— Я могла бы позвонить в лагерь и узнать, — предложила я. — Уверена, у них есть контакты родителей Билли. — Это было бы классно! Спасибо! — сказал Зак. — Но я даже не знаю названия лагеря. Всем занималась Аманда. — Он помолчал немного. — Наверное, ты считаешь меня полным кретином, да? Но готов поклясться, ты тоже не мчишься каждый вечер домой, чтобы поставить на стол перед Ричардом горячий ужин. Я рассмеялась чересчур громко. — Нет. Но все семьи разные, — сказала я. Если уж речь о моем отношении к ситуации, а у меня, разумеется, сформировалось собственное отношение, то в моих глазах Зак не стал бы хуже, если бы у него была самая обычная семья при условии, что именно этого хотела и его жена. — У тебя дома где-то есть информация о лагере? — Уверен, что есть. В гостиной есть маленький столик, где Аманда хранит все бумаги. Там должны лежать все документы и информация о лагере. — У кого-то из соседей есть ключи от дома? — спросила я. — Это куда быстрее, чем если я буду рыться в конфискованных предметах в поисках твоего ключа. — Запасной ключ лежит под кадкой с растением перед домом. Аманда хранила его там на случай всяких непредвиденных обстоятельств. — Эээ… вы храните ключ от дома под горшком с растением перед входной дверью? — уточнила я. — В Нью-Йорке?! — Ну, в свете произошедшего звучит очень глупо, — пробормотал Зак. — Если честно, то я никогда раньше об этом и не задумывался. Центр-Слоуп кажется таким безопасным местом. — Нужно удостовериться, что полиции известно о запасном ключе. Это расширяет список потенциальных подозреваемых, — сказала я. — Нужно ли еще кому-то позвонить? Родственникам? Друзьям? Кому-то с работы? Кому-то, для примера, с кем Зак встречался за прошедшие одиннадцать лет. Как минимум у него должны быть целые команды подчиненных, которые рвутся в бой, чтобы показать себя с лучшей стороны. Зак опустил глаза и покачал головой: — Люди, которые сейчас присутствуют в моей жизни, по-настоящему меня не знают. Понимаешь, о чем я говорю? — Он указал на свое опухшее лицо. — Нельзя, чтобы они видели меня в таком состоянии. Я кивнула: — Понимаю. Но понимала ли я? Неужели у него нет ни одного близкого человека? И что это за трепет в груди? Мне польстило, что я исключение? — Мы с тобой… — продолжил он, отвечая на вопрос, который я не задала. — Я всегда считал, что мы родственные души, понимаешь? Ты меня никогда не осуждала. — Нет, — сказала я. — И не буду. Зак посмотрел на меня, его здоровый глаз потускнел. Его черты стали не только привлекательнее, но и мягче. — Как бы то ни было, входная дверь была заперта, когда мы ушли на вечеринку, поскольку я сам ее запер. Но сигнализация неисправна. Аманда вызвала мастеров, чтобы починить сигнализацию. Но я в последнюю очередь стал бы жаловаться на то, что она до сих пор этого не сделала. Классно, да? — Он зажмурился, словно от боли. — В любом случае Аманда закрыла за собой дверь, когда вернулась домой. Она нервничала. — А почему нервничала? — Может быть, если была какая-то причина, то она указала бы на что-то или кого-то, кроме Зака. Он пожал плечами: — Она родом из маленького городка, из неимущей семьи, причем такой неимущей, что жили впроголодь. Жене не нравилось об этом говорить, но иногда мне кажется, что окрестности и местные жители производили на нее ошеломляющее впечатление. Даже домохозяйки и те были ого-го: прекрасное образование, активная общественная жизнь. Аманда была умницей, но она даже в колледж не ходила. Мне кажется, она волновалась, что это поймут, и дергалась. Может, я слишком давил, чтобы она стала той, кем не была. — Казалось, он искренне сожалел. — Но она была более способной, чем осознавала. Я просто хотел, чтобы она раскрыла свои лучшие качества. От того, как он сказал «лучшие качества», у меня свело зубы. Зак всегда был помешан на самосовершенствовании, даже когда речь шла не о нем самом. В его случае это принесло отличные результаты, но вот что касается других… — Ну да, конечно, — сказала я, поскольку Зак, по-видимому, ждал от меня согласия. — Резонно. Его лицо снова потемнело. — Я бросился делать искусственное дыхание, но Аманда уже была ледяной. А