Крис поднимает руку в защиту. — Клянусь! Я клянусь! Это все, что я знаю! Я не знаю, кто убил ее, — плачет он, как новорожденный ребенок. — Парень, который пишет мне, — учитель, он делает наркотики, создает их в школьных лабораториях. Я думаю, это он, он это сделал! Я не знаю, пожалуйста, чувак, не дай мне умереть! Крис медленно превращается в очередное рыдающее месиво, боль начинает усиливаться. Он сворачивается калачиком, обнимая себя. Я провожу руками по лицу. Я так чертовски устал бегать по кругу. Еще больше тупиков. Еще больше людей, которые, блядь, ничего не знают. Я бью кулаком в кору ближайшего дерева, раскалывая первый слой и, судя по ощущениям, сильно порезав костяшки пальцев. — Господи, мать твою! — кричу я в небо. И если я думал, что зол. Если я думал, что в этот момент моя ярость была неутолима, то я не могу представить, что чувствовал Сайлас, когда появился из тени. Он не оставляет Крису ни единого шанса оправдаться, Крис похоронил себя в тот момент, когда признался, что приложил руку к мертвому телу девушки. Ничто не может помешать ему подойти к Крису сзади, схватить его за волосы и рывком поставить на колени. Я не спорю, глядя, как острый слепой разрез проходит прямо по плоти шеи Криса. Густая жидкость вытекает из раны, проливаясь на землю. Наступает момент тишины, наше тяжелое дыхание и звук тела Криса, бьющегося в поисках помощи, которую он не получит ни от кого из нас. Нам требуется секунда, чтобы принять тот факт, что Сайлас только что убил человека. Впервые он оборвал жизнь человека, и это должно задеть меня сильнее, чем задело. Что-то внутри меня должно измениться, если я считаю себя нормальным человеком. Но я не считаю. Это похоже на обычный день. И с этого момента все превращается в абсолютное дерьмо. Я слышу это. Звук треснувшей ветки, который может принадлежать животному, но потом до меня доносится крик девушки. Он раздается эхом вокруг нас, но я могу сказать, что он близко. Слишком близко. Я поворачиваю голову в сторону звука, но вижу только деревья, пока луна не освещает, откуда доносится крик. Не животное, а очень испуганная Брайар Лоуэлл лежит на лесной траве. Ее подруга, стоит позади нее, смотрит на нас с отвисшей челюстью. Я встречаюсь взглядом с Брайар. Я вижу, как переключатель в ее мозгу переходит в режим инстинкта, а не на обычные человеческие реакции. Она готова броситься наутек. Меня захлестывает смесь эмоций. Одна из них раздражение. Какого хрена она оказалась посреди этого леса? Неужели следила за нами? Раздражение от того, что теперь у меня появилась еще одна проблема, с которой мне придется разбираться. Раздражение от того, что она может стать причиной того, что мы сядем за убийство. Брайар только что превратилась из приятного на ощупь, надоедливого вредителя в общественного врага номер один. Однако другая эмоция азарт. Удар кремня внутри плотской части меня. В ее глазах, как у раненой зебры, ничего, кроме страха и выживания. Они только что стали свидетелями всего того, что мы сделали с Крисом. Они только что увидели, на что мы способны, и я сильно сомневаюсь, что девушки планировали держать рот на замке по этому поводу. Как и в ту ночь на вечеринке, она знает, что я буду делать дальше. Брайар знает, что я охотник, а она — моя добыча. Тогда даже больше, чем сейчас. Естественный отбор в его лучшем проявлении. Гонка за тем, кто больше хочет. Они хотят жить, а мы не собираемся попадаться. Хищник против жертвы. И я никогда не проигрываю. — Блондинка — моя, — высокомерно говорю я. Рук завывает в ночи от смеха, зловещий гогот отскакивает от деревьев. Он ничего не принимает всерьез и просто рад участвовать в погоне. Тэтчер уже бежит за ними, а Сайлас решает подождать с телом Криса, пока мы не разберемся с этой проблемой. Ноги сами несут меня сквозь извилистые деревья, дождь падает мелкими каплями, стекая по футболке. Ботинки грохочут под моими ногами, вдавливаясь в землю и толкая меня вперед. Я вижу пряди ее волос цвета дикого меда, которые яростно хлещут ее по спине, когда она размахивает руками, желая унестись подальше от меня. Я вхожу в режим инстинкта. Игнорирую жжение в груди от нехватки кислорода. Я не думаю о том, что будет после этого. Адреналин, кипящий в моих внутренностях, позволяет мне сосредоточиться только на одном. Поймать ее. Мои рефлексы помогают в этот момент больше, чем когда-либо прежде, когда я уворачиваюсь от деревьев, упавших веток и камней, торчащих из земли. Я наблюдаю, как на бегущих ногах Брайар натягивая узкие джинсы. Ее красно-черная клетчатая рубашка