– Но это невозможно! – Нет, очень даже возможно. Я хочу… – Откуда вы знаете? – Даты и содержание. Совершенно точно. – Я встал. – Я начинаю нервничать. Как я уже говорил, мистер Вулф желает вас видеть. От Кремера можно ждать чего угодно, особенно сейчас, когда он хватается за соломинку. Так что поспешим. Если хотите, Кейтс может поехать с вами в качестве телохранителя. У меня в кармане расшифровка текста на валиках. Вы можете взглянуть по дороге, и я скажу… И тут в дверь позвонили. Поскольку я уже дважды слышал этот звонок, хотя и стоя по другую сторону двери, я твердо знал, кто пришел. «Черт подери!» – подумал я и спросил шепотом: – Вы кого-нибудь ждете? Она покачала головой, и ее взгляд, устремленный прямо на меня, ясно говорил, что теперь моя очередь угадывать мелодию в одноименной игре. Хотя, конечно, все было бесполезно. Я сразу сообразил, что если уж человек прошел мимо швейцара, то наверняка осведомлен о моем присутствии. И все же попытка не пытка. Я приложил палец к губам, и мы затаили дыхание. Правда, выражение лица Кейтса явно говорило: «Я делаю это не ради вас, мистер!» Немая сцена продолжалась секунд десять, затем из-за двери послышался хорошо знакомый голос сержанта Пэрли Стеббинса: – Да ладно вам, Гудвин! Какого черта! Я отпер дверь. Грубо оттолкнув меня, Пэрли прошел в комнату и, сняв фуражку, попробовал изобразить из себя джентльмена: – Добрый день, мисс Гантер. Добрый день, мистер Кейтс. Мисс Гантер, инспектор Кремер будет чрезвычайно признателен, если вы соблаговолите приехать к нему в управление. Он хотел бы вам кое-что показать. У него находятся известные вам валики… – Что, Пэрли, сразу берешь быка за рога? – заметил я. – Ах, ты все еще здесь? – Он повертел своей большой пустой головой. – Ты еще здесь? А я думал, ты уже ушел. Инспектору будет приятно узнать, что я с тобой столкнулся. – Чушь! – осадил я его. – Мисс Гантер, вам, конечно, известно, что вы вольны в своих действиях. Некоторые думают, что, если государственный служащий приходит за ними, они обязаны подчиниться. Это заблуждение. У него должно быть для этого специальное предписание, которого нет у сержанта Стеббинса. – Это правда? – спросила меня мисс Гантер. – Да. Истинная правда. Когда вошел Пэрли, мисс Гантер тотчас же встала. И теперь она подошла ко мне и остановилась, глядя мне прямо в глаза. Ей не пришлось скашивать глаза, так как они находились на пять дюймов ниже моих, потому мы оба не чувствовали напряжения. – А знаете, – сказала она, – похоже, вы умеете меня уговорить. Учитывая, что мне известно о копах и об их отношении к людям со связями, положением в обществе и деньгами, а также притом, что я вас совсем не знаю, пусть даже ваш босс нанят НАП, я, пожалуй, скорее доверила бы вам подержать мою сумочку, если мне понадобится поправить подвязку. Так что решайте за меня. Мне поехать с вами к мистеру Вулфу или отправиться с этим дородным сержантом? Как скажете, так и будет. И тут я совершил ошибку. И не то чтобы я особо сожалел об этой ошибке, поскольку на жизненном пути я должен был получить свою долю всего, что мне причитается, включая ошибки. Проблема была в том, как я сейчас понял, что я совершил ошибку не ради себя, и не ради Вулфа, и не для пользы дела, а исключительно ради Фиби Гантер. Я был бы безмерно счастлив проводить ее к моей машине под аккомпанемент сердитого ворчания бредущего следом Пэрли. Вулф ничего так не любил, как играть на нервах у Кремера. Но я знал, что, если отвезу мисс Гантер к нам, Пэрли все равно останется ждать возле дома Вулфа и, дождавшись, когда она освободится, доставит Фиби в уголовную полицию, где ее, возможно, продержат всю ночь, или, наоборот, Фиби откажется ехать и тогда никогда не узнает, чем кончилось дело. Я совершил ошибку, поскольку решил, что мисс Гантер нужно немного поспать. Она сама говорила, что чем больше устает, тем лучше выглядит, и, глядя на нее, я понял, что она вконец измотана. Итак, я сказал: – Глубоко ценю ваше доверие, которое