Наливаю воды из - под крана. Пусть давится хлоркой. Щас, буду я еще фильтр, ради него нагружать. Поболтав, жду, пока осядет муть. Плюнуть бы туда, но после сигарет во рту, как назло, сухость. Возвращаюсь и Алиллуя! Он ушел, оставив дерево на входе. Поднимаю презент. Он же неспроста заявился. Веду глазами в сторону и вижу, что этот говнюк опять украл ключи. Обе связки висели на крючке. Надо понимать, что с первой звездой планируется очередное нашествие. Дзыынь. В дверь снова звонят. Захватываю горшок покрепче, чтоб если что, засандалить Рытникову по тыкве. На пороге курьер. Не верю своим глазам. Тоже с цветами. Увесистый букет сиреневых тюльпанов, в ажурной белой упаковке. Сомнений нет, от кого они. Саша. Ты же не можешь быть таким хорошим и плохим одновременно. Быть каменой стеной, за которой так хочется спрятаться. И быть препятствием. Наткнувшись на него, птицы вроде меня, бьются насмерть. Такая вот ловушка. А я люблю бить шишки своим лбом. Снова и снова. Даже мысленно не могу, пожелать ему «Всего хорошего» и распрощаться. Забираю и прижимаю, к заливающемуся трепетом сердечку. Курьер просит расписаться и передает мне пакет с незнакомым лейблом. Обида кроет с новой силой. Зачем. Зачем . Зачем. Я итак по горло в любви. Этот жест расцениваю, как тактический ход. Из тех, когда парень нашкодил на стороне, а теперь откупается подарком. Я, со своей везучестью, уж точно не отхвачу совершенство. Алкоголик. Бабник. Любитель поиграть в танки. Проходите. В моем обществе вам будет комфортно. А те которые : решу все проблемы и буду носить на руках. Причем налево ни — ни. Ты у меня одна такая — фантастика. Их не существует. НЕ ВЕРЮ. Миф! Кое — как перебираю ватными ногами. Пакет большой. Похоже для одежды. Сверху слой крафтовой бумаги. Разворачиваю и разрываюсь от нетерпения, но делаю это с аккуратностью, чтобы посмотреть и упаковать обратно. К сожалению, мои желания, рубятся на корню, едва я касаюсь мягкой кожи. Золотистый беж рассечен черными полосами. Узкая куртка и обтягивающие штаны, по бокам на них функционирующие молнии. В груди ухают барабаны, вступая в дуэт с исполнителями фаер — шоу в легких. Я забываю, как дышать. Как говорить и думать. «Не надо было. Зачем?» — пишу Саше. Долго жду, пока он записывает аудио. — Ты загрустила, когда я уезжал. Да и переживал, что кроме парика и халата с маками, еще какая - нибудь красотень завалялась. Нравится, Кис? Скинь фоточку на ватсап. До слез трогает, что костюм садится идеально. Словно сшит по моим меркам. Не жмет, не болтается. Нет сборок и складок. Дерзкой себя чувствую в нем. Всемогущей. « Очень — очень. Сашка, ты невероятный» — набираю и пристраиваю смартфон на Лизкин штатив. Щелкаю несколько кадров. Сомневаюсь, мучаюсь. И все равно отсылаю. — Кис, ты охренеть какая красивая. Мечтаю, как сниму его на закате. Дашь, Кис? Вечером? Ммм? Вздыхает, протяжно рыкнув. — Все, не дразни. Иначе нихера не успею. По идее, я должна удалить и заблокировать. Ненавижу слабину. Я готова довольствоваться жалкими претензиями. Высказать, в ответ услышать ложь. Поверить и как та обезьянка в мемах, притворится глухой и слепой. Глава 22 Слов не осталось. Все растрачены во внутренних диалогах. Люблю или ненавижу. Тоже как — то без особой ясности. Спускаюсь по лестнице вниз, почти сразу же после Сашиного звонка. Держу перед собой пакет с вещами и букет. Все — таки хочу вернуть его подарки. Не то что бы хочу, но так будет правильно. Приближаюсь с опаской. На его лице удивление, раздражение и недовольство. Выявляются суровой складкой между бровями.. Придавив бедро к мотоциклу, ездит взглядом вверх — вниз по моим джинсам и бирюзовой футболке. — Это что за акт протеста? — усиливает гнев, сузив глаза. Глубоко вздохнув, начинаю свое, приблизительно, «королевское» выступление. С твердой осанкой протягиваю пакет. — Я не возьму, - заявляю безапелляционно. Саша проводит большим пальцем по губе, меряет меня взглядом - « А не охренела ли ты девочка ». С минуту молчит. Становится не по себе, как прицельно он меня разглядывает. — Снова здорово. Почему? — выжидательно кривит уголок губы. Я же собираю смелость в кулак. Она как - то быстро рассыпалась, под обстрелом темно — кофейных лазеров. — Просто догадываюсь, что я у тебя не единственная, — размещаю поклажу в одной руке и проворачиваю круговой оборот пальцем, - Забери. Ии.. не надо всего этого — Лика, — тянет с ленивой обманкой в улыбке, - Либо, ты сейчас идешь, переодеваешься, и мы едем. Либо, досвидули. — Спросить, откуда у меня такие выводы, ты не собираешься? — завожу вступительную часть своего концерта. — Нет, — ровным голосом сшибает все мои вершины и корону в придачу, - Я тебе не пиздюк недозрелый, которому можно всякой хуетой нервы мотать, - выскальзывает достаточно зло, что у меня аж под коленками дрогнуло. Совладав с дыханием, гляжу на самоуверенность, ну просто с восхищением. Да и байк за