кровь, когда я наступил в нее, показалась мне такой густой, словно клей… — Зак прижал ладонь к губам. Разве он мне не говорил по телефону, что пытался реанимировать жену? Не хотел сделать, а делал искусственное дыхание. Я могла бы поклясться, что именно так он и сказал, но, может, оговорился. Или ему стыдно было признать правду. — Полиция спрашивала меня в связи с этим. Почему на мне так мало крови? Переоделся ли я после того, как убил Аманду? Я не удосужился сделать ей искусственное дыхание, потому что не любил свою жену? По их мнению, третьего не дано. Но она была такой холодной, вот и все объяснение и я… всем кажется, что они знают, как поступят. Но на самом деле ничего не понятно до того момента, как что-то действительно с тобой случится. В итоге все оказывается куда хуже, чем ты думаешь. Так и есть. Я это знаю, как никто другой. На прошлой неделе я проснулась и обнаружила Сэма без сознания на полу в гостиной, а у него на голове зияла глубокая рана. Было очень много крови: на его руках, на рубашке и на паркете под его головой натекла целая лужа. Я бросилась к нему, не сомневаясь, что он мертв. Но Сэм застонал, когда я до него дотронулась, и от его тела буквально исходили пары алкоголя. Я не могу себе представить, каково было бы, если бы он оказался холодным на ощупь. — Ты прав, — сказала я. — Никто заранее не знает, как поступил бы. Тем не менее чистая одежда Зака представляла проблему, поскольку полиция уже продемонстрировала, что данный факт можно интерпретировать множеством способов. Но, предположительно, они пока не обнаружили другой, окровавленный комплект одежды Зака, в противном случае его бы уже арестовали за убийство. — Я не знаю, что случилось с Амандой, Лиззи. Когда я вернулся домой, она уже была мертва, — продолжал Зак. — Но она могла бы жить, если бы я не был таким плохим мужем. Что бы это ни значило, повторять это Заку не стоило. Это было равносильно признанию. — Почему? — Я оставил ее на той вечеринке, написав ей сообщение уже после ухода. Потому что я всегда так делал. Оставлял Аманду. Она должна объяснять мое поведение. Она должна строить нашу жизнь. И она всегда это делает. — Он замолчал, с шумом втягивая воздух. — Делала. Она всегда это делала. Наверное, я и тебя тоже ни разу не благодарил. — Никто не идеален, — сказала я. — Особенно в браке. Он мрачно улыбнулся: — Мы не ссорились. Отдаю нам должное. Мы вообще не любители ссор. Наша семейная жизнь была вполне приятной. Кейз — чудесный парень. Были ли мы с Амандой исключительно близки? — Он покачал головой. — Честно говоря, я всегда рассматривал брак как некую практичную договоренность. И вот моя жена мертва, значит, должна быть причина? Я отстранен? Неэмоционален? Самое глупое, что я даже не должен был уходить с той вечеринки. Я ушел, потому что мне стало стыдно. Я пошел прогуляться по… Я вскинула руку, как сотрудник патрульной полиции: — Нет, нет. Без подробностей. — Но моя история не изменится, Лиззи. Потому что это не выдумка, а правда. — Это не имеет зна… — Я пошел прогуляться по Бруклин-Хайтс. Пешком. Один. Вода, огни Манхэттена. Я любил гулять, когда мы учились в Филли[1], помнишь? Да? Я не уверена. А в чем я вообще уверена? Зак будет трудным клиентом. Он не слушал. — В любом случае я уже рассказал полиции, где был. И еще рассказал про клюшку для гольфа все, что они хотели знать, а то они пристали: «Это типа ваша?» Я такой: «Ну да…» — Зак! — В этот раз я прикрикнула на него так громко, что он вздрогнул. — Я серьезно. Хватит! Это не поможет в твоей ситуации. — Но это был мой дом, и, разумеется, это была моя клюшка! — с вызовом ответил он. — Я не убивал Аманду. С чего мне врать о чем-то?! Ну, признаваться полиции в том, что тебе принадлежит предполагаемое орудие убийства, это заявление в ущерб собственным интересам. Допустимое свидетельство, основанное на непроверенной информации. Я решила, что скажу защитнику, кому бы я в итоге ни передала дело Зака, об этих заявлениях — очень важно будет разобраться с ними. Нужно как-то выпутаться, пока я не сделала хуже. Мне просто нужно собрать достаточно информации, чтобы найти Заку адвоката и чтобы