Нам повезло, что последние трое не успели подойти близко. Моя нервная система не выдержала бы еще одного близкого контакта с этими дикими тварями с промытыми мозгами. Вся жалость к шершням улетучилась после того, как один из них чуть меня не растерзал. До сих пор стоит перед глазами его свирепый оскал и страшная физиономия без ушей. — Ты слышишь? — Эй вдруг резко останавливается, оглядываясь по сторонам. — Выстрелы. Похоже на автоматную очередь. — Меня немного контузило. Со слухом проблемы, — с досадой отвечаю я, тоже начиная настороженно всматриваться в окружающие нас темные заросли. Пару дней назад, когда мы шли этой же дорогой с Дэрилом, я дергалась от каждого шороха, боясь наткнуться на змею или другое ядовитое пресмыкающееся, а сейчас меня пугают совершенно иные опасности. Черт возьми, я готова наступить на десяток змей, сделать селфи с вараном и поцеловать питона, лишь бы ни разу больше не увидеть ни одного шершня. — Снова очередь. Где-то близко, — Эй снова тормозит, снимая с плеча автомат. Я на всякий случай проверяю наличие патронов в своем пистолете. — Я тоже что-то слышала. Но мне не показалось, что стреляют рядом. — Ладно, скорее всего Дэрил добрался до своего схрона и устроил охоту на шершней. Эйнар продолжает идти вперед. Я хромаю рядом. По ощущениям — мы целую вечность добираемся до этого проклятого бункера, а по факту — не больше десяти минут. — Он оставил тайники вне дома? — спрашиваю скорее из желания отвлечь себя разговором от гнетущих мыслей. Отчасти Эй ответил на этот вопрос чуть ранее. — По всему острову. Кая, это же Бут. Тьфу, Дэрил. — И Диана, а не Кая, — поправляю я. — Какая на хрен разница. Запутаться можно в ваших именах, — Эйнар гнусаво смеется. — Вот у меня все просто. Одно имя и всё. — Не переживай, тебе тоже новое придумают. О, мы, кстати, пришли, — увидев знакомый продолговатый валун, с облегчением сообщаю я. — Вход там, у основания камня. — Мдаа, долго же Дэрилу пришлось прочёсывать остров, чтобы его найти, — опустившись на корточки, Эй очищает крышку люка от кусочков земли, травы и веток. — Но, когда знаешь, что искать… — Почему ты сказал, что Дэрил не вернётся? — внезапно вспоминаю я. — Ты же собралась орать, чтобы его позвать? — откинув крышку, он стряхивает дождевые капли с волос и вопросительно смотрит мне в лицо. Я согласно киваю. — Дэрил оставил тебя в условном месте. Я рванул сюда, как только услышал военные вертушки, поняв, что внутри нам вчетвером не продержаться. К тому же, тебя мог услышать не только Дэрил. — Ясно, — выдыхаю с облегчением и смотрю вверх, только сейчас заметив, что ливень закончился, гроза стихла, порывы ветра ослабли, а в небе показались первые звезды. Если бы не грохот взрывов и огненное зарево с другой стороны острова, я бы повернула обратно. — Антон, наверное, погиб, — мимолетное успокоение сменяется очередным болезненным уколом в сердце. — Мне жаль, — не поднимая головы, глухо и совсем неубедительно отвечает Эйнар, но мне трудно упрекнуть его в лицемерии. Услышав за спиной хруст сломанной ветки, я испуганно вздрагиваю, инстинктивно тянусь за пистолетом, но вытащить из кобуры не успеваю. — Подними руки вверх, чтобы я их видел, — в мой затылок упирается горячая сталь. Это наверняка ствол автомата и, судя по всему, из него недавно стреляли. Сделав глубокий вдох, я поднимаю ладони. — Рано хоронишь меня, сестренка, — насмешливо произносит голос брата, которого я и правда мысленно отправила на тот свет. И даже почти смирилась, не уронив ни одной слезы. — Антон, не делай глупостей. Давай спокойно поговорим, — Эйнар выпрямляется в полный рост, направляя прицел автомата куда-то мне за спину. Мой мозг лихорадочно обрабатывает новые данные, сопоставляя факты. Мой