– Я тебя не понимаю. – Вы были компаньонами, так кому, как не тебе, знать или догадываться, кто убил моего брата. – Но я действительно не знаю... – он с отчаянием покачал головой, только причина этого отчаяния оставалась не ясна: то ли в самом деле не знал, то ли его беспокоили мои вопросы, поди разберись. – У него были враги? – не отставала я. – Недоброжелатели, конечно, были... послушай, я думал, мы встретимся, поужинаем... – Ага, – перебила я. – Вспомним молодые годы... – Поговорим по-дружески, – поправил он. – А потом... в более подходящей обстановке обсудим наши дела. – Есть что обсуждать? – Разумеется. – Тогда почему бы не сейчас? Не уверена, что задержусь в этом городе... – Кристина, – Валька сграбастал мою ладонь. – Ты хоть понимаешь, в каком я положении? Моя доля в бизнесе составляет тридцать процентов, все остальное принадлежит твоему брату, то есть теперь – тебе. Это убийство... оно просто выбило меня из колеи, я понятия не имею, что теперь будет... дело всей моей жизни... – А что теперь будет? – задала я вопрос с самым невинным видом. Он таращился на меня не меньше минуты. – Все зависит от твоего решения. – Я ничего не смыслю в делах и, честно говоря, не собираюсь тратить время, постигая премудрости бизнеса... – Так это прекрасно, – брякнул он и досадливо скривился. – Я хотел сказать, тебе и не надо во все вникать. Ты будешь жить в свое удовольствие, где пожелаешь, получая свою долю прибыли. Тех денег, что тебе оставил Виктор, хватит на то, чтобы вести жизнь, достойную такой красивой девушки, не забивая голову цифрами... – Ты хочешь купить долю брата? – предположила я. Он нервно поерзал. – У меня просто нет таких денег. – Но ты готов продолжить общее дело, невзирая на суровый урок? – Что ты имеешь в виду? – вновь растерялся он. – Моего брата убили, – ответила я терпеливо. – Ты готов поднять упавшее знамя, не боясь повторить его судьбу? Или уверен, что тебе его участь не грозит? – Господи, – пробормотал он совершенно по-бабьи. – Что с тобой стало? Не смей меня подозревать, – перешел он на шепот, в голосе теперь звучала угроза пополам с обидой. – Я не имею отношения к убийству. Мне оно совершенно невыгодно. Я уж молчу о том, что Виктор был моим другом. Долгие годы. Я не могу выкупить его долю, о чем уже сказал тебе. Если ты продашь свою часть бизнеса, я окажусь в малоприятном положении. Ты это понимаешь? С твоим братом мы отлично ладили, наши обязанности были четко разграничены, я всегда чувствовал себя полноправным компаньоном. Тридцать процентов – это только тридцать процентов. Согласен, совсем не мало, но... – Но полноправным партнером ты можешь и не быть, – кивнула я, решив, что его беспокойство вполне понятно. – Вот именно. Может возникнуть ситуация, когда мне просто придется продать свою долю. И все начинать заново. Так что оставь подозрения на мой счет. Как тебе в голову могло прийти такое? – добавил он. – В мою голову много чего приходит, – пожала я плечами. – Так какие есть соображения? – Насчет чего? – Насчет убийства. Мы ведь о нем сейчас говорим? – Не понимаю, тебе-то зачем все это? – спросил он в крайней досаде. – Вообще-то убили моего брата, так что интерес вполне извинителен. – Допустим, есть человек, которому убийство на руку. Он давно приглядывался к нашему бизнесу. Даже выходил с предложениями. Твой брат был категорически против объединения. Считал, что это равносильно самоубийству. – Брат был против, а ты? – Конечно, я тоже. И меня очень порадовала его решимость, потому что по большому счету все зависело от Виктора... – И кто этот тип? – Зачем тебе имя? – нахмурился Валентин Сергеевич. – Для общего развития. Считай это милым женским любопытством. Он покачал головой. – Чем меньше ты знаешь, тем мне спокойнее. Я хотел сказать, безопаснее для тебя. – Насчет безопасности – пальцем в небо, – заметила я с усмешкой. – Если враги избавились от моего брата, логично теперь обратить свой взор на меня. Разве нет? – Не думаю. Проще договориться. – Ага, я ведь в бизнесе ни черта не смыслю. Что ж, храни свои тайны, а я буду ждать интересных предложений. Скорее всего, тех, от которых не отказываются. – Мы подпишем все необходимые бумаги, и ты сможешь уехать, – скороговоркой выпалил Валька. – По-моему, разумно, – кивнула я. – Но есть проблема. Вдруг захотелось задержаться в родном городе. Должно быть, ностальгия. Брат жил в