вы настаиваете… Я не вправе дать вам такое поручение, но если ваша добрая воля… – Нужно спросить заключение доктора, – сказал следователь. – Я совершенно здоров. – Ну, если здоровы и непременно желаете – с богом! Иванов почти обрадовался и через минуту был в подземелье. Он завязал веревку себе на пояс и передал другой конец Ягодкину. – Вы не откажетесь? – Еще бы! Можете быть покойны. Если веревка окажется короткой, мы привяжем другой конец. Одно только! Если почувствуете духоту, немедленно давайте сигнал, иначе мы не успеем вас вытянуть и вы задохнетесь. – Хорошо. Я думаю лезть ногами вперед, чтобы легче было повернуться в случае надобности. – Да. Это правильный расчет; пожалуй, ногами вам легче будет устранять препятствия в дороге. Ягодкин спустился тоже в подземелье и еще раз осмотрел отверстие; диаметр дыры был не более аршина. Никаких других отверстий, кроме запертой двери, не было. – Сомнения нет, что Макарка ушел сюда. Одно только – не завалил ли он выхода? – Но вы чувствуете приток воздуха, значит, выход свободен. – Пока… – А вы полагаете, что он сидит у выхода и ждет чего-то? Наверняка его уж и след простыл. – Во всяком случае, как только почувствуете дурноту, давайте сигнал.