я действительно заслужил. Но лучше сами подержите сумочку, пока я буду поправлять вашу подвязку. Ну а сейчас, сколь ни горько в этом признаться, я советую принять приглашение мистера Кремера. Мы еще увидимся. Двадцать минут спустя я вошел в кабинет и доложил Вулфу: – Пэрли Стеббинс явился за мисс Гантер до того, как я успел увезти ее, и он понравился ей больше. Она находится сейчас на Двадцатой улице. Итак, я не только совершил ошибку, но и соврал боссу. Глава 17 Того, что случилось в понедельник, впрочем, как и в любой другой день, хватило бы на целую бухгалтерскую книгу, если бы я хотел записывать все события. Утром Вулф первым делом представил свидетельства того, как мы продвигаемся, а скорее, не продвигаемся, пригласив во время завтрака к себе в комнату Сола Пензера и Билла Гора для приватного инструктажа. Излюбленный прием Вулфа, которым он пользовался, чтобы избежать критики с моей стороны. По идее, весь смысл состоял в том, что, если я вставлял замечания об инертности, или о возрасте, который берет свое, или о чем-то подобном, Вулф всегда мог заткнуть мне рот, демонстрируя, что работает как черт, руководя Солом и Биллом, и что все вместе они жнут не покладая рук. Ну а кроме того, посвящать меня в их секреты было бы небезопасно, поскольку у меня все написано на лице. Меня доставало лишь то, что я знал, что он знал, что все это туфта. Собранные к этому времени Солом и Биллом снопы нисколько не утолили голода. Охапки слов, напечатанных на машинке и размноженных на мимеографе, который Билл Гор приволок из НАП, могли бы помочь на неделю удержать подальше от греха расследователей из журналов «Тайм» или «Лайф». Вот, пожалуй, и все, на что это годилось. Отчет Сола Пензера о последнем уик-энде в «Уолдорфе» оказался вполне предсказуемым. Пожалуй, ни один человек, если только его инициалы не «А. Г.», не сработал бы лучше, хотя в результате было установлено лишь то, что на месте преступления не удалось обнаружить даже волоска с головы убийцы. Чего ради Вулф продолжал швырять на ветер пятьдесят баксов в день, остается загадкой, но это, как я уже говорил, вероятно, не мое дело. Связи с Общественностью снова встали на ноги, сделали глубокий вдох и издали боевой клич. В «Таймс» вышла заметка на целую полосу за подписью Национальной ассоциации промышленников с предупреждением о том, что Бюро регулирования цен не только снимет с нас рубаху и штаны, но и сдерет наши шкуры. И хотя об убийстве не говорилось ни слова, был сделан прозрачный намек на то, что, несмотря на стремление НАП спасти страну от далекоидущих коварных планов БРЦ, нелепо предполагать, будто НАП имеет хоть какое-то отношение к устранению Чейни Буна. Правда, в этой стратегии был один крошечный недостаток: она воздействовала лишь на тех, кто уже согласился с НАП по поводу того, кто именно имел оные штаны и рубахи. Неожиданной проблемой понедельника стали телефонные звонки. Мне не удавалось прорваться сквозь шквал поступающих нам звонков. Я попытался с утра пораньше дозвониться до Фиби Гантер, но безуспешно. Телефон в квартире на Пятьдесят пятой улице молчал. В девять тридцать я позвонил в офис БРЦ, где мне ответили, что мисс Гантер еще не пришла, и никто, похоже, не знал, будет она или нет. В десять тридцать мне сообщили, что мисс Гантер на месте, но сейчас она у мистера Декстера, а потому лучше позвонить чуть позже. Уже гораздо позже, около полудня, она все еще была занята с мистером Декстером. В двенадцать тридцать она отправилась на ланч, но ей передали мою просьбу срочно перезвонить мне. В тринадцать тридцать она еще не вернулась. В четырнадцать часов мне сообщили, что она уже не вернется, и никто, с кем мне удалось связаться, не знал, где она сейчас. Со стороны может показаться, что такого простофилю, как я, легко можно водить за нос, и тем не менее я уже успел получить два чувствительных удара. Очевидно, в БРЦ не было человека – от телефонисток на коммутаторе до регионального директора, – который был бы не