Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 14 из 32 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Дубко наморщил лоб и произнес несколько английских слов. – Меня зовут Боб, – перевел Муромцев. – Да… Произношение у тебя, конечно, того… Так что ты уж лучше помалкивай, когда мы попадем туда… Говорить придется мне. – Значит, так! – решительно произнес Богданов. – Действительно, ничего лучше мы, наверно, не придумаем. А потому – делаем следующее. Сейчас проникаем на территорию аэродрома. Никакой охраны с этой стороны мы не видели, как ни старались. Вот – даже в ограждении прорехи. Через них мы и проникнем. Оказавшись на аэродроме, оцениваем обстановку и действуем по обстоятельствам. Что касаемо спектакля… Василий – наш старший, а мы – его подчиненные. Поэтому, если что, говорить будет он, а мы – помалкивать. Причем с мрачным и отстраненным видом. Нужно показать, что мы – ребята серьезные и с кем попало в разговоры не вступаем. Можно изобразить мрачную улыбку, но больше – ничего. А там поглядим, кто чей сват, а кто чей кум… Богданов подполз к Муромцеву и посмотрел на него испытующим взглядом. – Все в порядке, командир, – сказал Муромцев. – Я готов. – Юра, – сказал Богданов, обращаясь к Павленко. – Будь с ним рядом. Если что – помоги и поддержи. В общем, ты понимаешь. – Есть, – отозвался Павленко. – Рябов, Дубко! – сказал Богданов. – Ползком выдвигаетесь вперед. Подползаете к самой ограде, осматриваетесь. Сигнализируете. Ну, вперед! Бойцы кивнули и тотчас же исчезли из виду – будто растаяли в воздухе или провалились сквозь землю. Ни одна веточка при этом не шелохнулась, ни одна былинка не вздрогнула. Богданов, Павленко и Муромцев замерли в ожидании. Через три с половиной минуты со стороны ограды раздалось три негромких, но отчетливых звука – будто каркнула ворона. Спустя ровно пятнадцать секунд звуки повторились. Вслед за звуками из кустов бесшумно показалась голова Дубко. – Все в порядке, – шепотом произнес он. – Ползите за мной. Скоро все они оказались у пролома в стене, ограждавшей аэродром от внешнего мира. Здесь их ждал Рябов. Ни слова не говоря, он одними лишь знаками рассказал товарищам, что только что мимо пролома прошли пятеро американских солдат, а сейчас – тихо и никого поблизости нет, а потому можно попробовать проникнуть сквозь пролом на территорию аэродрома. Богданов кивнул и беззвучными знаками показал, что первым в пролом должен ползти Рябов, вторым – он сам, за ним – Павленко и Муромцев, а последним – Дубко. Так и сделали, и скоро вся команда оказалась на территории аэродрома. Здесь они осмотрелись, никого поблизости не обнаружили, и тотчас же поднялись в полный рост. Они не опасались, что их увидят. Наоборот, это было частью их плана. В самом деле, глупо было, находясь на территории чужого объекта, таиться где-нибудь в засаде. Во-первых, спецназовцев могли обнаружить и сделать выводы, которые, как ни крути, а были бы не в их пользу: отчего, мол, они таятся? Что за странное поведение? Что за странные люди? А во-вторых, попробуй затаись, когда тебе совсем неизвестна местность. Ну, и в-третьих – спецназовцам нужно было не таиться, а действовать. Немедленно, потому что время поджимало. – Видите разбросанные кирпичи? – негромко сказал Богданов. – Значит, так. Снимаем с себя оружие, складываем его в сторонке, чтобы не было видно, но так – чтобы до него в любой момент можно было добраться одним прыжком. И начинаем складывать кирпичи в штабель. Наводим на аэродроме порядок. Одним глазом смотрим на кирпичи, другим – изучаем обстановку. На все про все – пятнадцать минут. Василий – за командира. Если что – вступаешь с союзничками в разговор. В общем, отвлекаешь их, как можешь. Усыпляешь их бдительность. Ну, начали! Муромцев присел на камень. Ему было нехорошо, его мутило, бросало то в жар, то в холод, болело все тело, иногда ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Но он держался, как мог. Он понимал, что обязан держаться во что бы то ни стало, иначе – превратится в обузу для своих товарищей. Конечно, они его не бросят, но если он окажется без сознания, то тем самым затруднит выполнение задания. А может, обремененные раненым Муромцевым, товарищи и вовсе не смогут выполнить задание. Поэтому – нужно напрячь все силы и держаться. Во что бы то ни стало, любыми путями и способами! Бойцы сбросили с себя оружие. Конечно же, не всё, а лишь автоматы, которые невозможно было спрятать под одеждой. Пистолеты, ножи и гранаты они оставили при себе. И начали энергично складывать разбросанные кирпичи в штабель, одновременно осматриваясь и примечая, что к чему: куда ведут дороги, что за здания высятся