— Знаешь что, мы можем поговорить об этом сегодня вечером. Я сжимаю кулак, это не первый раз, когда я хочу врезать мистеру Ван Дорену по крысиной физиономии. И я не в первый раз это предлагаю. Но по какой-то причине, которую за годы нашей дружбы мы так и не выяснили, Рук не позволяет нам и пальцем тронуть его отца. Даже после всего, через что он заставил его пройти. Хотя у меня на это свое мнение. Я знаю, что Руку нравится, когда ему причиняют боль. Когда он звонит мне в полночь и просил сделать ему больно. Рук говорит, что это для снятия напряжения. Я знаю больше. Знаю, что он считает это наказанием за что-то, что он сделал в своей жизни, за что-то, что когда-то причинило боль его отцу, но я не знаю, что именно. Отец Рука спускается по ступенькам участка и, сердито расправив плечи, идет к своему Кадиллаку. — Мне нужно наверстать всю работу, которую я оставил из-за того, что мой сын — бесцеремонный кусок дерьма, но я ожидаю, что ты будешь дома, когда я приеду, это ясно, Рук? Он только кивает, даже не глядя ему в глаза. — А вы трое, — Теодор поворачивается, указывая пальцем на нас. — Я очень близок к тому, чтобы позволить вам всем сгнить в тюрьме, Рук не должен был с вами дружить. Все, что он когда-либо делал, это из-за вас троих. Он обвиняет, как будто судит нас за развращение его милого, невинного Рука. — Ужасно ханжески с твоей стороны, Теодор, — отвечает Тэтчер, глядя ему в глаза. Нам не нужно говорить вслух, что мы знаем об отношениях Рука и его отца. Он в курсе, что мы прекрасно осведомлены о том, что происходит, когда он выходит из себя. Больше мы ничем не обмениваемся, пока его машина не выезжает со стоянки. Я поворачиваюсь к Руку, закидываю руку ему на плечо: — Мы уже можем его убить? — Я поддерживаю это и говорю от имени немого, он тоже поддерживает, — добавляет Тэтчер. Рук качает головой, глядя в серое небо, как будто в этих облаках есть какое-то послание для него. — Нет. Смерть — это для него награда. Я хочу, чтобы он страдал. Так же, как и я. Глава 8 Брайар С самого детства я всегда хорошо разбиралась в цифрах. Возможно, это связано с тем, что в детстве отец учил меня считать карты, но я все равно предпочитала цифры всему остальному. Два плюс два всегда будет четыре. В математике все имеет фиксированное решение, конечно, есть разные способы получить ответ, но чаще всего вы следуете заданной формуле, и каждый раз получается одно и то же решение. Математика проще, чем такие вещи, как английский язык или люди. И то, и другое слишком сложно, они могут иметь множество ответов, восемнадцать тысяч различных вариантов того, как разложить стихотворение или понять, что кто-то имеет в виду, когда говорит: «Я в порядке». В мире, где все имеет слишком много вероятностей, я предпочитаю числа. Всегда. Я вожусь с лежащей передо мной чистой тетрадью, постукивая концом ручки по белым листам, готовая к тому, что урок уже начнется. Все остальные вокруг меня общаются, занимая свои места в лекционном зале. Я выбрала место сзади слева, потому что ненавижу ощущение, что кто-то говорит обо мне за моей спиной. А еще, признаться, мне нравится наблюдать за людьми. Заставив себя занять место, я достаю из сумки новенький MacBook в благоговении от того, что у меня вообще есть такой. Томас купил его мне в подарок, я почти отказалась принять его, но знала, что он понадобится мне для курсов, которые я посещаю. — Брайар, верно? Я поворачиваюсь направо и неосознанно вздрагиваю, прежде чем встретиться со взглядом нежно-голубых глаз. Я тут же хмурюсь, потому что не уверена, что он делает, разговаривая со мной, или откуда знает мое имя. — Я Истон, Лиззи упоминала, что ты недавно в городе, — он протягивает руку, чтобы пожать мою, как будто это какая-то официальная деловая конференция. Улыбка, с которой он тут возник, не уменьшилась ни на дюйм. Я робко отвечаю на этот жест, беру его теплую руку в свою и слежу за его движениями. Сегодня утром я приняла душ, но что-то в прикосновении к нему заставляет меня чувствовать себя грязной. Он выглядит таким чистым, таким уравновешенным и идеально собранным, что рядом с ним я чувствую себя как в канализации. Я волнуюсь, что посмотрю вниз и увижу на его незапятнанной ладони грязь от моих пальцев. — Эм, приятно познакомиться? — от того, как нервно я произношу эту фразу, она звучит скорее, как вопрос, а не как утверждение. Истон непринужденно смеется, его белокурые локоны колышутся от движения, мощная грудь слегка дрожит. — Мой отец убил бы меня, если бы я не оказал официального приветствия не местному. Он