брат не погиб при обстреле виллы, а значит либо его не было в комнате, либо кто-то предупредил, либо он с кем-то в сговоре. — Эй, положи все оружие на землю и отойди от люка. Мы с сестренкой спустимся туда вдвоем, — приказывает Антон. — А что дальше, ублюдок? Тебе в любом случае конец, — не шелохнувшись, рявкает Эйнар. — Положи оружие и отойди, или я вышибу ей мозги, — в голосе брата прорезаются визгливые нотки. Я чувствую, как его колотит от страха и адреналина. Он на взводе, полностью неадекватен, а значит не блефует. — Если сделаешь это, не узнаешь код, без кода ты в бункер не попадаешь, — а вот Эйнар блефует, держа ситуацию под полным контролем. Чтобы войти, код не нужен. — Тогда я вышибу мозги тебе, — мрачно произносит Антон. Я слышу щелчок, затем выстрел. Вылетевшая из обоймы пуля задевает висок Эйнара, оставив кровавую царапину. Ствол на моем затылке никуда не делся, значит у Антона при себе целый арсенал. И что-то мне подсказывает, что мой сбесившийся братец промахнулся, а вовсе не пытался нас запугать. — Сука, — ругается Эй, вытирая кровь с виска, и со злостью швыряет автомат на землю. — Идиот, сначала стрелять научись, а потом пушку в руки бери. — Ты прав, стрелок из меня так себе, — злорадно ухмыляясь, признает Антон. — Но зато я умею наблюдать, анализировать и незаметно выслеживать дичь. Сейчас в качестве дичи ты и моя проблемная сестренка. Поверьте, в упор я не промахнусь. Ну, что, кто из вас первый скажет мне код? — он снова стреляет, но на этот раз под ноги Эйнару, который успевает отскочить назад. — Если я скажу, что мне за это будет? — Эй намеренно тянет время, но я не понимаю зачем. Вряд ли у меня получится обезвредить брата, не схлопотав пулю в голову. — Умрешь быстро, — осознав свое превосходство, глумливо отзывается Антон. Где-то над нами снова трещит ветка. Забыв про ствол, я испуганно вскидываю голову вверх, и это спасает меня от неминуемой гибели. С пальмы прямо на нас спрыгивает массивная темная тень. Я умудряюсь отлететь в сторону в последний момент. Рычащая огромная тварь приземляется прямиком на Антона, сшибает его с ног и садится на грудную клетку. От шока и неожиданности он палит из автомата во все стороны. Шершень выкручивает ему сначала одну руку, потом вторую. Стрельба затихает. Остаются только ужасающие звуки отчаянных криков брата, хруст костей и звериных рыков шершня. Я ползу по траве к Эйнару, который лежит ничком на земле, спасаясь от хаотичных выстрелов. В глазах собираются слезы глухого обречённого отчаянья, когда я слышу, как свирепая тварь сворачивает Антону шею. — Не двигайся и не поднимай голову, — хриплым шепотом приказывает мне Эйнар. Ему удается дотянуться до оружия. Жалобно всхлипнув, я киваю, и зажмурив глаза, утыкаюсь лицом в траву. Раздаётся короткая автоматная очередь, и еще один шершень выбывает из игры. Как и Антон, чье пребывание в Улье оказалось крайне коротким. Почему… Почему, черт возьми, вместо того, чтобы сражаться за жизнь, он решил потратить все силы на то, чтобы убить меня? Эй прав, он идиот, глупый избалованный идиот. Почему он хотя бы не попытался? — Жива? — второй раз за сегодня я слышу этот вопрос. Наверное, я все-таки родилась под счастливой звездой, потому что ответ снова положительный. — Давай, детка, вставай, — Эйнар протягивает мне руку и опираюсь на нее, я с трудом принимаю вертикальное положение. — Можешь идти? — в его глазах столько жалости, что я готова разрыдаться в голос. — Могу, — закусив губы, делаю несколько шагов вперед. Ровно столько отделяют меня от входа в бункер. В сторону двух мертвых тел стараюсь не смотреть. Не хочу запомнить Антона таким. Чтобы он не сделал, я не могу его ненавидеть за слабость и трусость. Легко быть героями и