– Да говорите же вы, наконец. – Полка номер семь – второй класс. Джентльмен еще не появился, а времени уже без четырех минут девять. – А кто этот джентльмен? – Англичанин, – проводник сверился со списком, – некто мистер А.М. Харрис. – Это хороший знак, – заметил Пуаро. – Я читал Диккенса – этот мистер Харрис не появится никогда[20]. – Поставьте багаж месье Пуаро в купе с полкой номер семь, – распорядился месье Бук. – Если этот мистер Харрис все-таки появится, то мы скажем ему, что уже слишком поздно – мы не можем держать полки незанятыми так долго. В любом случае потом что-нибудь придумаем. Какое мне дело до какого-то мистера Харриса? – Как месье будет угодно, – ответил проводник и показал носильщику Пуаро, куда отнести багаж. Потом он отошел от ступенек, чтобы дать маленькому бельгийцу возможность войти в вагон. – Tout à fait au bout, monsieur[21], – крикнул он ему вслед. – Предпоследнее купе. Пуаро медленно двинулся по проходу, так как большинство пассажиров стояли у окон в коридоре. Его вежливое «pardon» раздавалось с монотонностью метронома. Наконец он добрался до искомого купе. Внутри него молодой американец из «Токатлиана» как раз тянулся за своим чемоданом. Когда Пуаро вошел, молодой человек нахмурился. – Простите, – произнес он, – но мне кажется, что вы ошиблись. – А потом повторил на ломаном французском: – Je crois que vous avez un erreur[22]. Пуаро ответил по-английски: – Вы мистер Харрис? – Нет, мое имя Маккуин. Я… В это время из-за плеча Пуаро донесся голос проводника спального вагона. Мужчина слегка запыхался, и в голосе его слышались извинения. – В вагоне нет больше свободных полок, месье. Этот джентльмен поедет здесь. Произнеся это, он опустил окно в коридоре вагона и стал втаскивать багаж Пуаро. Бельгиец со злорадством услышал эти извиняющиеся нотки – вне всякого сомнения, пассажир пообещал проводнику щедрые чаевые, если тот сможет сделать так, чтобы в купе больше никого не подселили. Но даже самые невероятные чаевые бледнеют перед распоряжением директора Компании. Уложив чемоданы на багажные полки, проводник вышел из купе. – Voilà, monsieur, – сказал он. – Всё в порядке. Ваша полка номер семь – верхняя. Через минуту мы отправляемся. И он заторопился по коридору. Пуаро вновь вошел в купе. – Удивительное дело, – весело сказал он, – проводник спального вагона сам раскладывает багаж по полкам! Неслыханно! Его попутчик улыбнулся. По-видимому, он уже смирился с ситуацией и решил смотреть на происходящее с философской точки зрения. – Поезд заполнен под завязку, – заметил он. Раздался свисток кондуктора, сопровождаемый длинным меланхоличным гудком паровоза. Мужчины вышли в коридор. – En voiture, – донеслось с платформы. – Тронулись наконец, – сказал Маккуин. Но это было не совсем так. Свисток прозвучал еще раз. – Знаете, сэр, – неожиданно предложил молодой человек, – если вы хотите занять нижнюю полку – удобнее и все такое, – то я не возражаю. – Нет, нет, – запротестовал Пуаро. – Я не хочу утруждать вас… – Да всё в порядке… – Вы слишком великодушны… Они обменивались любезностями еще какое-то время. – Это всего на одну ночь, – объяснил Пуаро. – В Белграде… – Ах, так вы сходите в Белграде? – Не совсем так. Понимаете… Неожиданно поезд дернулся. Оба мужчины повернулись к окну и посмотрели на длинную, залитую светом платформу, которая медленно проплывала мимо них. «Восточный экспресс» отправился в свое трехдневное путешествие через всю Европу. Глава 3. Пуаро отказывается от предложения На следующий день месье Эркюль Пуаро слегка запоздал на ланч. Он рано встал, позавтракал почти в одиночестве и провел утро за изучением материалов дела, которое требовало его немедленного присутствия в Лондоне. Своего попутчика он почти не видел. Месье Бук, который уже сидел в ресторане, помахал ему в знак приветствия и предложил место