неподалеку и вдалеке, как к ним лучше подобраться… Одновременно они прислушивались к человеческим голосам где-то вдалеке, к звукам работающих моторов, к лязгу и скрежету железа, еще к каким-то звукам – непонятным по происхождению, но которые обязательно нужно было понять, потому что от этого могло зависеть очень многое… Какое-то время к ним никто не подходил. Но вот вдалеке зазвучали голоса, и вскоре перед спецназовцами возникли шестеро американских солдат. Все они были без оружия, а это означало, что они не при исполнении служебных обязанностей. Что ж, тем лучше: в случае чего справиться с этой некстати появившейся безоружной шестеркой будет проще. Хотя, по понятным причинам, спецназовцы не собирались нападать на американских солдат. Уложить, конечно, они бы их уложили единым махом, да и тела нашли бы куда припрятать, но – зачем? А вдруг их стали бы искать и, не найдя, объявили бы тревогу по всему аэродрому? Разумеется, это помешало бы бойцам выполнить задание. Нет, тревога, конечно, будет объявлена, без этого, пожалуй, не обойтись никак, но это, по расчетам наших, должно случиться потом, чуть позднее, когда они выполнят основную часть задания. А до этого им нужно вести себя как можно тише и незаметнее – в том числе постараться не связываться с этими так некстати подвернувшимися солдатами. Американцы, между тем, подошли к спецназовцам совсем близко и остановились. Какое-то время они молча наблюдали за их работой, а наши, не прекращая работы, – за ними. Наконец один из солдат сказал, обращаясь к Богданову: – Отдохнул бы, парень. Кирпичи не убегут. Если ты заметил, у них нет ног. Остальные пятеро громко засмеялись, довольные такой незамысловатой шуткой своего приятеля. Богданов ничего не сказал в ответ и не прекратил работы, лишь мрачно усмехнулся в ответ. – А что это ты такой серьезный? – не унимался американский солдат. – А, понимаю! Видать, ты давно не был в увольнении! Тут, конечно, загрустишь. Кирпичи – это тебе не выпивка и не девочки! С ними – никакого удовольствия! Солдаты опять громко захохотали. – Оставь его, приятель, – сказал Муромцев, обращаясь к веселому солдату. – Не до девочек нам сегодня. Видишь, выполняем срочное задание? – Это кирпичи – срочное задание? – недоуменно пожал плечами солдат. – Да они тут валяются уже полгода! – А ты расскажи об этом начальству! – усмехнулся Муромцев, стараясь, чтобы его улыбка выглядела как можно естественнее и беззаботнее. – Это – да, – согласился солдат. – Спорить с начальством – себе дороже… А что это ты такой бледный и замученный? А говоришь, что давно не был в увольнении! Хотя, может, и не был, не спорю. Скажу тебе по секрету – тут неподалеку есть один очень милый пролом в стене! Ты понимаешь, на что я намекаю? Хотя думаю, ты и без меня протоптал к нему дорожку. А? Кстати, эти кирпичи – чтобы ликвидировать этот пролом. Уже полгода собираются его заделывать… Так что вы, парни, не слишком усердствуйте. Пусть он еще побудет – для нашего же общего удовольствия! Ну, так отчего ты такой измученный? Расскажи. Своему брату солдату будешь говорить, не кому-нибудь. – Приболел я немного, – сказал Муромцев. – Ну, так и повалялся бы в казарме денек-другой! – пожал плечами солдат. – Или не знаешь, как это делается? А кирпичи бы подождали. – Хорошо, – с улыбкой произнес Муромцев. – Вечером я лейтенанту так и скажу. Думаю, такие слова ему понравятся. Солдаты опять дружно загоготали и пошли дальше. Опасность до поры до времени миновала. – Черт их принес, этих болтунов! – вполголоса выругался Рябов. – То ли еще будет! – хмыкнул Дубко. – Перекур! – шепотом произнес Богданов. – Пятнадцать минут уже прошли. Бойцы собрались в кружок и принялись совещаться, не забывая одновременно оглядывать окрестности и прислушиваться. – Говорите, что видели! – сказал Богданов. – Но коротко – несколькими словами! – Взлетно-посадочная полоса – там! – указал рукой Дубко.
– Значит, неподалеку нужные нам здания, – дополнил Павленко. – Радары, а также помещение, где диспетчеры управляют полетами. Ну, и вообще – вся связь. – В большинстве случаев такое помещение – это башня, – сказал Богданов. – Когда-то мне объясняли, что так оно и должно быть. – Ну, тем лучше, – сказал Павленко. – Значит, если увидим башню, туда и двинем. Не прогадаем. – Хорошо, – сказал Богданов. – Но башня, локаторы и пункт связи – это вопрос номер два. А вопрос номер один – взлетно-посадочная полоса. Ею нужно заняться в первую очередь. – Мины? – спросил Рябов. – Они, родимые, – сказал Богданов. – Значит, поступим так. Выдвигаемся ко взлетно-посадочной полосе. Добравшись до полосы, я, Дубко и Рябов разбегаемся в разные стороны и