– Твое глубокомысленное молчание я принимаю за согласие. – Нарим вышел вперед и похлопал меня по плечу. – Люди могут служить за деньги, но это самые ненадежные работники. Мои работают в качестве благодарности, за спасение шкуры – эти вернее. Ну а таких, как ты, можно заставить лишь так. Начинать все по новой, в сорок лет… Выполнишь задание и можешь отправляться на покой. Я угрюмо молчал, рассматривая носки грязных сапог. Надо же так вляпаться! И это я совсем не про обувь. – Я хочу помыться и привести себя в порядок. – Казалось, слова произносит другой человек, которого посадили на мое место. – Надо же немного отдохнуть и расслабиться перед… Перед путешествием. – Конечно, конечно, – теперь Кору мог быть щедрым и благородным. – И девочку для согревания постели. Можно на заказ. Можно несколько. – Одной вполне достаточно, – я махнул рукой. – Только, чтобы она умела делать массаж. – Сделаем. – Кору достал из ящика стола небольшой серебристый колокольчик. – Любой каприз за… наши деньги. 2 А как утро настало, А как сурма играла, Как народ на площадку она созывала. А как утро настало, А как цепь затрещала, Как убийцу наружу охрана толкала. Казнь убийцы На противоположной стороне улицы свора блуждающих псов рвала на части бродячего же кота. Каким образом закаленный в боях с соперниками ветеран угодил в зубы своим извечным врагам – понятия не имею. Однако участь хвостатого была предопределена. Шесть здоровенных угрюмых переводней, собравшись в тесный круг, негромко ворчали, занимаясь своим делом. Изредка одна из дворняг издавала короткий визг и пятилась, слизывая с обиженно-тупой морды капли крови. Их враг упорно не желал подыхать, оставляя на память глубокие кровоточащие царапины. На несколько мгновений свора расступилась, и окровавленный кусок шерсти попытался ползти в тщетной попытке спастись. Однако из четырех лап могла действовать лишь одна, и она бессильно скребла по камням мостовой бесполезными уже когтями. В следующий миг два самых больших пса ухватили кота за заднюю и переднюю лапы. Потом потянули. Я наблюдал за экзекуцией, не пытаясь вмешаться или помочь. Кошаку не повезло, что еще можно сказать? Когда-нибудь я тоже допущу крупную ошибку и кто-то – возможно, ловчие, а может быть, и просто куча деревенских долбеней – станет рвать меня на куски, как этого кота. Тогда останется лишь один выход – захватить с собой как можно больше уродов, остервеневших от запаха крови. Я ведь такой же точно ветеран, как и подыхающий на моих глазах кот, и меня ожидает такая же участь. Поднатужившись, псы резко дернули головами, и с протяжным: «Мя-ау!» – кот разделился на части. Дождавшись этого момента, остальные собаки набросились на свежее мясо. Очаровательное зрелище! – Очаровательное зрелище! – сказал глуховатый голос за моей спиной. – Никогда бы не подумал, что купцам может быть интересен процесс истребления крохотных зверушек. – Я очень любопытный купец, – ответил я, поворачиваясь к заместителю начальника Фернимарской секретной службы. – Поэтому меня крайне интересует один вопрос. Можете объяснить, за каким хреном вы именно сегодня решили погасить этот поганый кругляк? Кору Нарим лишь пожал плечами, отчего длинный плащ, скрывающий его полное тело, пошел мелкими складками. Два громилы, стоящие за его спиной, пристально следили за каждым моим движением. Уж не знаю, те это были, что присутствовали на допросе, или другие, но боевые арбалеты они держали весьма профессионально. Насколько я знал, болт, пущенный из такой штуки, мог запросто продырявить тяжелого рыцаря в полном боевом облачении. Ну и оруженосца в придачу. На кой дьявол они взяли сюда этих монстров – ума не приложу. Должно быть, для устрашения. Кору тяжело вздохнул и пнул ногой объемистый тюк, отчего тот перевернулся и стал ближе ко мне. Внутри что-то тихо булькнуло. – Твое барахло, – буркнул Нарим, – плюс кое-что, как я и обещал. А насчет твоего вопроса… Так вот, было принято решение