– Да не об этом. Клювика не бросайте. Ему и так без меня тяжко. – Не бросим. Теперь клетка с Клювиком стояла в самом большом кабинете одиннадцатого отдела МУРа. Попавшую в дурную компанию птицу теперь кормили и социально реабилитировали сотрудники. – Только вы с ним секретами не делитесь, – предупредил замначальника отдела Маслов в тот знаменательный день, когда принес клетку в кабинет. – Думаете, заложит? – осведомился оперативник. – Обязательно, – заверил Маслов… После чистосердечного раскаяния показания Герасима ежедневно отрабатывали с его участием выездами на места преступлений. По правилам конвоировать арестованных должны сотрудники специальной конвойной службы, но на каждый выезд их не наберешься. Поэтому возили Геракла на места оперативники на видавшем виды «ВАЗ-2105» защитного зеленого цвета, принадлежавшего одиннадцатому отделу МУРа. Обычно Уланов брал с собой кого-то из оперативников. Но сегодня с ним изволил проехаться подполковник Маслов, поскольку арестованный должен был дать расклад по краже из квартиры важной шишки – начальника одного из управлений Министерства внешней торговли. Квартиру внешторговца Геракл указал сразу. А следующий адрес по краже, не проходившей в сводках, но которую сам Водолазов отлично помнил, искали часа три. Когда уже отчаялись, Геракл ткнул пальцем в сторону дома: – Вон! А на том заборе еще матерное слово было написано. Хозяйка квартиры сильно удивилась, увидев компанию из оперативников угрозыска, вора и понятых. Подтвердила факт кражи и пояснила, что местные сотрудники милиции уломали ее не портить им статистику, потому что все равно воров не найти. В общем, обычное дело. В результате провозились до позднего вечера, только что сдали задержанного в ИВС. И теперь Уланов пытался перевести дух в пустом кабинете. Дверь распахнулась, и весь дверной проем заняла огромная медвежья фигура замначальника отдела Маслова. – Первый час ночи. Ты домой собираешься, трудоголик? – поинтересовался он. – Да уж пора бы. – Бери Сашу с его бронетранспортером. Он тебя до дома довезет. Завтра после трех подходи, отоспись. – Спасибо, Владимир Валерьевич. – Ну, бывай, не кашляй. Маслов исчез. Уланов опечатал своей печатью сейф. Запер и опечатал кабинет. И отправился на третий этаж, где в большом кабинете его ждал Сашок, он же сержант Александр Куницын. Водитель тоже утомился, поскольку весь день возил жулика, понятых и оперов по местам подвигов Геракла. – Поехали, подбросишь меня до дома, – сказал Уланов. – Запросто, – кивнул безотказный Сашок… Дома сын Никитка уже давно спал без задних ног после богатого на события бесконечного дня девятилетнего ребенка. Жена, как всегда, ждала не смыкая глаз. – По девкам хоть ходил? – спросила Катя. – По работе, – возмутился Уланов. – Лучше бы по девкам. – Почему? – Тогда у тебя на семью хоть немного времени оставалось бы. А так ты весь принадлежишь этой своей работе. Без остатка. – И вечный бой, покой нам только снится. Катя поцеловала его, прижалась крепко. – Я же все понимаю… Образцовая милицейская жена. Молчу и только киваю… – Зато я завтра отсыпаюсь всласть. – Уланов зевнул… Отоспаться ему дали ровно до полдесятого. В гости заглянул Маслов собственной персоной. – Как поет Высоцкий: мы их не ждали, а они уже пришли, – прокомментировал свое появление известный балагур-одессит. – Что стряслось? – пытаясь навести резкость, сонными глазами посмотрел на начальника Уланов. – Указание замначальника МУРа. Слетаем ракетой в Калининскую область. Там наших клиентов взяли, «клюквенников». Москвичей. После дела. Со стрельбой. – Интересные ребята, – сонливость и усталость как рукой сняло. «Клюквенники» – так называют церковных воров. И они главные клиенты отделения по борьбе с посягательствами на культурные ценности одиннадцатого отдела МУРа, в котором Уланов имел честь проходить службу. – Так а я про что. Пора в дорогу, старина, подъем пропет!.. Глава 3 – Стрелял в родную рабоче-крестьянскую милицию, – укоризненно произнес Маслов. – И не стыдно, молодой человек? – Я? – Павел Рогожкин, для друзей просто Лысый, тридцати двух лет от роду, технолог пищевого комбината, распахнул изумленные очи. – Ты, друг мой. Ты, – напирал Маслов. – И не делай мне больно, не говори, что это не так. В ОВД одного из районов Калининской области москвичам для беседы с задержанными был выделен просторный кабинет, плотно заставленный сейфами и старой невзрачной мебелью. При разговоре присутствовал начальник местного уголовного розыска. – Я не стрелял! – истерично воскликнул Лысый, чуть не подпрыгнув на табуретке. – Ух ты, – всплеснул руками начальник уголовного розыска. – А парафиновые пробы указывают, что стрелял. На твоих руках частицы пороха… – Какие пробы?! – Ты дуру не гони, – подался к нему начальник розыска, подняв угрожающе руку. – Ты же техникум закончил. Человек образованный. – Ну и что? – А то, что по статье 191 прим УК РСФСР «Посягательство на жизнь работника милиции» положено до исключительной меры наказания. – Это как? – не понял Лысый. – До расстрела… Расстреляют тебя, сокол ясный, на заре, и никто не узнает, где могилка твоя, – улыбнулся Маслов доброжелательно. – Да вы чего? – Лысого заколотило. – Запросто расхлопают, – включился в игру Уланов. – Учтут, что ты упрямился, не давал правдивые показания. Значит, закоренелый преступник и убийца. – А мы еще на тебя дел понавесим, – потер жадно руки начальник уголовного розыска. – У нас несколько убийств с прошлых лет остались нераскрытыми. – Как это так – навесите? – А так. Были наши нераскрытые преступления. Стали ваши статьи… – Они могут, – подтвердил со вздохом Маслов. – Душители свобод… – Ну что вы мне лепите, товарищи? – как-то жалобно проблеял бугай Лысый. – Ни фига ты теперь не товарищ. Ты теперь гражданин. И то с ограниченными правами, – пояснил Маслов. – И вы на меня чужое навесите? – Ну если свое не берешь, – кивнул начальник розыска. – Придется вешать… Храм в Зареченском подломил? – Нет! – Ох, не будет у нас с тобой дружбы, – опечалился начальник розыска. – И будешь ты отвечать за всю шайку. Сейчас твои напарники на тебя все свалят. Ты же стрелял. Значит, ты главный. – Жорж первым стрелял! – Вот, Жоржа ты уже сдал. Начало положено, – улыбнулся ласково Маслов.