Она сглотнула. И Саймон погладил ее по лицу. Он ждал ответа. — Хьюстон. Это слово — Хьюстон. — Правильно, барышня, — обхватив ладонями ее лицо, он неторопливо и с наслаждением поцеловал ее в губы, словно у него была целая ночь впереди, а люди, окружающие их, не стояли в ожидании, когда он начнет. Когда он ее отпустил, внутреннее сопротивление растаяло. Она поняла, что прямо сейчас готова подчиниться любому его желанию, и это немного охладило ее. Мастер Саймон точно знал, что делает, и Рона не была уверенна: возмущена она или восхищается его силой. Он посмотрел ей в глаза и улыбнулся. — Снова задумалась? Рона проследила за тем, как он идет к концу стола, и снова напряглась. Когда он развязал бантики на ее стрингах и стянул их, ее охватило возбуждение. Она издала стон, похожий на хныканье. Он улыбнулся. Однако не стал дотрагиваться до нее, и Рона была этому рада, хотя внизу живота все пульсировало от желания. — Начнем с твоих сосков, — предупредил он ее. Саймон поднял маленькую стеклянную колоколообразную банку и приложил ее к левой груди, словно примеряясь. От прохлады ее сосок сжался сильнее. Покачав головой, он выбрал банку поменьше и прикрепил что-то, похожее на пистолет для герметика с мерной шкалой, на зауженное горлышко банки. Неожиданно он скользнул рукой по ее киске, и у Роны перехватило дыхание. — Красивая и мокрая, — сказал он, проводя влажными пальцами вокруг стеклянного ободка, прежде чем крепко прижать банку к ее груди. — Ты готова, барышня? Несмотря на снедавшую Рону тревогу, ее тело горело от возбуждения. Она кивнула и уставилась вниз на свою грудь. — Скажи мне, если станет больно. Сейчас тебе разрешено говорить, — он нажал на рукоять пистолета. Одно нажатие, и она почувствовала, словно ее грудь с силой всосали. Ее сосок оказался втянутым и заполнил прозрачную банку на треть. — О, мой Бог! Он усмехнулся, пристально глядя Роне в лицо, и снова нажал на рукоять. Когда она ощутила, что близка к боли, попыталась столкнуть с себя банку, но вновь осознала, что прикована. — Похоже, этого достаточно, — Саймон отсоединил насос. Сосок в вакуумной банке казался опухшим и налитым кровью. — Перейдем к другой груди. Со вторым соском он проделал то же самое. — Выглядит так странно, — пробормотала Рона, рассматривая банки на своей груди. И ощущалось странно. Как будто кто-то постоянно всасывал ее соски. Саймон подошел к дальнему краю стола, и Рона сжала руки в кулаки. Ее ноги были широко раздвинуты, а киска — у всех на виду. И он собирался проделать это… с ее самой сокровенной частью тела. Ее дыхание ускорилось, но почему-то страх лишь усилил ее возбуждение. Он провел пальцем по складочкам, и улыбнулся, когда ее бедра дернулись. — Ты очень влажная. Рона была возбуждена весь вечер и чувствовала, что внизу у нее все припухло и было сверхчувствительным. И в этот момент Саймон скользнул в нее пальцем. О, Боже. Ее ноги задрожали, но крепко удерживающие манжеты не позволяли двигаться. Глядя ей в лицо, он толкался внутрь нее мучительно медленно, заставляя растущую потребность распалять ее все сильнее. Ее бедра подались навстречу к нему. Еще, еще, еще. Саймон улыбнулся уголком рта. — Я считаю, что ты готова к следующему этапу. Он взял еще одну банку, присоединил к ней пистолет, а затем с силой прижал холодное стекло к ее клитору, слегка вдавливая ее, чтобы банка плотно прилегала. Боже, она действительно собиралась позволить ему это сделать. Наручники и поножи, твердые руки Саймона, его контроль, странные банки… Она закусила губу, чувствуя себя более возбужденной, чем когда-либо в своей жизни. Его пальцы нажали на курок. Посасывание, давление, напряжение. — О-о-о. Она дернула бедрами, ее глаза закрылись, и сквозь нее пронесся вихрь потрясающих ощущений. Вакуум все сильнее сдавливал ее, до тех пор пока ее опухшая киска не начала пульсировать в такт ударов ее сердца. — Посмотри, Рона, — он открутил насос, оставив банку на клиторе. Она опустила глаза. Розовая плоть наполовину заполнила банку, прижимаясь к ее стенкам. — Неужели это происходит со мной? — О, да, — он постучал по стеклу пальцем, и Рона вздрогнула от удовольствия. — Он будет такого размера еще долго, после того как я сниму