обеспечить комплекс мер по безопасному выезду. В частности, погасить искусственное светило. – Безопасному? – прищурился я. – Елки-ковырялки, а никто не задумался, что так вы только сообщите агентам Гуннланда, что затеваете какую-то хитрость? Могли бы со мной посоветоваться… А впрочем, что я вам – расходный материал. – Ну, не совсем, не совсем, – проворчал пухлый человечек и спрятал лицо в тени глубокого капюшона. При этом он сделал такой жест руками, точно отгонял нечистых духов. – Конечно, решение было принято несколько скоропалительно и опрометчиво. Скажем, со мной тоже никто не советовался, но я же не обижаюсь. Я только вздохнул, рассматривая мешок со снаряжением. Жирдяю не ехать несколько сот лиг в окружении врагов, так чего ему обижаться? Я присел и, размышляя о превратностях судьбы, начал выкладывать оружие на каменную плиту, испещренную неприличными надписями. Кору не стал торопиться и отдал вещи лишь в самый последний момент. Не лучшее время для экипировки, а что делать? Приходилось напрягать зрение, чтобы в пляшущем свете двух факелов (кстати, какого хрена они не взяли керосиновые лампы?) определить, куда следует повесить, прицепить или засунуть тот или иной предмет. Слава пятнадцати, хоть одеться дали заранее, подарили новые сапоги взамен развалившихся старых и привели в порядок износившийся плащ. – Шоганы переложи в нагрудный карман, – посоветовал Нарим, внимательно следивший за моим копошением, – так будет лучше. – Сам знаю, – буркнул я, проклиная дырявую память. – Не мешай! – Времени в обрез, – пожал плечами мой наниматель. – Скоро прибудет, гм, груз, а отправляться необходимо без проволочек. Вот дрянь! Мимо прошмыгнула облезлая псина с куском окровавленного мяса в клыках. Телохранитель Кору попытался пнуть зверюгу, промахнулся и заработал неодобрительный взгляд начальника. Имей я намерение устранить Кору, использовал бы именно этот момент. Однако я бы никогда в жизни не принял заказ на убийство заместителя начальника Фернимарской секретной службы. По ряду причин. Я застегнул последнюю пряжку на ремне, который удерживал меч на спине, и поднялся. Теперь вес тела значительно увеличился. Хорошо хоть большую часть барахла можно повесить у седла небольшого пегого конька. Сего скакуна мне пожаловали из конюшен самого Чампиурза Фернимарского, и он оказался под стать нынешнему седоку. Такой же пожилой, потрепанный жизнью, с хитрым взглядом прищуренных глаз. Видно, что лошадка ожидает от мира любой подлости. В этом конь оказался совершенно прав: я немедленно пнул его в живот и потуже затянул подпругу. При этом последними словами костерил королевских конюших. Не иначе как ублюдки желали мне сползти на землю в полулиге от Феррна. – Попрыгай, – посоветовал Нарим и даже дернул плечами, очевидно показывая пример, в котором я не нуждался. – Проверь. Ну, это я и так не забуду сделать. В памяти, в одной из ее темных скрытых нор, которые хранят полузабытые воспоминания, имелось и связанное с последствиями плохой подготовки. Однажды, давным-давно, мне довелось работать с молодым раздолбаем, который, впрочем, корчил из себя знатока профессии и в связи с этим требовал половину гонорара. Я размышлял, заслуживает ли идиот хотя бы четверти, но боги судьбы решили за меня. Напарник не удосужился провести элементарную проверку. Когда мы прикончили хозяина постоялого двора и крались на второй этаж, где остановился некий инфант, у парня что-то зазвенело. Звук тихий, но среди ночной тишины он прозвучал как гром. Охрана важной персоны не спала, и спустя пару мгновений нас окружили вооруженные люди, жаждущие крови. Молодому идиоту в момент отсекли его неразумную башку, а мне пришлось прыгать из окна второго этажа на утоптанную землю. А потом удирать с подвернутой лодыжкой, изрезанной физиономией и стрелой в заднице. Денег я тогда так и не увидел. Я попрыгал. Притянул ослабленный ремень и вновь попрыгал. На этот раз вроде бы все в порядке. Кору