– Без диплома по профилю? – Эбби взглянула, вскинув брови, тут же отвернулась и зашагала дальше. – Извините, вовсе не хотел показаться грубым. Великолепно работаете и вовсе не нуждаетесь в моем одобрении или в чем-либо подобном. – Кажется, настало время замолчать. – Наш музей финансируется не слишком щедро. Удалось договориться о собеседовании и убедить директора, мистера Лоустофта, что знаю свое дело. В итоге они платят мне намного меньше, чем следовало бы, а я целыми днями занимаюсь любимой работой. Знаю, что таксидермия не в моде, и все же… – Эбби обернулась и улыбнулась. Да, она действительно любила свою работу: Паркер видел ее животных. Редкое мастерство. Эбби остановилась возле пыльной, потрепанной ветрами и дождями черной двери и отдала ему поводок. – Скажи спасибо, Салли, – сказал Паркер счастливой собаке. – С удовольствием пригласила бы вас в гости, но животных приводить запрещено. – Не отношу себя к животным. – Паркер постарался улыбнуться как можно шире в надежде получить ответную улыбку, однако Эбби лишь смущенно опустила голову, достала из сумочки ключ и исчезла. – До завтра! – произнесла она уже из-за двери. Паркер покачал головой и взглянул на Салли, которая дышала шумно и тяжело: три мили – дистанция вовсе не марафонская. – Да, мне она тоже нравится, – признался он и потянул поводок, приглашая продолжить прогулку. На следующее утро по дороге в музей Паркер зачем-то прошел мимо дома Эбби. Совсем не по пути, но что-то заставило его изменить привычный маршрут. В музее оказался первым и стал дожидаться ее прихода, чтобы попасть в тот зал, где предстояло работать. Администратор Джемма, дежурившая в холле, устраивалась за своей конторкой. – Эй! – окликнула она громче, чем требовалось. Паркер приблизился, протянул ей руку и произнес: – Доброе утро. Меня зовут Паркер. Работаю в хранилище. Джемма отличалась редким дружелюбием ко всем вокруг и целыми днями стрекотала, не умолкая ни на минуту. Наверное, именно поэтому и оказалась за конторкой в холле. – Думала, что ты так никогда и не познакомишься со мной. Как дела? От всех этих мертвецов у меня мурашки по коже. – Во всяком случае, они молчат. – Паркер смущенно улыбнулся, а Джемма рассмеялась громче и охотнее, чем того заслуживала шутка. Он заметил, что с противоположного конца холла за ними наблюдает Шон: они с Джеммой частенько прятались по углам, и сейчас ревность обжигала его даже на расстоянии. – Поладил с Эбби? – поинтересовалась Джемма, вдоволь насмеявшись. И в самом вопросе, и в том, как прозвучало имя, слышалось легкое высокомерие. Ответ она знала заранее. Неожиданно Паркер почувствовал себя не самым странным человеком в этом здании. Работавшие в столовой женщины сплетничали без умолку и даже не старались говорить тише, так что обрывки разговоров разносились по коридору. Иногда Паркер различал слова: как правило, обсуждали ерунду вроде вчерашней серии очередной мыльной оперы – лишь бы как-то скоротать время. А Шон и Джемма постоянно стремились уединиться, флиртовали и ссорились, причем всегда шепотом. Иногда по залам прохаживался сам директор, мистер Лоустофт: следил за ходом ремонта и негромко обсуждал что-то с дизайнерами, умевшими оставаться почти незаметными. Существовали и другие таинственные личности: например, дама, проводившая экскурсии для школьников, или носильщики, неслышно переставлявшие экспонаты. Паркер осознал, что ни разу не замечал, чтобы кто-нибудь из сотрудников разговаривал с Эбби. Причина их дружбы, если можно так сказать, заключалась в том, что оба были изгоями. Впервые за много лет возникла слабая надежда: вдруг он все-таки нормальный? – Ну вот, легка на помине. – Эбби собственной персоной без особого труда справилась с тяжелой двойной дверью и оказалась в холле. Паркер улыбнулся: под ее смущенным взглядом он чувствовал себя намного уютнее, чем под чрезмерно фамильярным напором Джеммы. Не обращая внимания на презрительную усмешку бойкой девицы, подошел, взял из рук Эбби