этот адвокат начал работать над заявлением о залоге. — Можем вернуться к твоей стычке с офицером полиции? Преступлению, в котором тебя обвиняют. — Любой адвокат захочет об этом узнать прежде, чем браться за дело Зака. — Очевидно, не я первый начал, — сказал Зак, предположительно намекая на свое субтильное телосложение. Хотя он и стал куда мужественнее, чем был раньше, но все равно не походил на человека, который стал бы нарываться на драку с копом. — То есть первым начал офицер? — уточнила я. — Я не знаю, что ты имеешь в виду под словом «начал», но это полицейский вывел меня, тыча в клюшку для гольфа со словами: «Этой клюшкой вы ударили свою жену, да ведь? Почему? Она вас злила? Изменяла? Может, вы схватили клюшку, чтобы припугнуть ее? Вы размахнулись и даже сами не поняли, что случилось, а она уже рухнула на пол. Вы запаниковали». Он не отставал от меня. А потом в разговор влез кто-то еще, обозвал меня лжецом, якобы я все наврал насчет прогулки, и это глупая ложь. «Вы что, тупой?» — говорил мне тот парень снова и снова… — Это было уже слишком, хотя и такое возможно. Давить на подозреваемого, кричать на него — вот что произошло. — Как бы то ни было, потом заявился этот парень в костюме, про которого я тебе рассказывал, а с ним еще несколько человек в штатском. Уже после того, как на месте преступления начали работать криминалисты. Тот детектив подошел ко мне справа и сказал что-то типа: «Давайте выйдем, и вы мне расскажете поподробнее». Я ответил, что не оставлю жену одну. Тут меня кто-то схватил за локоть, и я резко дернулся. С силой. Но это было рефлекторное движение. — Он поднял локоть и продемонстрировал, как это было. — Короче, оказалось, что за мной стоит еще один офицер, и в итоге я попал ему по лицу. — И тогда тебя арестовали? — Сначала все забегали. Кто-то из врачей со «скорой» осмотрел нос копа, потом все успокоились, и было чувство, что все спустят на тормозах, — сказал Зак. — Потом парень в костюме снова переговорил с детективом. Я не слышал, что он ему сказал. Но через минуту меня арестовали за нападение на офицера. — Но не за убийство? Зак покачал головой: — Нет, только за нападение. Мне кажется, даже коп, которого я ударил, хотел меня отпустить, хоть у него и шла кровь носом. Он все говорил: «У парня жена погибла». Но у меня было чувство, что другой коп, ну, тот, в костюме, искал предлог, чтобы упечь меня за решетку. Очень даже похоже на правду. Если у тебя есть обоснованный повод задержать подозреваемого в убийстве, ты это делаешь. И точка. — Ты все это рассказал тому адвокату, который представлял твои интересы, когда тебе предъявили обвинение? Ну, бесплатному защитнику. Зак неуверенно нахмурился: — Не помню точно. Я в тот момент, как уже говорил, был слегка не в себе. — Ничего. Я найду твоего защитника и спрошу. Ты знаешь, как его зовут? — Ммм… Адам… Рот-чего-то-там. Он новичок, живет на Стейтен Айленд. Мы обсуждали паром… Я представила себе нервного новоиспеченного госзащитника из тех, кому выдают подобные дела, который все трындел и трындел о своей жизни Заку, пока тот пребывал в ступоре. — Я отыщу его. Если он уже переговорил с прокурором, то может быть в курсе расклада. — Значит ли это, что ты передумала? И берешь мое дело? — Зак протянул руки и ухватился за краешек плексигласовой перегородки перед ним. — Прости, Зак! — сказала я чуть тверже, но надеялась, что все еще дружелюбно. — Тебе правда нужен кто-то с богатым опытом в уголовном праве. А именно в делах об убийстве. Кто-то, кто разбирается в ДНК, криминалистических экспертизах, группах крови, отпечатках пальцев. Я знакома только с судебной бухгалтерией. У меня никаких связей в прокуратуре Бруклина. В таких делах очень часто нужен неофициальный канал передачи информации. — В первую очередь мне нужен боец, Лиззи. — В глазах Зака теперь горела ярость. — На карту поставлена моя жизнь. — Но я не партнер. Я не могу приводить собственных клиентов в «Янг & Крейн». Точка. — Я готов оплачивать все по вашим расценкам, какими бы они ни были. — При желании ты мог бы позволить себе купить всю нашу фирму с потрохами, — заметила я. — Дело не в расценках.