судьями, находясь в безопасности и уюте своих домов, но в смертельной борьбе за жизнь ломаются даже самые сильнейшие. В памяти внезапно всплывают слова Бута, сказанные мне в самом начале: В тебе есть потенциал. Сила, о которой ты даже не подозреваешь. Улей поможет раскрыть новые грани твоей личности, и ты примешь их, как драгоценный дар. Не сразу. Через боль, страх, ненависть и отторжение, но это случится. Кажется, теперь я понимаю, что он тогда говорил чистую правду. — Готова спускаться? — Эйнар дотрагивается до моего плеча, возвращая в чудовищную реальность, где я все еще жива, несмотря ни на что. — Да, — рассеянно киваю, смахивая ручейки слез со своих щек. — Я пойду первым, потом поднимусь и закрою люк. — Ты останешься со мной? — удивленно спрашиваю я, припоминая его фразу про то, что он только сопроводит меня до места. — Дэрил с меня три шкуры спустит, если узнает, что я бросил тебя раненую и беспомощную. Удостоверюсь, что твоя задница в порядке, и сразу наверх, — со смешком бросает Эй. Спуск в бункер дается мне нелегко. Я пару раз чуть не срываюсь, промахиваясь мимо ступеней. От напряжения кровотечение усиливается, слабость нарастает. Хорошо, что Эйнар страхует меня снизу, иначе мою жалкую тушку точно бы пришлось соскребать по частям с бетонного пола. Добравшись до последней ступени, я окончательно выбиваюсь из сил, перед глазами все плывёт, в голове калейдоскоп алых всполохов. Потеряв равновесие, я буквально падаю в руки Эйнара и, едва моя голова касается его груди, теряю сознание. 7.1 Глава 7 Дэрил От точки, где я оставил Диану, до ближайшей прикопанной под помеченным деревом заначки с оружием около трехсот метров. Немного, но, если нарвусь на группу шершней мало не покажется. С одним справлюсь, с двумя придется поднапрячься, а вот тройничек, возможно, не потяну. Шершни безусловно опасны и натасканы на то, чтобы убивать и делать это максимально жестоко, но большинство обителей Улья погибают на стримах с их участием не потому, что слабее физически. Им мешает страх — древний и мощнейший инстинкт, способный сделать человека либо жертвой, либо убийцей. Все преступления совершаются из страха, даже те, что отдельным личностям приносят удовольствие. Обычный человек, столкнувшись в безлюдном переулке с шершнем в девяносто пяти процентах из ста даже не попытается оказать сопротивление, впав от ужаса в ступор. Пугающая уродливая внешность, звериные повадки, массивное телосложение — этого достаточно, чтобы мозг идентифицировал шершня, как опасного хищника. Много ли среди нас тех, кто готов пойти голыми руками на дикого зверя? Например, медведя, тигра или даже обычного волка? Максимум, что делает человек в такой ситуации — убегает. И в случае с шершнем — это летальная ошибка. Практически без вариантов. Потому что это одичавшее существо, благодаря постоянным тренировкам, поразительно выносливо. Шершень не устанет, не запаникует и будет преследовать выбранную жертву, пока она не выдохнется. У них отсутствует чувство страха, оно вымещено другим древним инстинктом. Главный смысл их существования в убийстве. Разумеется, есть и базовые потребности, такие как еда, сон и секс. Они сношаются между собой и вполне способны использовать свою жертву в качестве сексуального объекта. Причем, пол для мужских особей никакого значения не имеет. Однако все вышеперечисленное не отменяет того, что шершень — человек. Доведенный до скотского состояния, обезумевший, потерявший разум и одичавший, но человек, чьи возможности ограничены, если сравнивать со здоровой личностью. Их мозг атрофирован и примитивен, не способен просчитывать наперед, а массивное телосложение во время боя делает шершней неповоротливыми и в большинстве случаев — предсказуемыми.