Глава 7 В пятницу произошла первая поклевка. Так как каждое утро с девяти до одиннадцати Вулф проводит в оранжерее, я был в кабинете один, когда раздался звонок. Последовала обычная для мира секретарей рутина. – Мисс Хардинг просит к телефону мистера Вулфа. Если я начну излагать весь мой разговор сперва с замороженной секретаршей, а затем с мисс Хардинг, это займет не меньше двух страниц. Короче говоря, я сумел втолковать мисс Хардинг, что, когда Вулф занимается орхидеями, он недоступен. Она поинтересовалась, когда мистер Вулф освободится и сможет приехать к мистеру Эрскину, и я объяснил, что мой шеф редко покидает дом, тем более по делам. – Мне это известно! – отрезала она; по-видимому, провела без сна еще одну ночь. – Но ведь его вызывает сам мистер Эрскин! Я понял, что рыбка на крючке, и сделал подсечку: – Это для вас он мистер Эрскин, а для мистера Вулфа – никто. Мистер Вулф не любит работать даже дома. Меня попросили не вешать трубку, и я терпеливо ждал. Это продолжалось минут десять. Наконец снова послышался ее голос: – Мистер Гудвин? – Постаревший и набравшийся мудрости, но все еще он. – Мистер Эрскин приедет в контору мистера Вулфа сегодня в половине пятого. Я начал раздражаться: – Послушайте, мисс Общественные Связи, почему бы вам не упростить дело, дав мне возможность поговорить с мистером Эрскином? Если он приедет в половине пятого, ему придется ждать целых полтора часа. Я же говорил вам: мистер Вулф занимается орхидеями утром с девяти до одиннадцати и с четырех до шести вечера, и ничто, повторяю, ничто не может изменить этого распорядка дня. – Просто смехотворно! – Не спорю. Однако это так. – Обождите у телефона. Мне так и не удалось поговорить с мистером Эрскином – слишком великая честь для меня. Однако, преодолев уйму препятствий, мы достигли соглашения. Когда в одиннадцать часов Вулф спустился в кабинет, я объявил: – Мистер Фрэнк Томас Эрскин, президент Национальной ассоциации промышленников, вместе с сопровождающими его лицами соизволит прибыть сюда в десять минут четвертого. – Приемлемо, Арчи, – пробормотал Вулф. Откровенно говоря, я хотел бы, чтобы при словах «Приемлемо, Арчи» у меня не так сильно учащалось сердцебиение. Это так по-детски! Глава 8 Ровно в три часа десять минут раздался звонок, и я пошел открывать дверь, заметив по дороге Вулфу: – Это люди того сорта, которых вы часто прогоняете, а что еще хуже, приказываете это делать мне. Сдерживайте себя. Не забывайте про наши финансовые дела, про Фрица, Теодора, Чарли и меня. Он даже не рыкнул в ответ. Улов превзошел мои ожидания. В делегации, состоявшей из четырех человек, оказался не один Эрскин, а целых два – отец и сын. Отцу было лет под шестьдесят, но он не произвел на меня особого впечатления. Высокого роста, костлявый и узкоплечий, в дурно сидящем темно-синем костюме, приобретенном в магазине готового платья. И хотя зубы у него были свои, разговаривал он так, словно ему мешала вставная челюсть. Он представил всех: сперва себя, потом остальных. Сына его звали Эдвард Фрэнк, но к нему обращались запросто – Эд. Двое других – мистер Бреслоу и мистер Уинтерхофф – состояли в исполнительном комитете НАП. Бреслоу выглядел так, будто родился красным от гнева и умрет, когда придет его час, в том же раздраженном состоянии. А Уинтерхофф, если бы это не принижало достоинства члена исполнительного комитета НАП, мог бы подрабатывать, позируя для рекламы виски в качестве импозантного джентльмена. У него даже имелись небольшие седые усики. Что касается сына (я пока не мог называть его Эд), который был примерно моего возраста, я оставляю за собой право высказать о нем свое мнение позже, так как он был явно с похмелья и страдал от головной боли. Его костюм стоил по крайней мере в три раза дороже отцовского. Я рассадил их, предоставив Эрскину-старшему красное кожаное кресло перед столом Вулфа, и поставил рядом маленький столик, чтобы на нем можно было развернуть чековую книжку и выписать чек. – Возможно, это пустая трата времени, мистер Вулф, – заговорил Эрскин-отец, – но по телефону мы не смогли получить удовлетворительной информации. Кто-нибудь поручал вам заняться расследованием известного вам дела? Вулф приподнял брови на одну шестнадцатую дюйма: – Какого дела, мистер Эрскин? – Ну… Вы понимаете… Смерть Чейни Буна… Вулф задумался. – Позвольте мне сформулировать свой ответ следующим образом. Я никому не давал согласия на что бы то ни было и не связан никакими обязательствами. – В случае убийства