банку, — глаза Саймона сверкнули. Она старалась не думать о том, как его пальцы будут ласкать ее клитор. — Вы снимите с меня банки? — возможно, ей стоило задать больше вопросов, прежде чем ввязываться в это дело. — Немного позже. И она просто будет сидеть в этой позе и наблюдать? — Не волнуйся. Я не позволю тебе заскучать. В толпе раздались смешки. Саймон улыбнулся, увидев, как в сине-зеленых глазах Роны отразилось возбуждение с толикой беспокойства. Полностью обнаженная и скованная, она позволяла ему делать с ней все, что он пожелает. Это было проявление истинного доверия, которое он еще не заслужил, но которое она дарила ему просто так, не раздумывая, без веских причин. Но он хотел большего от нее, чем возбуждение, большего, чем ее доверие. — Что Вы… Он перебил ее: — Я хочу, чтобы ты говорила, только когда отвечаешь на вопрос, зверушка. Рона закусила губу и затрепетала. Смесь беспокойства и возбуждения лишь усилилась от его слов. Прекрасно. Как она отреагирует на дополнительную стимуляцию? На боль? Он достал тонкую трость из своей сумки с игрушками. — Помнишь стоп-слово? — Да. — Когда он поднял бровь, она поспешно добавила: — Сэр. — Отлично, — Саймон провел тростью вверх по ее лодыжке, затем по бедру. Скользнул концом по киске, ниже банки, затем вверх по ее телу, вырисовывая круги вокруг банок на груди, и вернулся обратно. Мышцы ее живота дрожали от дразнящих касаний. Взгляд был прикован к трости. Он поднял ее и слегка ударил Рону по бедру. От неожиданности саба дернулась, и банки шевельнулись. Саймон с удовольствием наблюдал за тем, как ее захлестнуло волной ощущений. Очень хорошо. Затем он стал наносить легкие удары, вверх и вниз по одному бедру, затем по другому, продолжая, пока ее кожа не порозовела, а бедра не выгнулись навстречу ее ударам. Ее взгляд постепенно затуманивался от потрясения, вызванного новизной ощущений и эндорфинами. Саймон достал из сумки стеклянный фаллоимитатор, и, предварительно увлажнив ее собственной влагой, протолкнул его внутрь нее. — А-а-а! — Рона изогнула спину, чувствуя, как каждое нервное окончание в ее киске пробуждается к жизни. Она попыталась двинуться, но не смогла, и ее дыхание ускорилось. Ее сознание, под шквалом целой гаммы чувств, медленно уплывало за пределы ее обычных ощущений. Ритмичные удары трости, каким-то образом сливавшиеся с болезненным ощущением от банок, постепенно подводили ее к кульминации. К тому же фаллоимитатор давил на чувствительную область рядом с клитором, ее влагалище буквально пульсировало от напряжения, и с каждым ударом пульса она становилась все ближе к оргазму. Рона закрыла глаза и задрожала. — Посмотри на меня, Рона, — его загадочно-мужественный голос ласкал ее слух, а теплая ладонь касалась лица. Рона открыла глаза. Боже, он был великолепен и опасен, как наточенное лезвие. Не какой-то кухонный нож, а, скорее, средневековый кинжал. Элегантный и смертоносный. Но взгляд Саймона был таким заботливым. Почти любящим. Она улыбнулась. — Так-то лучше, — он потрепал ее по щеке. — Глаза на меня, барышня. И, кстати, тебе запрещено кончать. Потребовалась целая минута, чтобы осознать смысл его слов. Не кончать? — Но… — Нет. Кончать нельзя, — он улыбнулся, отступил назад и прошелся тонкой тростью по ее груди, а затем ударил по боку. Ух! Удар эхом отозвался в ее груди. Его трость стала интенсивнее и с большей силой опускаться на тело, кружа вокруг банок на ее груди. Каждый удар отзывался в ней резкой болью, но все же ее внимание было полностью сосредоточено на толстом дилдо в ее влагалище и напряжении клитора. Рона попыталась пошевелиться, но ремни, стягивающие ребра, крепко удерживали ее на месте. И каждый эротически болезненный удар увеличивал нарастающую волну внутри нее, приближая к оргазму. — О, пожалуйста, — стон сорвался с ее губ. — Мне нужно… Нужно кончить, еще совсем немного. Он остановился. Задыхаясь, она смотрела на него, пытаясь привести в порядок свои мысли. Он положил на ее скованное запястье теплую ладонь. — Теперь, дорогая, у тебя есть выбор. Я могу заставить тебя кончить здесь и сейчас… или ты можешь пойти со мной наверх, и мы займемся любовью. — Сексом? Его глаза потемнели, и он повторил: — Мы займемся любовью.