уже несколько лет пытается привлечь сюда студентов из других штатов. Ты специализируешься на математике? Разговаривать с людьми — это умение, которым он овладел с годами. Это видно. По тому, как он держит себя. Уверенность в плечах и естественная энергия, которую он излучает, делают его легким в общении. Я просто не понимаю, почему он решил поговорить со мной. Учитывая, что по сравнению с ним я, несомненно, нахожусь в самом низу метафорической пищевой цепочки. — Вообще-то, статистика. — Умная и красивая. Неплохое сочетание. — Его улыбка становится более кокетливой. Могу поклясться, что Лира говорила, что у него есть девушка. Может, она ошиблась? — Вряд ли, — усмехаюсь я, и напряжение в моих суставах немного ослабевает. — А что насчет тебя? Ты изучаешь математику? — Информатику. — Он шевелит пальцами, как будто печатает. — Я неплохо владею своими пальцами. Я знаю, что он говорит о своих пальцах на клавиатуре, но не могу сдержать клубничный румянец, который начинает разгораться на моих щеках. Даже от мысли о том, что он в очках, в белой рубашке с закатанными рукавами, печатает на компьютере, и сияние экрана освещает тонкие черты его лица. Этого достаточно, чтобы заставить любую девушку покраснеть. Я замечаю, что место рядом со мной в этот момент пустует, и, пожевав внутреннюю сторону щеки, решаю, какого черта? Худшее, что он может сказать, это «нет». Я указываю на стул рядом со мной: — Не хочешь ли ты занять это место… — Истон! Малыш, я заняла нам впереди! — по комнате эхом разносится сладкий, приятный голос, и мы оба смотрим туда, откуда он послышался. Молли? Нет, Мэри! Это его девушка, предупреждаю я себя. Помня, что Лира посоветовала мне не наживать в ее лице врага, даже если она выглядит безобидно со своим гардеробом в духе Блэр Уолдорф6. — Тебе, наверное, стоит занять свое место. Думаю, скоро начнется, — спешу закончить я, не желая конфликта между ним и ней. Мне не нужно быть посреди ИТ-пары. Это не входит в мой список дел. — Да, было приятно с тобой познакомиться, — он выхватывает ручку из моих рук, притягивает к себе мой открытый блокнот и быстро что-то записывает. — Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится или захочешь пойти в библиотеку позаниматься. Он просто милый, Брайар. Парням разрешается иметь друзей-девушек. Он просто вежлив, не думай об этом слишком много. Его девушка, вероятно, не против. — Спасибо, обязательно. Я забираю у него свои вещи, кладу их обратно, пока он идет вперед и садится на свое место рядом с Мэри. Я предполагаю, что она спрашивает обо мне, потому что ее глаза быстро переходят на меня, прежде чем она начинает шептать что-то ему на ухо. Истон быстро целует ее в щеку, что отвечает на все заданные ею вопросы, потому что она улыбается и садится на свое место рядом с ним. У меня не так много времени, чтобы подумать об этом, потому что входит наш профессор, его голос звучит громко и управляет комнатой. Следом за ним входит парень помоложе, который занимает место в углу аудитории за своим собственным столом. — Добро пожаловать на прикладную математику. Я профессор Шеридан, а это мой ассистент, мистер Кроуфорд. Предполагая, что все здесь присутствующие изучают какую-либо область, связанную с математикой, можно с уверенностью сказать, что это будет очень простой для вас курс. Есть вопросы, прежде чем мы начнем? — Он сцепляет руки за спиной, расхаживая перед длинной зеленой классной доской, давая студентам время поднять руки. Когда наступает тишина, он кивает. — Отлично, давайте начнем? Мой первый день начался так, как начинается большинство первых дней. Естественно. У меня был жесткий профессор, который говорил быстро, а писал еще быстрее. Это означало, что моя ручка работала в два раза быстрее, на полпути я решила нажать запись на компьютере, чтобы поймать все, что я пропустила. Я прошла через трудную часть, думаю, первый день всегда самый трудный, и завела друга. Так что воспринимаю это как победу. То есть я думала, что прошла через первый день без каких-либо препятствий. Все шло так хорошо, я была сосредоточена, все понимала, была довольна, и тут воздух всколыхнулся. Мы сидим в классе уже минут тридцать, когда дверь с тяжелым скрипом распахивается. По дощатому полу раздаются шаги, и передо мной появляется презрительное лицо, которое я видела последние несколько дней каждый раз, когда закрывала глаза. Это не было уверенностью, он не выставлял себя в очаровательном свете, как Истон. От его улыбки у меня в животе не порхали бабочки. Он их сжег. Это был вызов и сила «мне плевать».