развевается на ветру. Моя маленькая красная шапочка убегает от большого злого волка. Наша история неизбежна. Я ловлю ее. Я пирую. Ее левая нога подводит ее. Брайар цепляется за заросший корень, спотыкается и я ее догоняю. Я наступаю ей на пятки, она чувствует меня позади себя, вся вера в то, что ей удастся вырваться, постепенно покидает ее тело, и ее скоро охватит безнадежность. Сделав рывок вперед, я обхватываю ее за талию и притягиваю к своему телу, пока мы падаем вперед. Я инстинктивно изгибаюсь, чтобы моя спина приняла удар на себя. Мы падаем на землю, катимся и останавливаемся. Брайар вырывается из моих рук, ползет на четвереньках, пытаясь отползти от меня. Я хватаю ее за лодыжку и притягиваю к себе. Быстро маневрирую, чтобы сесть на нее сверху. Прижимаю ее к себе за талию. Оба моих колена расположены по обе стороны ее тела. Брайар царапается, брыкается руками и ногами, делает все возможное, чтобы сбросить меня, но это бессмысленно. Крик вырывается из ее груди, и я закрываю ей рот рукой, вдавливая ладонь в ее губы. Другой рукой беру ее руки и держу их над головой. Мы находимся всего в двадцати ярдах от кампуса, а это значит, что нам придется действовать деликатно. Я не могу допустить, чтобы ее крики разбудили всю школу. — А я-то думал, что ты умная, — вздыхаю я, моя грудь вздымается от погони, на моем лице появляется улыбка. — Ты должна знать, что происходит, когда бежишь. Я лишь еще больше хочу тебя догнать. Брайар ударяет меня коленом по заднице — печальная попытка столкнуть меня с ее тела. Я хвалю ее за эту попытку, какой бы печальной она ни была. Я могу восхищаться теми, кто борется, а не умоляет о помощи. Таким человеком, который сам стал своим спасителем. Она кричит в мою ладонь, все ее крики приглушены. Проходит совсем немного времени, прежде чем она понимает, что криками ничего не добьется. Я рывком поднимаю Брайар с земли, толкая перед собой, ее руки в моих тисках за спиной, а другой я все еще зажимаю ей рот. Из леса появляется Рук, в руках у него ее подруга в такой же позе. Он тяжело дышит, его длинные волосы взъерошены и развеваются. Должно быть, она тоже здорово сопротивлялась. — Ну, похоже, у нас небольшая проблема, — саркастически говорит Тэтчер, поправляя пиджак и прочищая горло. Положив руки на бедра, он делает глубокий вдох. — Небольшая? Они только что видели, как мы кого-то убили. И что, блядь, мы будем с ними делать? — вздыхает Рук, легкая паника в его голосе раздражает меня. Я об этом позабочусь. Я всегда об этом забочусь. — Я имею в виду, что у нас есть варианты, — говорит Тэтчер, глядя на Брайар. — Похоже, ты поймал того, кого хотел, Али. Затем его взгляд перемещается на подругу Брайар. Я видел ее раньше, мельком, может быть два раза за всю свою жизнь, но я знал, что она живет где-то здесь. Просто не был уверен, кто она такая. Тэтчер наблюдает за ней, и она отвечает ему тем же. Их взгляды устремлены друг на друга в каком-то странном сатанинском брачном ритуале. — Мы не можем, черт возьми, убить их, Тэтч. Мой светловолосый друг, у которого проблем больше, чем у хастлера10, улыбается в темноте. Луна светит на него, ослепляя нас. — Кто сказал? — приподнимает он бровь, все еще глядя на маленькую темноволосую девушку. Появляется вспышка его перочинного ножа, и Брайар застывает в моих руках. Прямая, как доска. Я чувствую, как волосы на ее руках встают дыбом. Раньше она казалась мне хрупкой. Сейчас, когда Брайар прижалась ко мне, я вижу, что она довольно высокая для девушки. Глубоко вдохнув, я так же замечаю, что от нее пахнет цветами. Нежно, экзотически, сладко. Брайар дергается в моих руках, возражая против заявления Тэтчера. Не знаю, борется ли она за себя или за свою подругу, которая стала предметом восхищения моего друга-психопата. — Успокойся, девочка, — бормочу я ей в волосы. В моем голосе звучит ухмылка, но я говорю это так, как если бы вы разговаривали с испуганной лошадью. — Это говорю я, Тэтчер. Мы убиваем их, и мы не лучше тех мерзавцев, за которыми охотимся, — спорит Рук. — Мило, Рук. Вот чего ты никогда не поймешь. Я ничем не лучше их, — говорит Тэтчер. — Может, вы двое заткнетесь, чтобы я мог подумать? — выдавливаю я из себя. Как бы легко ни было их сейчас убить, это не лучшая идея. Они, к сожалению, еще ничего не сделали. Так что убить их означало бы убить невинных людей, а это не то, чем я увлекался. Однако их убийство гарантировало бы нам с парнями защиту. Я бы сделал все, чтобы с ними ничего не случилось, даже если бы это означало причинить боль кому-то невинному. Черт побери.