— Да куда ему… — начала Шина. — Сто процентов, — ответила тоскливо Мизуки. — Накрылось мое эпическое превозмогание, — вздохнула она и, схватив шарик из осьминога, отправила его в рот. — Бли-ин. — Прожуй, — нахмурилась Кагами. — Ты несешь бред, — опять встряла Шина. — Да, с Подмастерьями я согласна, но… — Слышь, — перешла на гоп-сленг Мизуки, — ты хоть раз видела, как он дерется всерьез? — Миз-зуки, — прошипела ее мать. — Вот и я не видела, — все-таки закончила рыжая. Тут уже все посмотрели на меня. — Что? — Ты можешь победить любого Воина? — спросила Кагами. — Это только всеглазастая и всепроницательная Мизуки знает. — А то ж! — вздернула та нос. — Син, — пожевал губами Акено, — на тотализаторе турнира будут миллиарды крутиться. Ты уж это… не подставляй, а? — Все настолько серьезно? — хмыкнул я. — Скажем так, если ты выиграешь в ранге Воина, клан в моем лице будет тебе благодарен. — О как… — уже я положил палочки на специальную подставку. Кстати, личные палочки. На них даже серебром мое имя выгравировано. — И сколько я могу поставить на себя? — На себя — сколько угодно, — ответил Акено. — Но, между нами, больше миллиарда не надо. — Пф, да где ж я вам столько возьму? — усмехнулся я. — Ну на убыточную верфь у тебя где-то деньги нашлись? — пожал плечами Акено. — Верфь? — удивилась вслух Шина. — Убыточную, — подтвердил ее отец. — И при чем здесь миллиард? И нехорошо подглядывать за маленькими. — Да как бы… — развел руками мужчина. — Там многие за ней следили. — Может, вы свои дела после ужина обговорите? — вклинилась Кагами. Акено на нее только взгляд бросил, после чего женщина фыркнула и переключилась на служанок, тихо говоря, что убрать, а что принести. — У меня в любом случае нет таких денег, — подавил я вздох. — А какая в прошлом году была рекордная ставка? — Мм… — задумался на секунду мужчина. — Там было три ставки по шестьдесят пять миллионов, различия в тысячах. По рекорду не скажу. Ну такую сумму я найду, учитывая, что она быстро вернется. — Понятно. — Но вообще рекорд турнира — ставка в триста пятнадцать миллионов, — заметил Акено. — Четыре или пять лет назад такое было. — Рейтинг у меня будет так себе, — пробормотал я. — Мягко сказано, — согласился наследник клана. — Ты будешь в самом конце. Ну да. При местном поклонении рангам я буду котироваться меньше чем дно. Вон, даже Шина, зная меня как облупленного, ни фига в меня не верит. Хотя тут еще и отношение сказывается. — Вы сами-то не прогорите? — задал я вопрос. — Да не должны вроде, — ответил отец семейства. — Смотря сколько поставишь. Хотя нет, все равно не должны. Там же любой уважающий себя аристократ будет ставки делать. А отец в этом году хочет еще и Германию во все это вовлечь. И кстати, из всего клана Кояма ставки может делать только наследник. Точнее, глава и наследник, но глава у нас директор, а ему запрещено. Очень важное уточнение. — Давайте все-таки закончим ужин, — взялся я за палочки. — Син, насколько ты уверен в победе? — не сдавался мужчина. — Когда надо, и подводные лодки летают, а я просто разбомблю там все в пух и прах. На следующий день в школе до обеда не произошло ровным счетом ничего. Если не считать за событие большой экзамен до и после обеда. А вот сам обед стоит отметить. Прежде всего, за столом нас было не шестеро, а семеро. Мизуки вновь доказала свою миниатюрность, пристроившись на углу стола и никого не потеснив. Ну и нельзя не отметить, что практика моего кормления домашними бэнто вновь вернулась. Как выразилась Мизуки: «Маман сорвалась». Сначала из-за моих пропусков в школе, потом из-за терок с Шиной, в которые Кагами старалась не влезать, я лишился ее замечательной готовки. Анеко тоже, видимо, больше не с кем стало соревноваться, вот и просидел я несколько дней на местной пище. Впрочем, она здесь ни в коей мере не плохая. — А давайте после экзаменов нагрянем к Синдзи, — неожиданно вскинулась Мизуки. Реально неожиданно. — Я вас вновь проведу, мне папка разрешил. — А Сакурай-кун-то не против? — усмехнулся Тоётоми. — Ну, — быстро среагировал я, пожав плечами, — если Мизуки договорилась, почему бы и нет? Только делать у меня особо нечего. — У тебя крутой чай, — тут же ответила Мизуки, — крутые рыбки и крутой глобус. — Ну раз глобус… — начал я. — Мамио-ку-ун, — как и в прошлый раз, налетела на парня давешняя блондинка. — Пожалей меня, эти экзамены ужасны. — Добрый день, — поздоровалась со всеми нами девушка с фиолетовыми волосами, подошедшая сразу после блондинки. — Привет всем, — а это уже брюнетка. — Привет, девочки, — промямлил Мамио. — Ты просто обязан сводить нас куда-нибудь после школы, — продолжала тискать его блондинка. — А то я прямо здесь рухну без сил, и в ответе за это будешь только ты. — После школы он занят, — подал голос Тоётоми. — Что, опять ваш дурацкий клуб, который ничего не делает? — усмехнулась брюнетка Цугару. — Лучше бы ты к нам в клуб пошел. — А вы тоже ничего не делаете? — спросила с любопытством Мизуки. — У нас клуб легкой атлетики, — ответила на это фиолетововолосая Корэмунэ. — И мы уже не один год завоевываем престижные места на межшкольных соревнованиях. — И вы можете просто так пропустить клубные занятия? — не сдавалась рыжая. — Ну один-то раз можно? — ответила Цугару. — А, ну да, — вспомнила Мизуки, что и сама собирается прогулять этот день. — Мы после школы идем к Сакурай-куну, — вставил Тоётоми. — Тогда мы с вами, — отреагировала на его слова Такахаси, так и не отпустив Мамио. Весьма… по-простолюдински. Просто и обескураживающе. Плюс Мизуки поставила в не совсем удобное положение. Как вы понимаете, ответом на ее требование была тишина. — Я не то чтобы напрашиваюсь, — подала голос Корэмунэ, — но бросать нас на произвол судьбы как-то не по-мужски, Мамио-кун. Бабы. Сами делаете из него рохлю и подкаблучника, а потом еще и «не по-мужски». Сам Укита, хоть и подкаблучник, но, что такое родовые земли, понимает и что этих девок туда не приглашали — тоже. Похоже, еще и не дурак — осознает, что, если разъяснит ситуацию, поставит этих трех девиц в неудобное положение. Как минимум двух из них. — Будет неплохо глянуть, как живут твои друзья. А нет, уже всех троих. Причем последним высказыванием бедняге единственный выход из ситуации отрезали. Так-то он мог отказаться от похода ко мне и пойти с ними. — Э-э… тут такое дело… — начал он опять мямлить. И тут его прервала еще одна подошедшая девушка. — Здравствуйте, — поклонилась нам всем Хики Макинами, подруга Акэти Торемазу. — Прошу прощения, что беспокою. Сакурай-кун, не мог бы ты зайти после экзаменов в нашу клубную комнату? — Мм… — ответил я удивленно. — Конечно. Клуб лепки, я правильно помню? — Правильно, — кивнула еще одна рыжая. — Ну, тогда я пойду. Еще раз прошу прощения, что вмешалась в ваш разговор, — поклонилась она, прежде чем уйти.