Смешно больше не будет никогда. От рвотных миазмов его затошнило и вновь вырвало. Потом еще раз – уже одной желчью. Встать он сумел лишь через несколько минут. Спустил воду, оттер рвотные брызги, вновь спустил воду, облил унитазный ободок чистящим средством. Прополоскал рот холодной водой, наткнулся глазами на неподвижную Лорну и попятился прочь из ванной. Подумал об охлажденном шампанском, купленном по дороге сюда. Как хочется выпить, успокоить нервы! Нет, лучше не открывать, не пить – не дай бог остановят машину, а от него будет пахнуть спиртным… Вновь нахлынула паника. Вытер ли он бутылку? На ней ведь куча его отпечатков. Он отклеил ценник с названием винной лавки, сунул в карман, аккуратно обтер бутылку и вернул ее в холодильник. Присел у стола на краешек стула. Нужно подумать. Обмозговать забрезжившую идею. Самоубийство может сработать. Однако стоит ли на это рассчитывать? Он постарался уничтожить все следы своего пребывания в квартире – причем уничтожить незаметно. Но этого мало. Что, если подсунуть полиции ложный след? Указать на мужа Лорны? В понедельник она отменила свидание из-за того, что этот мерзавец вновь на нее напал. Нужно убедить полицию, что тут произошло то же самое. Домашнее насилие? Да, может выгореть… К тому же Лорна кое-что рассказывала о Корине, и этим стоит воспользоваться. Надо попробовать. Глава 15 Среда, 20 апреля Он ходил по маленькой квартирке и вытирал, вытирал… Помня лишь одно – нужно сохранять спокойствие, нужно думать. Ничего не упускать. Черт, как же это трудно! Мозг напоминал библиотеку в землетрясение. Полки ходят ходуном, все на них прыгает, скачет. И падает, падает… ДУМАЙ! Когда он уходил, Лорна была жива? Сколько он отсутствовал? Сколько гулял по улице? Час? Больше? Этого времени хватит, чтобы прийти сюда и… Убить Лорну? Кто это сделал? Сволочь-муж? В голове вдруг вспыхнули строчки стихотворения Редьярда Киплинга «Заповедь». Вспыхнули ярко, словно начертанные перед глазами. Владей собой среди толпы смятенной, Тебя клянущей за смятенье всех, Верь сам в себя, наперекор вселенной… Умей поставить, в радостной надежде, На карту все, что накопил с трудом, Все проиграть и нищим стать, как прежде, И никогда не пожалеть о том…[2] Вот оно, руководство. Вот что он должен делать. Владеть собой. Быть стойким. Ждать. О, да. В этом он дока. Жизнь полна неожиданностей. Кто не испытывает судьбу, тот просто прозябает. Кто испытывает – взлетает на вершину, но именно там неожиданности и бьют сильнее всего. Так сильно, что корчишься от боли. Можно отмыться от дерьма, смыть с себя запах. А при определенном складе ума можно очистить и память. «Жизнь всех нас ломает, и многие становятся сильнее именно в местах надломов». Кто это сказал? Да и такими ли словами? Сейчас нужно быть сильным в месте надлома. Он будет. Да. Мысли скакали. Собраться. Нужно собраться. Просчитать. В панике можно наломать дров. Избавиться от паники. И вести себя как обычно. Другого варианта нет. Ну, не совсем так. Есть, конечно, и другой. Но… Другой вариант немыслим. Глава 16 Среда, 20 апреля Рой Грейс виновато посмотрел на часы и мрачно подумал – вот уж верно, что дорога в ад вымощена благими намерениями. Половина девятого вечера. Давно пора домой, а Рой до сих пор здесь, в своем кабинете. Прихлебывает холодный кофе, переживает насчет ключевой улики и ждет звонка из Королевской прокурорской службы, чтобы эту улику обсудить. Рой воспользовался передышкой, запрограммировал поздравительный твит Джеку Александеру – ему завтра исполнится двадцать шесть – и вновь переключил внимание на работу. Рой готовился к скорой поездке в Лондон, в центральный уголовный суд Олд-Бейли, на слушание по делу социопатки Джоди Бентли, которая сидела сейчас в женской тюрьме «Бронзфилд». У Роя имелись веские доказательства того, что Джоди Бентли убила своего любовника, а затем и мужа. Однако Грейс был уверен – это далеко не все ее жертвы. Ему еще предстояло изучить целую гору документов. С нанятым «черной вдовой» барристером, Ричардом Чаруэллом, Рой уже сталкивался. Однажды Чаруэлл во время судебного разбирательства высмеял Грейса за то, что тот носил улику – туфлю – к медиуму. Потом, на перекрестном допросе свидетелей, Рой взял над Чаруэллом