– Кто ввернул лампочку на место? – строго спросил Крук. – Конечно, я. А что, я в темноте должна видеть? Адвокат оглядел комнату. Кресло, на котором прошлым вечером находилась шляпа, придвинули на подобающее ему место у камина. В гостиной наскоро прибрались. И нигде никаких следов шляпы. – Куда вы ее положили? – спросил он, бросив взгляд через плечо. – Что положила? – Шляпу. – Уж если вы меня спрашиваете, – холодно отозвалась женщина, – то он, скорее всего, в ней и ушел. У него только одна шляпа и есть. – Я имею в виду дамскую шляпу, – поправил ее Крук. Он заметил, как женщина каменеет лицом. – Адресом не ошиблись, а? Это приличный дом. – Большая черная шляпа, украшенная всякими штучками, – терпеливо объяснил Крук. – Уж если какую шляпу и можно назвать респектабельной, то именно эту. – Постыдились бы лучше, – с праведным гневом в голосе произнесла женщина. – Если бы я не заметила ничего подобного даже ночью, то бросила бы выпивать. – Она с упреком взглянула на него. – Ну что, пора полицию вызывать? – На вашем месте я бы повременил, – задумчиво сказал Крук. – Вас выставят настоящим посмешищем, если это окажется розыгрышем. Однако это ничто, – прибавил он, – по сравнению с тем, каким идиотом буду выглядеть я. Крук медленно прошелся по комнате. Вдруг он нагнулся и поднял то, что второпях пропустила домработница. Это был маленький черный бархатный бантик. – Ну что же, это доказывает, что я не спятил, – с облегчением сказал Крук самому себе. – А то уж начал сомневаться. – Он вернулся к двери. – До скорой встречи, – произнес он и вышел из квартиры. Когда он со всех ног бежал по лестнице к подвалу, вслед ему прозвучал голос домработницы Чайного Колпака. – После дождичка в четверг! – взвизгнула она. Крук, умевший получать удовольствие от всего, кроме какао, снова улыбнулся. Чтобы добраться до подвала, ему пришлось спуститься по лестнице и выйти на улицу, а потом одолеть несколько ступенек до задней двери дома. Все подвальные окна были тщательно зашторены плотными кружевными занавесками и защищались жуткими на вид штырями. Посередине окна в позолоченной клетке прыгала канарейка. На небольшом клочке земли перед окнами мисс Фицпатрик высадила огненно-красную фасоль, чьи длинные побеги расползлись во все стороны. «У нее в комнате маловато света», – подумал Крук, но когда вошел внутрь, он понял, что заросли овощных посадок под окнами не играли особой роли. Там было так много мебели, картин и совершенно фантастических драпировок в каждом углу, что для света просто не оставалось места. Когда он остановился у двери и прислушался, до него долетели звуки ревущей фисгармонии. Звучал гимн «Пребудь со мною». Крук забарабанил в заднюю дверь, и когда его зов остался без ответа, а внутри даже не убавили звук, он принялся стучать в окно. На этот раз ему сопутствовала удача. Музыка внезапно оборвалась, мисс Фицпатрик сползла с табурета и посмотрела сквозь баррикаду из швейцарских кружев на нарушителя ее спокойствия. При виде Крука у нее отвисла челюсть, и старуха неистово замотала головой. Крук кивнул. Мисс Фицпатрик замахала на него обеими руками. Крук в дружелюбном приветствии взмахнул ладонью. Двое посыльных и боец противовоздушной обороны остановились посмотреть на забавное зрелище. Крук не обращал на них ни малейшего внимания. Канарейка, явно раздосадованная тем, что музыка кончилась, разразилась своей песней в тональности си-бемоль. Голос с улицы громко объявил, что эта канарейка на самом деле обычный воробей. Словно играя какую-то роль, мисс Фицпатрик вышла из комнаты и открыла заднюю дверь. – Что вам нужно? – строго спросила она. – Не могли бы вы мне помочь? – отозвался Крук. – Постыдились бы, – гневно заявила мисс Фицпатрик. – В вашем-то возрасте попрошайничать. На что собираете? – Вас интересует убийство? – спросил мистер Крук. – Ваше? – уточнила мисс Фицпатрик. – Очень может быть, – признался мистер Крук. – Тогда заходите, – неожиданно пригласила старуха. – Вижу, мы с вами поймем друг друга, – сказал мистер Крук и последовал за ней по темному коридору. Комната, куда она его провела, была настолько забита мебелью, что он с трудом разыскал стул, чтобы присесть. Вплотную к одной из стен примыкала огромная и страшноватая картина с изображением Биг-Бена, только часы на башне были настоящие. Однако они не работали, стрелки замерли на 11:50. В комнате имелось еще четверо часов, из которых шли только одни, да и то неверно. Крук понимающе кивнул. – Вам непременно надо познакомиться с Чайным Колпаком, – сказал он. – Вы с ним моментально подружитесь. У вас одинаковые точки зрения на время. – Если вы на что-то собираете, – угрожающе произнесла мисс Фицпатрик, – то я не подаю, тем