одобрительно покивал и откуда-то из недр своего необъятного плаща достал огромные, словно булыжник, часы. Поднес их к прыгающему пламени факела и покачал головой. – Так вот, – сказал толстячок, и на его пухлой физиономии отобразилось недовольство, – когда ты рассчитываешь все до мелочей, какие-то недоумки… Нет, я ни в коем разе не имею в виду членов королевской фамилии, а исключительно их свиту. Так вот, какие-то недоумки обязательно спутают все планы. А еще говорят: «L’exactitude est la politesse des rois»[1]. Я усмехнулся. Теперь я мог сказать точно, откуда родом Кору, если человечек не решил запудрить мне мозги. Впрочем, что мне дает знание родной страны этого жутковатого типчика? Как это можно использовать? Отложить в еще одну темную нору своей памяти до лучших времен? Внезапно мне показалось, будто мрак в одном из переулков на противоположной стороне улицы шевельнулся. Такое ощущение, будто кто-то, все это время скрывавшийся во тьме, сменил позу. Мог ли там таиться соглядатай? Учитывая тщательнейшую подготовку, которой занимался профессионал, сопящий носом рядом со мной? Вряд ли. Или мне показалось (что вряд ли), или в переулке прятался один из агентов прикрытия. Послышался оглушительный для ночной тишины цокот копыт, а в темноте появились приближающиеся светляки факелов. В нашу сторону ехали всадники количеством эдак в десяток, судя по звуку бьющих о камень копыт. Скорее всего, те, кого мы ждали, однако я все же повернулся к Нариму и вопросительно приподнял бровь. Кору тихо щелкнул пальцами, и его «мальчики» торопливо потушили факелы, опустив их в недра огромной лужи, на берегах которой мы комфортно расположились. Тупик, в котором мы прятались, погрузился во мрак. Мне показалось, что я вновь вижу движение в темном переулке напротив. Да нет, там точно кто-то стоял. Ну и хрен с ним. Мое дело маленькое: выполнять указания. – Так вот, – очень тихо сказал Нарим, легко коснувшись пальцами моего плеча. – Кое-что из того, что я забыл сказать. Возможно, тебе придет в голову гениальная мысль сдать принцессу агентам Гуннланда и получить вознаграждение. Нисколько не сомневаюсь в том, что тебе наобещают десять мешков и сто сундуков. Но я хорошо знаю гроссмейстера, и мне известно, как он поступает с ненужными свидетелями. А ты станешь именно ненужным свидетелем, помни об этом. – Постараюсь запомнить, – очень серьезно ответил я. Мне тоже было кое-что известно о тех, кто рискнул сотрудничать с гуннами. Политика гроссмейстера была проста: своих он щедро вознаграждал, чужих – использовал. Отчасти – вопрос безопасности, отчасти – элементарная скупость. С другой стороны, какая разница, кто именно отделит мою голову от тела? Стук копыт стал громким, отражаясь от стен, и откуда-то сверху донеслось длинное и грязное ругательство. Видимо, местные жители не торопились проникнуться важностью происходящего и желали элементарно выдрыхнуться, раз уж появилась такая возможность. И уж точно им всем было плевать на блуждающих принцесс, с телохранителями они или без. – Где-то здесь, – неуверенно произнес глухой бас, и цоканье тотчас сменилось тишиной. – С-сучья мать! Как же тут грязно. Едва в канаву не навернулся. – Попридержи язычок! – чей-то юношеский баритон. Слова выталкивает так, будто пытается управлять как минимум армией. – Или забыл, кого сопровождаешь? – С тобой забудешь… Прошу прощения, ваш вел. – Бас изобразил смущение, которого у его обладателя не было и в помине. На это намекала следующая фраза, сказанная много тише: – Навязали мне обузу, с-сучья мать! – Это к нам, – буркнул Кору Нарим и, отпихнув меня, прошел на освещенное пространство. После этого меня толкнули еще пару раз, но уже много сильнее. – Эй, Чет, от тебя столько шума, что мои люди могут стрелять с закрытыми глазами и точно не промахнутся. Ну а я бы обошелся одним нюхом, так от тебя несет чесноком. – С-сучья мать! – Бас Чета приобрел радостные обертоны. – Никак жирный Нарим