верх, однако грязь прилипла, а убийца едва не ушел от ответа. Толковый юрист и ловкий манипулятор, Чаруэлл виртуозно водил присяжных за нос. Поэтому накануне суда лучше десять раз перестраховаться. Этот барристер способен играючи вытащить клиента из тюремной камеры сквозь самую узкую щель. Да, улики против Джоди Бентли были сильны, и дотошная Королевская прокуратура быстро согласилась выдвинуть обвинение в убийстве. Однако умный барристер вроде Чаруэлла наверняка отыщет в прокурорских доказательствах слабые места и воспользуется лазейкой. Грейс знал: эта женщина виновна на двести процентов. Он был уверен: ему есть что сказать со свидетельской трибуны, и после его показаний у здравомыслящих присяжных не останется сомнений. Но, увы, работа защитника состоит в том, чтобы эти сомнения сеять. Для защитников суд – игра. Для полицейских – важный вопрос: сядет ли убийца за решетку или свободно выйдет на улицу и продолжит убивать? Присяжные непредсказуемы, особенно теперь, когда в обществе бродят антиполицейские и антиноменклатурные умонастроения. Их отчасти подпитывают политики, а отчасти – сами полицейские: к примеру, резонансными провальными делами против знаменитостей. Как именно поведет себя на предстоящем суде Чаруэлл, Рой не знал. Зато он точно знал другое: его непосредственный начальник, помощник главного констебля Кэссиан Пью, будет следить за происходящим, точно ястреб, – и ястребом же накинется на Грейса в случае неудачи. Ну, а в случае удачи присвоит все лавры себе. Только Рой Грейс ведь не волшебник. Он не в силах менять обстоятельства под себя. Рой способен лишь выкладываться на все сто. Ловить убийц, которые отнимают у людей жизнь. Он ненавидел убийц всеми фибрами души. Вор может возместить украденное – полностью или частично. Убийца же никогда не исправит того, что сделал. Убийца губит жизнь не только жертвы, но и тех, кто эту жертву любил. Губит безвозвратно. В целом процент раскрытия убийств в Великобритании был высок: каждый год ловили примерно восемьдесят пять процентов убийц. В США, например, этот показатель составлял лишь пятьдесят пять процентов. Однако пока не время расслабляться. В Сассекс-Хаус, в прежней штаб-квартире управления уголовных расследований, целая группа непрерывно занималась нераскрытыми убийствами. Для Роя Грейса «нераскрытие» означало провал. В графствах Восточного и Западного Сассекса числилось тридцать неразгаданных убийств. Тридцать – и это только те, о которых полиции стало известно. Наверняка еще немало людей кто-то лишил жизни, а полиция пребывает в неведении об их смерти. Дело об убийстве не закрывают – пока жив хоть кто-то, связанный с жертвой. В некоторых случаях не закрывают и дольше. Поступив на службу в отдел тяжких преступлений, Рой Грейс дал себе обещание. Повысить показатель раскрываемости, превратить восемьдесят пять процентов в… как можно больше, лучше – в сто. По мнению Грейса, каждый убийца делает ошибку. Где-нибудь. Нужно только ее найти. Глава 17 Среда, 20 апреля Квартиру, конечно, можно поджечь. Надежней способа уничтожить улики не придумаешь. Однако это опасно. Ветхое здание – настоящая западня при пожаре, огонь наверняка перекинется на другие квартиры. Тогда еще кто-нибудь погибнет… Нет-нет. Почти девять часов. Прошли три самых долгих часа в его жизни, и на улице наконец достаточно стемнело. Он надел плащ, в очередной раз внимательно огляделся при свете телефонного фонарика, пристроил на сгибе локтя ноутбук Лорны и фотографию в рамке. Прихватил цветы, которые сам же принес, и два мусорных мешка с вещами, которые решил убрать из квартиры. Так, и резиновые перчатки туда же. Он подошел к двери. За все время аренды квартиры он видел других жильцов лишь дважды. Сперва пожилую леди в халате – она выглядела слегка чокнутой и интересовалась, не встречал ли сосед ее кошку. Потом молодую китайскую пару – эти походили на студентов и были настолько поглощены друг другом, что вряд ли его заметили. Тем не менее двери он сейчас открыл осторожно, обернув ладонь салфеткой. Послушал и лишь затем шагнул на лестничную площадку. Сердце грохотало ужасно громко и равномерно – бум… бум… бум… В ушах шумело. Он сбежал на три пролета вниз и у парадной двери вновь помедлил, прислушиваясь.