Мне столько раз причиняли физическую боль, что я думала, что уже привыкла к ней и могла абстрагироваться по щелчку пальцев. Но не в этот раз. Я ощущала Горецкого каждой клеточкой своего тела. Каждый его грубый удар отзывался во мне целой лавиной. А немигающий взгляд, прожигающий мое отвернутое лицо, заставлял сердце болезненно сжиматься. Я не жалела, что Горецкий стал моим первым мужчиной. Я жалела, что для меня это значило гораздо больше, чем для него. - Представляешь на моем месте кого-то другого? – зло усмехнулся Руслан, обжигая дыханием мой висок и прикусывая мочку уха. Кажется, его задело то, что я смотрела куда угодно, но только не на него. Разлепив мокрые ресницы, я медленно повернула голову и посмотрела Горецкому прямо в глаза. Я чувствовала себя так, будто меня выпотрошили наживую. Но я бы скорее умерла, чем призналась бы в этом Руслану. Но хищник внутри Горецкого уже почуял неладное. Играя желваками, Руслан уставился мне в лицо. Подозреваю, что даже в полумраке, который окутывал нас, сложно было не увидеть слезы, стекающие по моему лицу. Внизу живота горел такой пожар, что я никак не могла взять себя в руки и надеть привычную равнодушную маску. Мое дыхание было сбитым и хриплым, губы плотно сжаты, а морщина на переносице стала глубиной с Гранд-Каньон. Мне было очень плохо. Но если бы была возможность отмотать время назад и что-то изменить, я бы снова оказалась здесь, обнаженная, на сцене стрип-клуба и сходила бы с ума от несдержанной силы Руслана. Какая же я дура… - Блять, не пойму, тебе настолько хорошо?! – рыкнул Горецкий, по-волчьи пригибая голову. - Или… Его недобро прищуренный взгляд скользнул ниже. Накрыв лицо ладонями, я замерла. Я ощущала влагу, размазавшуюся по моим бедрам, и подозревала, что это была вовсе не моя естественная смазка. Мне казалось, что я даже чувствовала терпкий запах железа. Чертыхнувшись, Горецкий медленно вышел из меня. - Какого хуя, Аронова?.. – выдохнул он, не поднимая головы. Горячая густая жидкость потекла по моим разведенным ногам. Я почувствовала невероятное облегчение от того, что из меня, наконец-то, вынули ЭТО. - Заканчивай, Руслан, - сквозь зубы процедила я, сжимая пальцы в кулаки. Яхотелаэтого. Хотела увидеть Горецкого в пик его наивысшего наслаждения. Хотела логического завершения всего этого сумасшествия. Хотела точки, после которой мы оба смогли бы начать новый текст. Но Горецкий обломал меня даже в этом. - Ёб твою мать, Аронова, я что похож на мясника? – прорычал он, кладя огромную ладонь мне на живот. Я невольно сжалась от этого простого жеста. - Разве тебе не все равно, что происходит со шлюхой, которую ты имеешь? – горько усмехнулась я, опуская ресницы. Мне было невыносимо смотреть в потемневшие свинцовые глаза. В них было столько ярости. - Шлюха-девственница – это что-то новенькое, - прошипел Руслан, обхватывая пальцами мой подбородок и заставляя посмотреть ему в глаза. - Ты бы все равно мне не поверил! – выплюнула я, отдергивая подбородок. Горецкий скрипнул зубами. - Не поверил бы, - мрачно согласился он, пристально разглядывая мое лицо. Я сглотнула. Жар под кожей никуда не делся. Я все еще таяла от близости Горецкого. Да и его возбуждение никуда не делось. Член Руслана по-прежнему упирался мне между ног и слегка вздрагивал от нетерпения. - Почему ты меня не остановила? – взвешивая каждое слово, медленно протянул Горецкий. Его взгляд был тяжелее каменной плиты. Я глубоко вдохнула. Как бы мне ни было тяжело, я должна была это сказать. - Я хотела этого не меньше тебя, - подняла я глаза. От меня не укрылось то, как судорожно дернулся кадык на шее Руслана. - Вряд ли ты хотела, чтобы это случилось именно так, - криво усмехнулся Горецкий, мягко проводя большим пальцем по моей нижней губе. Если бы мне не было так больно, я бы рассмеялась. - А с тобой может быть по-другому? – прохрипела я, пытаясь дыханием унять ноющую боль внизу живота. Челюсть Горецкого окаменела. - Если бы я знал, что ты девственница, то не стал бы бросаться на тебя, как животное. Я исподлобья посмотрела на Руслана. Он очень точно описал то, что между нами произошло. - А что бы ты сделал? – не сдержала я горечи в голосе. – Пригласил бы на романтическое свидание и лишил бы невинности в постели, усыпанной лепестками роз? Желваки на мужском лице заходили ходуном. - Я бы не отпустил тебя одну с Марком, - его слова были молотком, разбившим вдребезги и без того хрупкое стекло. Я задержала дыхание. А потом, чтобы не заплакать, широко улыбнулась. - Жаль, что нельзя отмотать время назад. Мои губы дрожали. Меня всю начало трясти. Опустив голову, Горецкий замер. Его широкая грудь тяжело вздымалась. - Что же ты натворила, Вита… - прошептал он, нависая надо мной, как темный палач. Я вздрогнула от осколка, вонзившегося прямо в сердце. Больно. Как же больно. - Прости… - еле слышно выдохнула я, закрывая глаза. Я просила прощения не у Руслана. Я просила прощения у Марка. У всех тех, кому я испортила жизнь. Я просила прощения у мамы. Слезы текли по моим щекам, подбородку, шее. Но я не чувствовала их. Я не чувствовала, как Руслан, закутав меня в какую-то одежду, подхватил на руки и понес к выходу. Я не слышала ни слова из того, что он сказал. А, может, он хранил молчание. И лишь его дыхание в моих волосах все еще подтверждало - я жива.