более в своем доме. Чем больше людей следовали бы моему примеру, тем меньше было бы убийств. – И логика у вас с ним тоже примерно одинаковая, – одобрительно заметил мистер Крук. Он швырнул свой коричневый котелок на стол между горбушкой хлеба и пакетиком с кормом для птиц. – Вот это да! – восхищенно заметил он. – Какая у вас прелестная вещица. Он показал на огромный вышитый текст, висевший в рамке на противоположной стене. – «Стучите, и отворят вам», – прочел он. – Вам непременно нужно повесить его снаружи. Мисс Фицпатрик выглядела уязвленной. – Наш район уже и так стал хуже некуда, – сурово заключила она, – даже без подобных призывов. Иногда мне остается лишь гадать, что же это за дом на самом деле. – Прямо на глазах деградирует, – согласился Крук, выставляя свой огромный кулак. – Я тоже теряюсь в догадках. И все же вы можете мне кое-что сообщить. В какое время вчера приходила пожилая дама? Мисс Фицпатрик уставилась на него. – Не было никакой пожилой дамы. – Вы, наверное, задремали, да? А я думал, что вы всегда на посту. – Да, на посту, но только пока светло. Если ваша знакомая приходила, это было после затемнения. – Нет, не думаю, – возразил Крук. – Ну, никакой незнакомец не входил в дом вчера днем, кроме девушки, интересовавшейся квартирой на втором этаже. – И что же это за девушка? – Сейчас расскажу. Она пришла взглянуть на квартиру на втором этаже. Ее дом разбомбили, как и у старика в шляпе с третьего этажа. Сказала, что работает в министерстве секретного снабжения, а спит, если вообще спит, в бомбоубежище на Пиман-роуд. Показалась мне миленькой девчушкой, хотя с виду никогда точно не определишь. Сказала, что все вроде бы ничего, но как-то ужасающе. Крук почувствовал, что хладнокровие начинает ему изменять. – Похоже, ей не так-то трудно угодить, – предположил он. У него создалось впечатление, что он мог бы сотворить мир за то время, пока выуживал информацию у людей вроде Чайного Колпака и Отшельницы. – Я в том смысле, что девушке понравилась квартира, но последняя ее обитательница оставила все в таком жутком беспорядке, везде обломки старой мебели, обрывки картин и прочий хлам. Она спустилась спросить, знаю ли я, что это была за дама, но мне, конечно, ничего не известно. И вообще, ту женщину я бы никогда не назвала дамой. Грязнуля, как я всегда и говорила. Ну скажите, позволила бы дама тому человеку выгнать себя из собственного дома? – У нее не было вашей силы духа, – предположил Крук. – Я вам так скажу, – воинственным тоном продолжала мисс Фицпатрик. – Гитлер может покорить всю Европу, но из моего дома ему меня не выжить, это я вам обещаю. – А что заставило девушку явиться сюда? – Я вышла постоять у порога, а она спускалась по лестнице и спросила, известно ли мне… ну, об этом я уже говорила. Миленькая такая девчушка: голубые глаза, светлые волосы, коротенькое синее пальтишко, и голова шарфом закутана. Я посоветовала ей уведомить агентов по недвижимости. Заметьте, я не стала бы спать не в отдельной квартире, пусть бы даже она и сдавалась за гроши. Крук подумал о трех обитателях дома. Вряд ли можно представить себе, что Чайный Колпак или мисс Фицпатрик немного подворовывали на стороне. Старуха внезапно хохотнула. – Одно вот меня рассмешило. Я предложила девушке выпить со мной чаю – ну, время подходило к трем часам, – и она рассказала мне о квартирах, которые осматривала. Как только девушка вошла в ту, что в нашем доме, сразу же перепугалась. Отовсюду она слышала какое-то нашептывание и подергивание. Похоже, звуки доносились из большой комнаты у входа, но когда она открыла дверь, а там была сплошная темень, то шум внезапно прекратился. Вы можете себе представить, что это было? – Постараюсь, – учтиво ответил Крук. – Кто-то оставил на подоконнике рулон бумаги, и ветер его развернул. Вот ведь ужас-то. Шур, шур, шур – как мыши или что похуже. Да, и еще там была картина с язычниками-китайцами, тоже страх один, как она мне сказала. – И долго она здесь пробыла? – спросил Крук. – Примерно с полчаса. После чая я показывала ей свои фотографии. – Ваши фотографии? – Крук недоуменно оглянулся по сторонам. – О, нет, не эти. Я о своих актерских фото. Они на лестнице. Я много лет служила в труппе Берлингтонского репертуарного театра. Могла бы в Лондон приехать, если бы захотела, но мне всегда нравилось что-то новое, а если останешься в столице, то что дальше? Играешь одну и ту же роль год или даже больше. – Далеко не всегда, – пробормотал Крук. – Выходит, пока вы там мило разговаривали, рассматривали фотографии, сколько угодно пожилых дам могли бы подняться по лестнице. – Я бы обязательно их услышала, – твердо заявила Отшельница. – Вспомните, я же там стояла.