за столиком напротив себя. Пуаро уселся и смог сполна насладиться столиком, который обслуживали в первую очередь и совершенно безукоризненно. Еда тоже была великолепной. Только приступив к роскошному сливочному сыру, месье Бук позволил себе оторваться от обсуждения гастрономической темы. Он был как раз на том этапе насыщения, когда человек становится философом. – Ах, – вздохнул месье Бук, – если б я обладал талантом Бальзака! Уж я бы описал эту сцену. – И он обвел вагон-ресторан рукой. – Да, неплохая идея, – произнес Пуаро. – Так вы со мной согласны? Мне кажется, что никому еще не пришло в голову описать поезд дальнего следования. А меж тем подобная сцена так и просится на бумагу, мой друг. Все эти люди, разных возрастов, национальностей, из разных слоев общества… И на три дня все они, ранее незнакомые друг с другом, собираются в одном месте. Они едят и спят под одной крышей и не могут избежать общества друг друга. А в конце этих трех дней расстаются для того, чтобы никогда больше не встретиться. – А с другой стороны, – заметил Пуаро, – какое-то происшествие… – Нет-нет, только не это, друг мой… – Я понимаю, что, с вашей точки зрения, это будет ужасно, но давайте все-таки представим себе на минуту, что все эти люди оказываются связанными между собою – например, смертью. – Еще немного вина? – предложил месье Бук, поспешно наполняя бокал сыщика. – Вы слишком мрачны, mon cher. Скорее всего, это из-за проблем с пищеварением. – Соглашусь, – сказал Пуаро, – что еда в Сирии не слишком подходила для моего желудка. Он глотнул вина и, откинувшись на спинку стула, задумчиво оглядел вагон-ресторан. В зале сидели тринадцать человек – как уже заметил месье Бук, из разных слоев общества и разных национальностей. Пуаро стал внимательно изучать сидевших. За столом напротив него расположились трое мужчин. Как понял бельгиец, это были путешественники-одиночки, собранные за одним столом лишь непоколебимым решением местных официантов. Большой чернявый итальянец энергично орудовал зубочисткой. Напротив него находился сухощавый, аккуратно одетый англичанин с ничего не выражающим лицом хорошо вышколенного слуги. Рядом со слугой сидел крупный американец в кричащем костюме – скорее всего, коммивояжер. – Здесь все дело в удаче, – громко произнес он в нос. Итальянец вынул зубочистку изо рта и стал жестикулировать ею. – Точно, – сказал он. – И я все время о том же. Англичанин кашлянул и повернулся к окну. Взгляд Пуаро двинулся дальше. За маленьким столиком сидела, с абсолютно прямой спиной, одна из самых уродливых женщин, которых ему доводилось видеть в своей жизни. Это была выдающаяся уродливость – она скорее привлекала, чем отталкивала. Сидела женщина и в самом деле очень прямо. Ее шея была украшена широким «воротником» из очень крупных жемчужин, которые, несмотря на свои размеры, были настоящими. Пальцы унизаны кольцами, плечи прикрывало соболиное манто. Крошечная, но очень дорогая шляпка без полей удивительно не шла к ее желтоватому, похожему на жабью морду, лицу. Она говорила с официантом четким и вежливым, но совершенно не терпящим возражения голосом. – Будьте так любезны, поставьте мне в купе бутылку минеральной воды и большой стакан апельсинового сока. Проследите, чтобы сегодня за обедом цыпленок был приготовлен без всяких соусов, и не забудьте подать немного вареной рыбы. Официант уважительно заверил ее, что все ее просьбы будут выполнены. Дама чуть заметно наклонила голову и поднялась. Ее взгляд встретился со взглядом Пуаро, и она посмотрела на бельгийца с безразличием равнодушной аристократки. – Это княгиня Драгомирова, – негромко сказал месье Бук. – Из русских. Ее мужу удалось перевести все свое состояние за границу еще до революции. Сказочно богата. Настоящая космополитка. Пуаро кивнул – ему уже доводилось слышать о княгине Драгомировой.