в курсе, что Ниро Вулф, как сформулировал Элджер Кейтс, получает деньги от НАП, а потому все вели себя соответственно. Когда же я сделал попытку поговорить с Дороти Унгер, стенографисткой, которая звонила Дону О’Нилу в субботу вечером, оказалось, что никто даже не слышал о такой! Того, что я получил за свои деньги на исходящие звонки, вполне хватило бы на то, чтобы потребовать от телефонной компании снизить тарифы на телефон. Не лучше было и с входящими звонками. Кроме назойливых репортеров, непременно желавших устроиться в первых рядах на случай, если вдруг Ниро Вулф решит провести брифинг для журналистов, возникли и непредвиденные осложнения с клиентами по поводу разосланных Вулфом писем насчет обнаруженных валиков. Статья в «Таймс», возможно, и указывала на то, что НАП выступала единым фронтом, но вот о телефонных звонках этого сказать было нельзя. У каждого звонившего была своя линия поведения. По мнению Уинтерхоффа, сделанное в письме допущение, будто обнаружение валиков оправдывает мисс Гантер, ничем не обосновано и, наоборот, лишь усиливает подозрение, что мисс Гантер солгала, поскольку квитанция была отправлена О’Нилу в конверте БРЦ. Бреслоу, естественно, пребывал в такой ярости, что позвонил дважды – утром и днем. На сей раз его разозлил тот факт, что мы слишком широко распространили новость о валиках. В интересах правосудия нам следовало оставить это дело между нами и копами. Он обвинил нас, что мы пытаемся произвести впечатление на исполнительный комитет и доказать, будто не зря едим свой хлеб, в результате чего создали чертову кучу проблем. При этом нам следовало думать лишь о двух вещах: как задержать убийцу и как доказать его вину. Даже семейство Эрскин разделилось. У Фрэнка Томаса Эрскина, отца, претензий в принципе не имелось. Впрочем, ему кое-что было нужно, а именно полный текст записей на валиках. Он не возмущался, хотя был до крайности удивлен. Ситуация казалась ему предельно ясной. Поскольку Вулф нанят НАП, вся добытая им информация являлась собственностью ассоциации, а потому любая попытка лишить их доступа к законной собственности является преступной, злонамеренной и безнравственной. Он продолжал настаивать на своих правах до тех пор, пока не понял, что это бесполезно, после чего распрощался с Вулфом, явно не держа на него зла. Его сын Эд оказался конкретнее, но гораздо смешнее. Если все хотели разговаривать только с Вулфом, а не со мной, то ему было без разницы. Он сказал, что вполне удовлетворится разговором со мной, поскольку ему нужно задать всего лишь один вопрос: можно ли верить заявлению О’Нила, будто тот получил квитанцию в конверте, доставленном ему по почте? Я ответил, что нам это известно только со слов самого О’Нила, хотя мы и видели конверт, но теперь этим занимается полиция и поэтому лучше всего обратиться прямо к ним. «Весьма обязан», – сказал он и повесил трубку. Весь день я ждал звонка от Дона О’Нила, но он не подавал о себе знать. Из чего я сделал вывод, что исполнительный комитет решил провести совещание, чтобы выработать линию поведения. День прошел, наступили сумерки, и я зажег свет. Перед обедом я еще раз попробовал дозвониться на Пятьдесят пятую улицу, но Фиби Гантер не оказалось дома. Обед непривычно затянулся, а значит, Вулф пребывал в полной растерянности. Всю свою энергию он направил на то, чтобы держать свои мысли при себе и постараться меня успокоить, а потому ел больше обычного. После обеда, вернувшись в кабинет, я еще раз попытался дозвониться до квартиры на Пятьдесят пятой улице, но, увы, с тем же результатом. Тогда я растянулся на диване, размышляя о том, как бы вызвать у Вулфа трудовой энтузиазм, и тут кто-то позвонил в дверь. Я направился в прихожую и распахнул дверь, даже не потрудившись посмотреть, кто к нам пожаловал. Лично я был бы рад любому посетителю, даже Бреслоу, явившемуся для дружеской беседы. В дом вошли двое. Я попросил их снять пальто, подошел к двери кабинета и объявил: – Инспектор Кремер и