родительской квартире? – сменила я тему, к негодованию Вальки. Негодование относилось не к моему вопросу, а к моему желанию задержаться в городе, но демонстрировать его особенно явно он не стал. – Два года назад Виктор купил квартиру на улице Горького. Прекрасная квартира... – Там его и убили? Он кивнул. Поставил себе на колени портфель, который до того момента лежал на соседнем стуле, и извлек из него связку ключей. – В квартире навели порядок, – сказал Валька хмуро, точно сообщал о том, чего делать не следовало. – Никаких следов. Ты можешь жить там, если захочешь. – Квартиру родителей он продал? – Нет. Вот эти ключи от вашей старой квартиры. Он редко туда наведывался, но продавать не хотел. Надеялся, что ты вернешься. Говорил, ты теперь взрослая и вряд ли решишь жить вместе с ним... Ты ничего не рассказала о себе, – добавил Валентин с некоторой обидой. – Расскажу, куда спешить? – улыбнулась я вполне дружески. – Замуж не вышла? – не унимался он. – Есть желание, но объект вожделения отсутствует. – Теперь у тебя будет столько мужчин, сколько пожелаешь, – сказал он едва ли не с печалью. – Так я и раньше не жаловалась. Извини, устала с дороги... – Да-да. Мой шофер отвезет тебя... Хочешь, поеду с тобой? – Не надо. Воспоминания, то да се... в такие минуты лучше побыть одной. – А ужин? – вдруг всполошился он. – Хотя бы кофе выпей. Официант, уже некоторое время обретавшийся неподалеку, подойти не рисковал, боясь прервать наш увлекательный диалог, последние слова Валентина он, безусловно, слышал и незамедлительно возник рядом. Мой прикид его больше не смущал, подозреваю, теперь он считал, что красивой девушке все к лицу. – Закажу пиццу на дом, – ответила я, вызвав у обоих разочарование. – Запиши мой телефон, – заторопился Валька, видя, как я поднимаюсь. Он продиктовал номер, а я его записала. – Увидимся завтра? – спросил он, я кивнула. И поспешила к выходу. Феликс сидел за столом в одиночестве и с улыбкой наблюдал, как я иду навстречу. – Пока, красавица, – сказал он, когда я с ним поравнялась, а я решила не церемониться. Оперлась руками на стол, где в настоящее время стояла лишь чашка кофе в обрамлении салфеток и прочей атрибутики дорогих ресторанов, и спросила, наклоняясь к его лицу: – Ты меня знаешь? – Нет. А должен? Постой, не твой портрет я видел недавно на обложке журнала? – Значит, ты из тех придурков, что любят цепляться к девушкам? – Не ко всем. Только к красоткам вроде тебя. Их так мало, что последнюю неделю я тоскую в одиночестве. Не хочешь присоединиться? – Друзья считают, от меня одни неприятности. Я им верю. – Ничего не имею против неприятностей. Как зовут тебя, прекрасное создание? – усмехнулся он. – Медуза Горгона. – Красивое имя. Красивое имя для красивой девушки. Выпьешь кофе? – Пошел ты, – ответила я, поняв с большим неудовольствием, что в словесной баталии у меня нет шансов, и поспешно удалилась. Этого самого Феликса стоило выбросить из головы немедленно. Но не получалось. И, направляясь в Валькиной машине к дому, который долгое время считала своим, я продолжала думать об этом парне, а вовсе не о том, что меня ждет. Действительно ли он любитель случайных знакомств или его поведение что-то да значило? Например, ему было прекрасно известно, кто я такая. Допустим, известно. Я – богатая наследница, а он охотник за приданым? Охотник – в самую точку, а вот все остальное сомнительно. За шесть лет я кое-чему научилась и любителей дешевых понтов видела сразу. Этот был опасен. В сочетании с подозрением, что есть у него ко мне некий интерес, данное обстоятельство здорово беспокоило, хоть я и не торопилась самой себе признаться в этом. «Поживем, увидим, – философски решила я. – Если этот тип что-то затевает, то в ближайшее время непременно объявится». И с усердием принялась глазеть на дома за окном. Родной город вызывал смешанные чувства, вроде бы все знакомо и вместе с тем чужое. А внезапное беспокойство все набирало обороты, превращаясь в легкую панику. Может, сбежать отсюда, пока не поздно? В какой-то момент я всерьез решила вернуться в аэропорт. Однако в моем мире трусость уважения не вызывала. А что это, если не трусость? В общем, я пялилась в окно и помалкивала. Шофер тоже молчал. На светофоре мы свернули, и впереди показался дом: сталинка-пятиэтажка с аркой посередине. Его недавно заново оштукатурили и покрасили в ядовито-розовый цвет.