– Попробуйте с Ясминой еще раз. Морис не ответил. Виктор не вытерпел и распахнул дверь. – Черт возьми! – крикнул Морис, не оглянувшись. – Не мог подождать? Испортил снимок! Виктор молчал, не зная, что еще сказать. Морис накрыл картонкой ванночку с проявителем. – Прости меня, Морис. Морис повернулся к нему: – С каких пор ты извиняешься? – Он сказал это без насмешки, почти с изумлением, но в общем-то равнодушно. – Я прекращаю этот роман, – сказал Виктор. – Ах, это так просто для тебя? – Я же говорил тебе, Морис. Я не гожусь на роль мужа. – Неужели ты так наивен? – Я не наивен. Но я знаю Ясмину. Она никогда не будет счастлива со мной. – Со мной она тоже не была счастлива. Морис переложил фотографию в ванночку с водой. Снимок был засвечен. – А Жоэль? – спросил Виктор. – Как быть с ней? Она ненавидит меня. – Тебе следовало подумать об этом раньше, Виктор. – Мы можем остаться друзьями, Морис? – Пожалуйста, уходи. Мне нужно работать. Глава 34 Морис так и не вернулся в квартиру. Виктор занял место, которое освободил Морис. Это происходило медленно, два шага вперед, один назад… Прошел почти год, прежде чем кто-то – уже не имело значения кто – заговорил об «однозначном положении дел». Когда Ясмина и Морис наконец-то предстали перед раввином, чтобы объяснить, почему они хотят развестись, то рассказали почти одну и ту же историю. Она была ложью. По крайней мере, в этом они друг с другом согласились. * * * Жоэль не могла больше выносить того, что происходит дома. Однажды села в автобус с подругой и без разрешения поехала в Эйлат на Красное море. Она прогуливала школу, начала курить, тайком пила алкоголь. Вместе со скаутами поехала в кибуц на Галилейском море, помогала собирать урожай, а потом решила там остаться. Ясмина и Морис дважды возвращали ее в Хайфу. На третий раз сдались. Им пришлось смириться с тем, что Жоэль бросила школу и переехала в кибуц. По крайней мере, там она была в безопасности. Жоэль научилась водить трактор, плавать наперегонки и жить в совершенно новом сообществе людей. Все тут было немножко безумным, немножко политизированным и немножко романтичным. Третий путь, на котором ей не пришлось выбирать между двумя отцами и на котором она нашла новую семью. Здесь людей связывали не узы родства, а идея. Жоэль открыла для себя социализм, но на самом деле – первую любовь. Она была такой же неудачницей, как и Жоэль, только блондинкой. Благодаря ей Жоэль поняла, что может сама определять свою судьбу. А мальчики появились в ее в жизни позже. Однажды к ней на берег Галилейского моря приехал Морис. Он отыскал Жоэль в поле, где кибуцники строили ирригационную систему для апельсиновых деревьев. Короткие волосы, припорошенные пылью, кожаные сандалии, шорты и синяя рабочая блузка. Жоэль сказала, что у нее мало времени. – Тебе что-нибудь нужно? – спросил Морис. – Мне всего хватает, – ответила она и после неловкой паузы добавила: – Ты слышал? Они хотят пожениться. Морис сказал, что так лучше для всех. И что он всегда будет любить Жоэль. Он искренне так считал. Хотя и боялся ее потерять, о чем, правда, не сказал. Они стали чужими. И не потому что ростом она почти сравнялась с ним. Дело было в том, что исчезло, – тот ребенок на фотографиях, которые он рассматривал по ночам, когда не мог уснуть. И безграничное доверие Жоэль. – Почему ты ее не ненавидишь? – Я пробовал. Не получается. – Ты все еще любишь ее? Морис протянул ей руку, а потом обнял ее. Он заметил, что Жоэль колеблется, косится, не смотрит ли на них кто. Затем она положила голову ему на плечо. Морису стало хорошо. Впервые за очень долгое время. * * * Ясмина и Виктор искали раввина, готового их поженить. Двое отказались, один согласился. В Израиле не существовало гражданского брака и применялся религиозный закон, согласно которому Виктор и Ясмина – дети разных родителей. Запрещались