спиной стократно размножает эффект. Прям весь такой непререкаемый самец. Ни слова против. Подчинись и следуй. Хотя, тут я утрирую. Саша, конечно, приложил на лопатки боевой дух, но и стремление поистерить , само собой отлегло. Ладони потеют, спина тоже. Начинаю метаться между умными и красивыми. Рытников, забрав ключи, лишил меня такой привилегии как гордость и повыделываться. Предубеждения, к несчастью, цветут буйным цветом. Почему я позволяю так обращаться с собой? Соглашаться мне не следует. НО.. Разворачиваюсь вокруг своей оси, тряхнув волосами. Бабушка меня всегда предупреждала что мужчины, какими бы мягкими не казались, все как один, не терпят пререканий. Вот и мой дед. Я его не застала, но она рассказывала, что как стукнет кулаком по столу, так у нее сразу язык и немеет. Возвращаюсь и повторяю ритуал стянуть — натянуть одежду. Последнее делаю с неуместным удовольствием. Заковав себя в кожаный комплект, словно приобретаю стержень и твердость. Надо же, как преображение влияет на человека. Я вроде уже и не птичка дрожащая, а смелая девушка имеющая право, побороться за себя. Или, если перефразировать - набить цену. На площадке пятого этажа сталкиваюсь с Костиком. Он, как плотоядный демон Пишачи, пожирает меня взглядом. Вены секундно вздуваются у него на висках, и кажется, по зрачкам носятся кровавые девочки. Что - то попутав в своей голове, пристраивается следом ( А ведь до этого поднимался наверх) Прибавляю шага и из подъезда вылетаю стрелой. Чтобы лишить Рытникова последних больных фантазий, подбегаю, хватаю Сашку за отвороты куртки и целую. Страстно и показательно. В ушах растекается белый шум. Уносит в запретные дали и дальше все идет не по плану. В момент, когда его руки сцепляют крепким хватом мою талию, я едва не теряю сознание. Запыхавшись от бега. От вкуса его твердых губ поглотившем так внезапно . Меня переворачивает внутри и уже безразлично, кто смотрит и как. Мне кроме Саши никто не нужен. Его губы слаще любой карамели. Его руки крепче любых цепей. Сначала, Поцелуй — наказание. Взасос и с упором на то, кто здесь хозяин. Затем, Поцелуй — примирение. Оттепель горячими ручьями заливает сердце и плавит льды. У моей любви - нет гордости. Стыда, по всей видимости, тоже нет. Иначе, почему я позволяю, медленно разминать свои ягодицы у всех на виду. Изгибаться, вжиматься и издавать, порочащие любую девушку, стоны. Клонится в очередном поцелуе, а когда он отрывается, самой прижиматься к его губам и начинать этот порабощающий круг заново. Эти поцелуи дают согласие на что-то большее. Прелюдия и подготовка. Проба, чтобы понять, не случится ли остановка сердца, в момент масштабного захвата территории моего податливого тела. Звуки, смешивающейся влаги, раздаются при каждом нашем трении. Как дополнительный допинг. Продолжить и не останавливаться. Свет, шорохи - все мешает. Меня настолько сносит с орбит, что я в готовности, уже тяну Сашку в сторону дома. Не разлепляя контакта, лаская его настойчивый язык, втягивая его невыносимо вкусные губы. Он, маневренно развернувшись, смещает нас и меняет местами. Прислонив к опоре, делает последний штрих. Громко чмокает и отрывается. — Прощена, — хрипло, растянуто грохочет где-то во вне моей атмосферы жгучих желаний. Как азбука Морзе, точками по слогам долетает и распознается. Среагировать адекватным вопросом: За что? - не получается. Цепляюсь за край сиденья позади, чтобы хоть как - то устоять на ногах. — Птичка — мозгоклюйка, хочешь, поучу тебя, ездить на байке? — предлагает внешне спокойно, словно и не побывал со мной в урагане. От этого предложения дурею. Кидаюсь ему на шею. — Сашка, очень хочу! Научи…научи пожалуйста, - откровенно канючу. — Ты же понимаешь, что взамен я что-то потребую, — смакует эту фразу. Смакует мою растерянность. Подцепив подбородок, не дает мне увернуться. — Что? — сипло и полу испуганным шепотом выпускаю губами. — Не то, что ты подумала, но близко, — филигранно подвел. Опыта в соблазнении ему не отнять. Обезоружил и двинулся в контратаку. Именно так развели Еву в раю, подсунув ей яблоко. А я что? Я тоже женщина. Дальняя ей, но все — таки - родственница. Глава 23 Два часа обучения езды на байке, пролетают совсем незаметно. Саша объяснив все тонкости ( их оказалось великое множество), курирует меня через гарнитуру под шлемом и подстраховывает спереди. Черепашкой еду на холостых. Перебираю мысками ботинок по асфальту и учусь держать баланс. Сама!! В восторженном ужасе и дичайшем напряжении. Вслушиваюсь в его спокойный голос. Даже удивительно, не сыпет насмешками, если у меня что-то не получается и я обзываю незнакомую детальку — блестящей штучкой. Он исправляет и поясняет, как называется эта херовина. — На сегодня закончим, — раздается в блютус — наушнике. Выровняв колесо поворачиваю ключ и глушу мотор. Мышцы адски саднит. Это как разгрузить фуру с овощами, или прогенералить особняк в три этажа.