существует только одно обязательство, – злобно прошипел Бреслоу, – добиться торжества правосудия. – О боже! – громко вздохнул Эрскин-сын. – Если хотите, можете уйти, я все сделаю сам! – с раздражением произнес Эрскин-старший и повернулся к Вулфу. – Какое у вас создалось мнение в связи с этим происшествием? – Мнения экспертов стоят денег. – Мы вам заплатим. – Разумную сумму, естественно, – вставил Уинтерхофф. У него был низкий невыразительный голос, а потому Уинтерхофф явно не прошел бы отбор для рекламы виски в качестве импозантного джентльмена. – Это не будет ничего стоить, – сказал Вулф, – до тех пор, пока не высказано экспертное мнение, а экспертное мнение может быть высказано только тогда, когда я проделаю определенную работу. А я еще не решил для себя, браться мне за это дело или нет. Я не люблю работать. – Кто к вам обращался? – поинтересовался Эрскин-старший. – С вашей стороны, сэр, очень нескромно спрашивать меня об этом. – Вулф погрозил ему пальцем. – А я был бы болтуном, если бы ответил на ваш вопрос. Вы явились сюда с намерением нанять меня? – Видите ли… – Эрскин-старший замялся. – Это обсуждалось нами как возможный вариант. – Вами как частными лицами или как представителями Национальной ассоциации промышленников? – Это обсуждалось как дело, в котором заинтересована ассоциация. – Решительно не советую вам нанимать меня, – покачал головой Вулф. – Вы рискуете впустую потратить деньги. – Почему? Разве вы не являетесь хорошим специалистом по расследованию сложных дел? – Я лучший из всех. Но картина достаточно очевидна. Вас беспокоит лишь репутация и положение ассоциации. Общественное мнение уже вынесло свой вердикт. Всем известно, что ваша ассоциация настроена чрезвычайно враждебно по отношению к Бюро регулирования цен и, в частности, к мистеру Буну и проводимой им политике. Девять человек из десяти уверены в том, что они знают, кто убил мистера Буна: Национальная ассоциация промышленников. – Вулф посмотрел на меня. – Арчи, что сказал человек в банке? – О, только ту остроту, что уже вовсю гуляет. Что НАП расшифровывается как Настоящие и Абсолютные Преступники. – Но ведь это абсурд! – Разумеется, – согласился Вулф. – Однако общественное мнение есть общественное мнение. НАП осуждена, и приговор вынесен. Единственный путь исправить положение заключается в том, чтобы отыскать истинного убийцу и предать его суду. А вдруг убийцей окажется член вашей ассоциации? Правда, в этом случае недоброжелательство общества перекинется на непосредственного убийцу и если не полностью, то в значительной степени отвлечет внимание от ассоциации. Наши посетители переглянулись. Уинтерхофф мрачно кивнул, а Бреслоу крепко сжал губы, чтобы не взорваться. Эд Эрскин посмотрел на Вулфа так, словно тот был причиной его головной боли. – Вы говорите, что общественное мнение осудило НАП, – заговорил Эрскин-отец. – Если бы только оно! С ним солидарны полиция и ФБР! Они действуют прямо как гестапо. Члены такой старой и почтенной организации, как наша ассоциация, казалось бы, должны иметь некоторые права и привилегии. Ничего похожего! Знаете ли вы, что делает полиция? Связалась чуть ли не со всеми городами Соединенных Штатов! Требует от иногородних членов ассоциации, присутствовавших на приеме и уже вернувшихся домой, прислать письменные показания! – М-да… – вежливо пробурчал Вулф. – Но я надеюсь, местная полиция снабдит их бумагой и чернилами. – Что?! – вскинулся Эрскин-старший. – Какое, черт побери, это имеет отношение к делу?! – возмутился его сын. Вулф оставил их благородное негодование без ответа. – Вероятность того, что полиция найдет убийцу, весьма мала. Правда, не изучив внимательно всех обстоятельств дела, я не могу высказать свое мнение как эксперт, но повторяю: мне кажется сомнительным, что полиция отыщет убийцу. Прошло уже трое суток. Вот почему я не рекомендую вам нанимать меня. Следует признать, однако, что, в какую бы сумму это ни обошлось вашей ассоциации, обнаружение убийцы стоит любых денег, даже если выяснится, что убийцей является один из вас, джентльмены. Если бы меня принудили вести это дело, я бы взялся за него с неохотой. Сожалею, что вам пришлось зря потратить время на посещение моего дома. Арчи! Это был намек на то, что я должен продемонстрировать хорошие манеры, проводив посетителей до дверей. Я встал. Они нет. Вместо этого они переглянулись. – Я бы рискнул, Фрэнк, – произнес Уинтерхофф, обращаясь к Эрскину-старшему. – А что нам еще остается? – горестно спросил Бреслоу.