мистер Соломон Декстер. Вулф вздохнул и буркнул: – Проси. Глава 18 Соломон Декстер страдал недержанием речи. Полагаю, как у исполнительного директора БРЦ, у него была масса тем для разговоров, включая такие, как выборы в конгресс и статья НАП в утреннем номере «Таймс», не говоря уже о нераскрытом убийстве его предшественника. Вулф же органически не терпит болтливых людей. Поэтому он сердито нахмурился, когда Декстер, даже не поздоровавшись, выпалил: – Ничего не понимаю! Я справлялся о вас в ФБР и у армейского начальства, и все они подтвердили вашу безупречную репутацию, да и вообще отзывались о вас очень хорошо! Как же вы могли связаться с самой грязной шайкой лжецов и головорезов на всем белом свете?! Как, черт возьми, это объяснить?! – Вы на грани нервного срыва, – заметил Вулф. – При чем тут мой нервный срыв?! – не унимался Декстер. – Совершено самое черное злодеяние в истории страны, за которым стоит гнусная банда. И любой, любой человек, который связывает себя с ней, недостоин… – Пожалуйста, не нужно на меня так кричать! – перебил его Вулф. – Вы слишком взволнованы. Ваше волнение можно понять, но мистеру Кремеру не следовало приводить вас сюда в таком состоянии. Мистер Кремер, чего он от меня хочет? – Да он подозревает, что этот фокус с валиками устроили вы. Чтобы создать впечатление, будто они все это время находились в Бюро регулирования цен, которое хочет свалить вину на НАП, – проворчал в ответ Кремер. – Пф! И вы разделяете его подозрение? – Нет. Вы бы обтяпали все более тонко. Вулф снова перевел взгляд на Декстера: – Если вы, мистер Декстер, всего лишь хотите спросить, подстроил ли я эту историю с валиками, то я отвечу вам отрицательно. Еще вопросы имеются? Вынув из кармана носовой платок, Декстер промокнул лицо. Я не заметил у него на лице никакой влаги, на улице было прохладно, да и в комнате не слишком жарко, но, очевидно, у него возникла потребность что-нибудь промокнуть. Возможно, это в нем заговорил лесоруб. Декстер бессильно уронил руку с платком и посмотрел на Вулфа, словно пытаясь вспомнить следующую реплику, идущую по сценарию. – Среди служащих бюро ни в Нью-Йорке, ни в Вашингтоне нет никакой Дороти Унгер! – заявил он. – Силы небесные! – раздраженно произнес Вулф. – Конечно же нет! – Что вы этим хотите сказать? – Я хочу сказать, что такой особы и не могло существовать. Это же очевидно. Человек, проделавший фокус-покус с квитанцией на посылку, будь то сам мистер О’Нил или кто-то другой, должен был выдумать Дороти Унгер. – Вам виднее! – разъярился Декстер. – Вздор! – Вулф помахал у него перед носом пальцем. – Мистер Декстер, если вы собираетесь вести себя подобным образом, то вам лучше уйти. Вы обвиняете меня в том, что я «связался» с негодяями. Но я вообще ни с кем не связан. Меня пригласили сделать определенную работу, найти убийцу и получить достаточно доказательств, чтобы его осудить. Если у вас имеются… – Как далеко вы продвинулись в ваших розысках? – вмешался Кремер. – Ну… – Вулф ухмыльнулся, а когда он ухмыляется, то становится совершенно невыносим. – Уж наверное, дальше, чем вы. Иначе вас бы тут не было! – Ну да, прошлым вечером я так и не понял, почему вы не ткнули пальцем в убийцу, чтобы я мог его арестовать, – саркастически заметил Кремер. – Так же, как и я, – согласился Вулф. – В какой-то момент мне показалось это возможным, когда один из присутствовавших сказал нечто весьма примечательное, но мне не удалось… – Что сказал? И кто именно? Вулф покачал головой: – Я сам до сих пор над этим думаю… – Судя по его тону, все силы 82-й воздушно-десантной дивизии, от побережья до побережья, были брошены на решение этой задачи. После чего Вулф решил бросить Кремеру мягкий упрек: – Вы все испортили и прогнали их прочь. Если бы вы вели себя как зрелый следователь, а не как капризный ребенок, я мог бы кое-чего достичь… – Виноват, каюсь. И готов на все, чтобы поправить дело. Все, что скажете. Почему бы вам не попросить меня прямо сейчас собрать их здесь?