тяжелую сумку и по темному коридору молча зашагал туда, где предстояло работать. Остановившись в нужном зале, заглянул ей в лицо и увидел сосредоточенное выражение. – Если начнете с дальнего угла, тогда я смогу разобраться вот с этой компанией, – наконец произнесла Эбби, и Паркеру показалось, будто от него стремятся отделаться. – Можно попросить о небольшом одолжении? – Пожалуйста. – Она повернулась и посмотрела вопросительно, без тени улыбки. Эбби вообще держалась серьезно. Паркер попытался представить, какое чудо способно развеселить ее. – Просьба может показаться странной, особенно если учесть, что мы недавно познакомились, и все же хочу попросить присмотреть на выходных за Салли. Должен отлучиться по семейным делам, не хочется сдавать ее в приют. Адрес вот здесь, на футляре для ключей. Возьмите сейчас, а то забуду. – Он протянул ей ключ от своей квартиры. – Просто насыпьте в миску немного корма и выведите Салли на прогулку. Конечно, если не возражаете. – О… – Не стал бы просить, но больше никого тут не знаю, а вы сразу понравились Салли… и мне тоже… то есть я вам доверяю. Паркер чувствовал, что говорит ерунду; знал, что сейчас не время лицемерно улыбаться: она видела его насквозь. Эбби покраснела и взяла ключ. Ладони соприкоснулись. Какая теплая у нее рука! Впрочем, она сразу смущенно отдернула пальцы. Рядом с Эбби Паркер не ощущал необходимости казаться нормальным, как с остальными людьми. Не считал нужным фальшиво улыбаться и что-то говорить, когда она молчит. С каждым днем он все яснее понимал, что с Эбби незачем притворяться. Более того, честность становилась единственно возможным выбором. Ни в одном из сценариев возвращения в город, сложившихся в воображении, искренние отношения не подразумевались. Ничего подобного в его планы не входило. – Пора приниматься за работу. Через пару недель этот зал должен освободиться для ремонта к столетнему юбилею, – прервала Эбби его размышления. Шмыгнула в свой угол, по пути сунув ключ в карман, и Паркер решил, что просьба принята. Паркер Уэст умел нравиться женщинам: их неизменно привлекали ум и своеобразная, слегка нескладная красота. Однако отношения его не интересовали. Нередко в женском обществе он чувствовал себя более комфортно, поскольку не был обычным мужчиной. Впрочем, слово «комфортно», пожалуй, звучало слишком сильно для его ощущений. Лишь однажды Паркеру не удалось завоевать девушку, и случилось это, когда она ему действительно понравилась – ситуация редкая. Он обладал даром манипуляции, подсмотренным у тех людей, среди которых рос, однако дал себе слово пользоваться им только в случае крайней необходимости. Не хотелось становиться таким же, как те, кто на него повлиял. Чтобы получить желаемое, они лгали, постоянно, не замечая, кому причиняют боль. Нет, он ни за что не выпустит на свободу ту часть собственного существа, которая стремится к обману, разврату и разложению. Он хочет стать выше порока. Как правило, женщины, которыми Паркер увлекался, сразу отворачивались – возможно, потому, что он пытался флиртовать, вовсе не умея это делать. Он и сам понимал, что неуклюжие попытки изящно шутить никогда не воспринимались так, как хотелось бы. Все девушки, с которыми Паркер знакомился прежде, неизменно старались приручить его. Зная, что приручению он не подлежит, Паркер отталкивал их. А еще заметил, что те девушки, какие ему нравились, имели одну общую черту: они были хорошими, слишком хорошими. Он так высоко ценил их, что просто не имел права вступить в отношения. Да, так случилось, что Паркер не мог себе позволить остаться с той, которая по-настоящему привлекала. Абсолютное неверие в возможность будущего счастья он объяснял детским, почти врожденным отчаянием. Прошлое его оказалось немыслимо темным, невообразимо безрадостным – настолько тяжелым, что порой в почти безнадежных ситуациях Паркер чувствовал себя увереннее, чем в обычной, повседневной жизни. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь