Поковыряв замочную скважину, пропускаю сестренку первой. Замешкавшись с ключом, подпрыгиваю на месте от внезапного шарканья за спиной. Поворачиваюсь и понимаю, что карнавал неадекватных просителей на сегодня не закончен. Старший Рытников в синем спортивном костюме нависает, дергает за плечо и толкает к стенке. — Лизка, звони Саше в полицию, — крикнув, притормаживаю расправу. Бросаю свободной рукой рюкзак в открытую дверь. Испуг перед амбалом, перевалившем за сотню веса, пересекает любые действия. Сжимаюсь и жду его речь. — Ты че, потаскуха, сына мне угробить решила. Со мной поедешь и отзовешь все претензии, — басит хряк и брызжет слюной из мясистых губ. Отдалюсь и избегаю попадания яда от мужской особи черной мамбы. Вот кто меня надоумил, покидать Сашину уютную квартиру. Сидела бы в безопасности, ждала любимого с работы. — Ни за что. — топлю до последнего. Готовлюсь к тому, что он за волосы поволочет меня вниз по лестнице. Спасение приходит неожиданно и сразу с трех сторон. Теть Зина подсмотрев в глазок, засекла, что ее любимицу обижают. Резко выдвинув дверь, бьет нападающего массивной ручкой в копчик. Углом лупит в затылок. Мелкий шпиц без промедления вгрызается ему в лодыжку, там и виснет. Рытников трясет со всей дури ногой. Комично наблюдать, как мини — лев, с побритым тельцем и лохматой головой мотыляется, отклячив задние лапы, но не сдается. Кисточка на хвосте победным флагом поднята вверх. — Ату его, Христик. Рви с мясом, — подначивает милая бабулька своего питомца. Христиан( сокращенно Христик) грызет из последних сил, почуяв свою минуту славы. — Слушай сюда, Дядя, - Лизка вступается, направив на очумевшего мужика телефон, - Мы тебе не розмазни, которых можно запугивать, — указательным и средним пальцем делает двоечку. Тычет сначала ему в глаза, потом себе, — Смотри сюда и запоминай. Я, значит, не только тик-ток снимаю, но и веду журналистское расследование. На Лику еще раз наедешь - огребешь. Напишу запрос в генпрокуратуру, пускай проверят, чем вы торгуете помимо гнилья. У меня все зафиксировано. Шпиц, подустав терзать штаны, отпрыгивает и заходится пронзительным лаем. — Да пошли вы акулы. Я на ваш этаж санинспекцию натравлю. Выкурю как тараканов, — гневный спич не отменяет позорного бегства. Скатывается по лестнице и всю время оглядывается, опасаясь, что Христик, срывая лаем глотку, последует за ним. — И чем это он торгует? — спрашиваю у Лизки отдышавшись. Придерживая колющее от переживаний сердце. Она по - деловому выпрямляется. Крутит жевательную резинку на палец, что слегка портит впечатление. — Да я откуда знаю. На понт взяла. На стриже и помидорах такие бабосы не поднимешь. — Тебе точно четырнадцать? — мне бы улыбнуться, когда она таинственно пожимает плечами, но беру рюкзак . Женское братство, отстояв битву, удаляется попить чайку с пирожками. Я же достаю телефон и пишу Саше. « Любимый, прости. Я дома. Заберешь меня вечером, все объясню» Сообщение прочитано, но ответа нет. Целый час провожу в метаниях. Набираю еще одно. « Люблю — скучаю. Не злись» Только через полчаса получаю сухую писульку. « К моему приезду, чтоб все вещи собрала» Глава 42 Вещей у меня не так много. Управляюсь со сборами за пару часов. Заказы на клининг отменяю, сославшись на болезнь. Сажусь у окна и полностью погружаюсь в процесс самокопания. Углубляться, в общем — то, не во что. От бесполезной суеты в голове, лишь накрывает тревожным тремором в теле, и пониманием что я лоханулась. Пойдя не по тому пути, и сделала ставку на гордость. Характер проявила. Зачем? Перед кем? Нет, чтобы сглаживать углы. Я их дополнительно наращиваю. Об один лбом и стукнулась. Это плюс к моим талантам - порчу все начинания. Саша же не прогнуть меня хотел, а уберечь от ненужных переживаний. Мудрости бы мне чуток. Да где же ее взять. Зацикливаюсь на том, что мой сильный мужчина останется без ужина. По моей бестолковой милости. Резво подрываюсь и бегу в магазин. Выбрав по килограмму свежей свинины и говядины, возвращаюсь домой. Кручу фарш. Нажарив пышных котлеток, толку картофельное пюре на гарнир. Написать Саше и спросить, как он больше любит, сухие или с подливом, побаиваюсь. Готовлю соус отдельно. На нервяках строгаю два вида салата. Оливье с майонезом и овощной с душистым маслом. Расфасовываю в контейнеры и раскладываю по пакетам. Весь день кажется бестолковым мыканьем. И что-то мне подсказывает, что котлетами своего хищника я не задобрю. Лезу под душ, чтобы смыть запах жареного. Дальше уже привожу себя в порядок. Снова безделье наводит смуту. Раздумываю над тем, чтобы сварить компот , но в такую жару ничего, кроме ледяного морса, пить не хочется. Берусь за банку вишневого варенья, и телефон на столе прыгает под коротким звонком. Чуть не разбив от неожиданности гаджет, придавив стекляшкой. Кошусь на экран. Твою же мышь! Как он зол. Дозвон сделал, даже разговаривать не хочет. Хорошенькое начало совместного быта. Он молчит — я извиняюсь. Романтичный вечерок намечается. Попросить Лизку (помочь с сумками) - сразу отказываюсь. Прикидываю напряженные проводы под прицелом камеры и моей заискивающей физиономией. Прям то, что нужно. Разозлить Сашу в край, что и пылающей задницей не отделаюсь. Шагаю из квартиры, с трудом разместив в руках две сумки и три пакета. Лифт гремит, оповещая на табло, что едет вверх. Через две минуты открывается. Саша, хмуро взглянув, забирает поклажу. Молчит. Я вздыхаю. В машине распускаюсь трескотней, чтобы ослабить натяжение. — Саш, представляешь что Рытников ...- обрубает и не дает мне закончить. — Лизу украл. Я знаю, - С утра в его голосе была нежность, теперь в нем сталь. Откуда ему все известно - не переспрашиваю. Догадываюсь из разговора на пляже, что интуиция у Саши сильно развита. Иначе, не работал бы в органах и не получил повышение. — Что теперь? — Заявление подпишешь и все, - пробивает так сухо, что чувствую себя пострадавшей в кабинете у следователя. — Любимый, не злись, — липну к нему. Он отодвигает. — Лик, лучше не трогай меня, — выражается с угрозой, так и не повернув головы. Замолкаю. Мои манипуляции и ухищрения, смотрятся как ересь. Саша весь такой в стойке до хрена делового. Вроде и не ругается. Но ведет себя так, что виноватость осознаешь в полной мере, по ужасающей тактике игнора. Тебя исключили из приближенных к царской особе. А как иначе это расценивать. Заселение престает быть воодушевленно - радостным событием. Меня тупо доставили с места на место. — Ужин погреть? — спрашиваю по приезду - молчание. Очень даже обидно, простоять полдня у плиты, чтобы угодить своему мужчине, а он отказывается. Молчит на меня, продавливая суровым взглядом. Чувствую себя жутко неуютно . И не представляю, как к нему подступиться. Хожу из угла в угол, пока Саша принимает душ. Духота в квартире спирает до тесноты легкие. Ставлю все окна на проветривание. Саша выходит в полотенце, когда я заканчиваю с последним. Берет со столика пульт и включает кондиционер в спальне. В воображении срабатывает генератор неловких ситуаций. До слез неприятно ощущать себя здесь чужой. Запираю окна. Саша возле шкафа выбирает домашние шорты. Вдохнув - выдохнув. Снимаю легкое платье и все остальное. Рискую приблизиться. Обнимаю его сзади и прижимаюсь обнаженным телом. Две наших теплых кожи соприкасаются. Ток прошивает искрящей нитью. Он вздрагивает - я тоже. — Саш, ну прости, пожалуйста, — осторожно прикасаюсь к спине. Массирую скованные мускулы, ускоряя процесс таяния ледников. Скольжу кончиками пальцев по краю махровой ткани. Распускаю уголок и с нажимом трогаю покатые мышцы пресса. Саша, глубоко вдохнув, держит дыхание в себе. - Что мне сделать, чтоб ты меня простил? — Не знаю, — распечатывает словесный сосуд, чем придает мне смелости. — Вот так? — спрашиваю и забираю двумя ладонями его орудие. Крепчает. Наливается твердостью стали, стоит только провести от основания к бархатному наконечнику. Кривые вены ощутимо переливаются под пальцами. Сжимаю туже и ритмично двигаюсь. Возбуждение в момент закручивает меня в свое плотное облако, — Тебе хорошо, Саш? По - моему глупый вопрос. Он дышит с частым промежутком, а его член, покачиваясь увесистой дубинкой, словно оживает на моих руках. — Да ..супер, Кис — все еще сдержано. — Прощаешь? — выдаю все извинения в вопросе. — Нет, — смеется. Злится. Но определено, не равнодушно дышит. — Что же мне сделать? — интересуюсь лукаво и будто бы раздумывая. Опускаюсь на колени. Ногтями процарапываю от его бедер к ягодицам. Сашу волной перестегивает. Разворачивается, я поднимаю на него глаза, прежде чем сфокусироваться на том, что задумала, — Раз, ты, прощать не собираешься. Попробую договориться с ним. Запечатлев серию коротких поцелуев по всей длине. Играю языком, на потемневшей от наплыва крови, головке. Член соглашается с моим предложением, ныряя кончиком меж губ. — Ммм…Предатель, — обращаясь к члену, Саша натянуто вырывает звук, покачнувшись вперед. Я приступаю умасливать альтернативный мужской мозг. Сосу его член как леденец. Самый большой . Самый вкусный в мире горячий леденец. Легкое жжение как от перчика, приправленное вкусом соленой карамели, что растекается от источаемого им мускуса. Ням! Так необычно. Вкупе с освежающим древесным ароматом геля для душа, что идет от его распаленного тела. Меня внутри будто опрыскивают зажигательной смесью. Подрагиваю. Чтобы не сбиться, ищу в Саше опору. Хватаюсь и впаиваю пальцы в его поясницу. Использую подсмотренный в порнушке прием. Закручиваю языком торнадо и одновременно всасываю глубже. — Киса, что ты… еб..охуеть как хорошо.. Я тебе на губки кончу, — сдается полицейский под напором смелых ласк. — Кончи, Саш..пожалуйста..кончи, — я его практически умоляю. Глажу руками тяжелый ствол, не давая упругой головке, выскальзывать изо рта. Вбираю треть. И это так волнует, что лоно пульсирует. По моим бедрам растекается смазка. Боже! Я потекла, ну просто до неприличия.