решился самолично вытянуть свою толстую задницу в эти гребеня? Хоть что-то хорошее в такую дерьмовую ночку. Навязали мне этих олухов, с-сучья мать! Чет оказался бородатым мужиком, на голову ниже меня, но зато раза в полтора шире за счет необъятных плеч и бочкообразной груди, перетянутой широкими кожаными ремнями. Длинная кольчуга опускалась ниже колен и в пляшущем свете факелов казалась черной. Впрочем, возможно, она таковой и была. На поясе бородача висел кистень с огромным шишковатым шаром. Не самое лучшее оружие для схватки один на один: промахнулся – и тебе хана. – Как делишки? – меланхолично осведомился Кору, пожимая клешнеобразную ладонь здоровяка. – Что-то вы припозднились. Впрочем, как говорится: «Mieux vaut tard que jamais»[2]. Могло получиться и так: столица просто кишит агентами гуннов. – Кишит, сучья мать, – согласился бородач и высморкался, умело использовав для этого большой палец изуродованной правой ладони. – Сколько мы этих молодчиков сварили в кипятке, а они все лезут, чисто тебе крысы на падаль. Немного поразмыслив, я решил, что настала пора предъявить на свет и свою физиономию. Нет, ну не вечность же мне скрываться в этой зловонной нише? Поэтому я тихо вышел вперед, скромно притаившись за широкими спинами «мальчиков» Нарима. Однако вся моя скромность не спасла от внимательного взгляда нахмурившегося Чета. Бородач немедленно уставился на меня своими темными глазками, скрытыми в кустистых бровях неимоверных размеров. Загорелая клешня опустилась на рукоять кистеня. – С-сучья мать, – проворчал Чет, шевеля своими бровяными зарослями. – Это тот самый проводник, о котором я столько слышал за последнюю пару дней? Ну, впечатления он не производит. Думаю, любой парень из моей шайки способен подтереть им задницу. – Он неказист, – согласился Кору, оглядывая меня, точно видел в первый раз. – И это очень хорошо. А касательно твоих слов… Так вот, когда этот парень вернется… и заметь, я говорю: когда. В общем, можешь выставить против него самого лучшего бойца. Если тебе его не жаль, конечно. Естественно, меня спросить никто не удосужился. Ну и ладно. Скорее всего, после возвращения (и тут я не был столь оптимистичен, как Кору) я схвачу свои денежки и рвану из Фернимара на полной скорости. Какие там поединки к чертовой матери! Небольшой трактир у дороги, приличная гостиница для проезжающих, и я в качестве владельца подобного рая. Что еще нужно третьему сыну, умудрившемуся дожить до этого возраста? – Сотник, в чем проблема? – раздался уже слышанный ранее юношеский баритон от группы всадников, застывших в десятке шагов от нас. – Скоро светает, а мы даже не покинули пределов Феррна. – С-сучья мать, как же этот говноед меня достал! – Чет прикрыл глаза. – И откуда он взялся на мою голову? Живешь себе спокойно, никого не трогаешь, ловишь всякую мразь, развешиваешь вдоль дорог, а потом появляется какой-то долдон в доспехах, и ты должен выполнять его долдонские приказы! С-сучья мать! – Садись на коня, – приказал Кору, и я без лишних слов полез в седло. Конь повернул ко мне голову, посмотрел хитрыми темными глазами, и я тут же решил назвать животное Уркаганом. Повинуясь мановению лопатообразной ладони бородача, группка всадников медленно подъехала к нам. Восемь здоровых угрюмых парней в длинных куртках с нашитыми на плотную кожу металлическими бляшками. У каждого к седлу приторочен большой обоюдоострый топор в чехле. Нетрудно догадаться, что эта восьмерка подчиняется Чету. Рослый парень с гривой светлых волос, обрамляющих смазливую физиономию, лениво поправлял серебристую застежку дорогого плаща, под которым я заметил блеск доспехов. Необычайно длинный двуручный меч почти касался земли, и я задумался, что произойдет с оружием, когда его владелец покинет седло своего белоснежного скакуна. Видимо, это и был обладатель того начальственного баритона, который прежде обращался к Чету. Ну и заодно телохранитель транспортируемой принцессы.