только браки кровных родственников, а удочерение Ясмины было проведено по гражданскому законодательству. Но все же определенный душок присутствовал. Люди перешептывались. Поэтому сначала они запланировали свадебную церемонию без гостей, в Тель-Авиве. Должны были присутствовать только Жоэль и Морис. Но потом решили, что это будет нехорошим знаком. Все-таки на следующий день придется лицом к лицу встретиться с соседями и друзьями. Поэтому пригласили всех. Приглашения, которые Ясмина раздавала всем лично, вызвали на улице Яффо противоречивые чувства. Никто не хотел оскорбить Ясмину отказом. И никто не хотел поступить неделикатно по отношению к Морису. Его все любили. Он охотно помогал людям. Виктор зашел к Морису, чтобы уговорить его прийти на свадьбу. – На самом деле мы же правда одна семья, – сказал он. Только когда Морис официально принял приглашение, посыпались подтверждения от друзей и соседей. – Все в порядке, – отвечал он, когда кто-нибудь на улице спрашивал об этом, обычно с сожалением в голосе, отчего Мориса воротило. Ему не нужна была жалость. Раз он будет на свадьбе, значит, он с ней согласен. «Ваш брак был не под счастливой звездой», – написал Альберт в письме Морису, где также сообщал, что они с Мими не приедут на свадьбу. Для них Ясмина и Виктор навсегда останутся братом и сестрой. Морис передал Ясмине сообщение от ее родителей. – Мактуб, – сказала она. – Так предначертано. – Ты говорила так и про нашу свадьбу. – Я поступила бы точно так же и снова. А ты разве нет? Он молчал. – Пожалуйста, поговори с Жоэль. Она мне не отвечает. Вот если она не приедет, это будет плохой знак. Тебя она послушает. * * * Морис отправился в кибуц. Он привез канноли, которые испекла Ясмина. Жоэль выбросила их в мусорное ведро. – Как ты можешь вставать на ее сторону? – вскричала она. – Она все-таки твоя мать. – Неужели я единственная, кто видит, как все это несправедливо? – Что я должен делать, Жоэль? Решение принято. – Ты можешь хотя бы сохранить свою гордость и бойкотировать этот лживый праздник! – Единственное, чем я могу гордиться, – это ты. Жоэль боролась со слезами. Но ее было не переубедить. Ее непримиримость ранила Ясмину больше всего остального, а именно этого и хотела Жоэль. Если уж она не может остановить ход событий, то пусть ее мать страдает – так же, как она. * * * В день свадьбы Морис надел свой единственный костюм и увидел в зеркале незнакомца. Костюм всегда сидел на нем странно. Ему дал этот костюм для собственной свадьбы беженец, которому костюм больше был не нужен. Стоял необычный осенний день: облака висели низко, время от времени между ними пробивалось солнце. Воздух был напитан дождем, который никак не начинался. Виктор снял зал с открытой террасой в Герцлии. Морис представил себе, кого из соседей он сейчас увидит, а кого нет, и чем больше он думал об этом, тем больше воротило его от неизбежных взглядов и разговоров, которые его там ожидали. Он решил сделать крюк и поискать почтовое отделение, чтобы позвонить Жоэль в ее кибуц. На самом деле в тот день его больше всего интересовало, как себя чувствует Жоэль. Он хотел показать ей, что она не одна. Хотя, возможно, ему самому требовалась ее поддержка. Морис нашел почтовое отделение и позвонил, но Жоэль трудилась в поле. Он вышел из почты недовольный. Нерешительно посмотрел на часы. Напомнил себе, что еще надо купить цветы, но не знал, где это можно сделать в незнакомом районе. Он уже явно опаздывал. Может, и к лучшему, подумал он, все уже будут танцевать, и он смешается с гостями. Тогда и без цветов можно обойтись. Эта мысль удивила его. Впервые за много лет он не руководствовался чувством долга. И вдруг осознал, что уже давно свободен и может делать то, что хочет. Он больше не был мужем. Ему не надо ни о ком заботиться – это было тревожно непривычное чувство.