минируем полосу. Нужно постараться заложить хотя бы по одной мине. Лучше, конечно, по две, но тут уж как получится. Павленко с Муромцевым остаются нас прикрывать. Прижметесь к какой-нибудь стеночке, чтобы не торчать на виду, и глядите на все шесть сторон… – На юг, на запад, на восток и на север, а еще – вверх и вглубь, – скупо улыбнулся Павленко. – Это – дело нам знакомое… – Тем более, – сказал Богданов. – Заминировав полосу, вновь собираемся вместе. И по моей команде занимаем ключевые пункты. То есть диспетчерскую и пункт связи. Тут главное – действовать слаженно, чтобы они не опомнились. Ну и, конечно, на нашей стороне неожиданность. Остается распределить, кто какой объект будет отвоевывать. Богданов окинул подчиненных критическим взглядом: – Значит, так. Я и Рябов захватываем и выводим из строя радарную антенну. Дубко разбирается с диспетчерами в башне. Павленко и Муромцев берут под контроль пункт оповещения. Василий, тебе придется пообщаться с союзниками по общей связи. Выступишь, так сказать, с сольным номером на английском языке. Но только тогда, когда мы заминируем взлетно-посадочную полосу и захватим основные посты. Все должно быть вовремя. В общем, я дам команду по рации. Ну а что сказать, ты знаешь и без меня. Всем все понятно? – В целом – да, – ответил за всех Дубко. – Что касается нюансов, хотелось бы услышать некоторые уточнения. – Конечно, – кивнул Богданов. – Вот вам уточнения. Захватить основные здания аэродрома – это лишь половина дела. Другая половина – удержать их до прибытия наших войск. Вернее, до прибытия нашей авиации. Мы же понимаем, что господа союзники будут очень сильно огорчены нашим присутствием на аэродроме и потому захотят нас выкурить из захваченных пунктов управления аэродромом. Очень сильно захотят, просто до невозможности. И будут вежливо просить нас освободить помещения и убраться с аэродрома. К тому же их чуть-чуть больше, чем нас, так что сами понимаете – их просьбы будут очень настойчивыми. А мы – возьмем и не захотим покидать захваченные пункты. То есть проявим черную неблагодарность в ответ на их вежливые просьбы. И будем им хамить до тех пор, пока не прибудет наша авиация. – Ну, обо всем этом можно было сказать проще и короче, – улыбнулся Павленко. – И хотел бы, да нельзя, – улыбнулся в ответ Богданов. – Потому что иначе до вас не дойдет. А надо, чтобы дошло. – Ну, тогда считай, что ты свою задачу выполнил! – решительно произнес Рябов. – Лично до меня – дошло. – Есть еще один не вполне понятный нюансик, – сказал Павленко. – Через какое время должны прибыть наши истребители? – Кажется, я уже говорил об этом, – припомнил Богданов. – А ты скажи еще раз, – глянул на него Павленко. – Есть слова, которые не грех повторить дважды. – В лучшем случае – через семь часов, – сказал Богданов. – Во всех других случаях – от семи часов до бесконечности. – Только-то? – хмыкнул Дубко. – Так это же для нас пустяки! Бывало и покруче! – Ну коли так, пойдем искать взлетно-посадочную полосу, – дал команду Богданов. – Шагаем открыто, не таясь. Изо всех сил делаем вид, что мы – здешние. – Быть на виду – лучший способ маскировки, – сказал Дубко. – А нахальство – второе счастье, – добавил Рябов. – Второй раз за сутки мне приходится говорить эту фразу. – В таком случае говорят – дай бог не последний, – хмыкнул Дубко. – Сплюнь! – замахал руками Рябов. – Хватит с нас и двух раз! – Тьфу! – демонстративно сплюнул Дубко. Глава 10 …– Вот это и есть контрольно-пропускной пункт Инвалиденштрассе, – сказал Ганс Еремину и Терко. – Приехали. На той стороне вас будут ждать двое – мужчина и женщина. Мужчину зовут Клаус, женщину – Моника. Так к ним и обращайтесь. Ждать они вас будут на автомобильной стоянке в легковой машине синего цвета. Подойдете и спросите: «Вы не слышали прогноз погоды на завтра?» Они должны ответить: «Завтра обещают ветер с востока». Это – пароль и отзыв. Далее они поступают в ваше распоряжение. Они говорят по-русски и по-немецки, хорошо знают Восточный Берлин, прекрасно ориентируются в обстановке. Думаю, они вам пригодятся. – Стрелять они тоже умеют? – спросил Еремин. – Да, разумеется, – ответил Ганс. – И стрелять, и взрывать, и многое другое. Кроме того, у них есть рация. Моника – прекрасный радист. Их автомобиль также в вашем распоряжении. Кажется, я сказал вам все, что должен был сказать. Дальше – вы уж сами… Да, кстати. Сегодня – контрольно-пропускной пункт не работает. Так что никого, кроме немецких пограничников, там быть не должно. Ну, я поеду. Нежелательно, чтобы меня видели на контрольно-пропускном пункте. – Спасибо, – сказал Еремин.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!