Даже если считать домом не ту почерневшую от времени хибару, где я прожила всю свою жизнь, а комнату в корпусе, с этими апартаментами она все равно не стояла и рядом. Я отдавала себе отчет, что личные покои адмирала далеко не вершина роскоши, но в сравнении с тем, где мне приходилось бывать прежде, роскошью они и были. Так же, как и гостиная, спальня была обставлена минималистично и со вкусом. Широкая кровать, покрытая темным шелковистым покрывалом, большой шкаф, пара тумбочек и письменный стол с придвинутым к нему стулом – вся мебель была явно дорогой. Хоть я и не особо в этом разбиралась, предположила, что изготовлена она из мореного синегорного вяза. Насколько мне было известно, только это дерево давало такой глубокий ультрамариновый, уходящий в черный цвет. Когда адмирал скрылся за дверью, я подошла к кровати и замерла, не решаясь на нее прилечь. Потопталась на месте несколько долгих мгновений, обреченно вздохнула и аккуратно пристроилась на самом краешке. Искренне считала, что от пережитых волнений заснуть не смогу, но ошиблась. Отключилась практически сразу, даже подумать ни о чем не успела. Мне снилось море. Беспокойное, черное, как самая беспросветная сумеречная ночь. И шепот, который уже когда-то звал меня, заставляя подаваться навстречу и прыгать в темную воду. Бушевал шторм, неистовствовал морозный ветер, расплетенные волосы лезли в глаза, мешая смотреть. Голые скалы холодили ступни, на губах ощущался привкус соли. Я стояла совершенно одна на затерянном среди моря маленьком островке. Страшно. Страшно и очень холодно. Но еще холоднее сделалось, когда море вдруг стихло и стало стремительно затягиваться льдом. Темная дымка ползла по воде, покрывая ее белой коркой и отнимая жизнь. Я хотела бежать прочь, но ноги не слушались и будто примерзли к гладкому камню. Голос тоже пропал, глаз нельзя отвести, и все, что оставалось, – это смотреть на приближающуюся дымку, в которой уже проступал размытый темный силуэт. Неожиданно что-то изменилось. Мир подернулся пеленой, и я увидела в своих руках шаромаг. Тот, который недавно купила в лавке, с небольшой разветвленной трещинкой. «Откуда трещинка? – промелькнуло в мыслях. – Капитан ведь ее убрал…» Мутное стекло покрылось кружевным инеем, и я разглядела в нем темный туман. Сердце подскочило к самому горлу, пальцы ослабли и разжались. Шаромаг покатился куда-то вперед, а я, обретя способность двигаться, побежала. Не важно куда, только скорее, скорее убраться из этого места. Не видеть пугающего инея и еще более пугающего черного тумана… Почувствовав, что куда-то падаю, я закричала и подумала, что вот-вот умру. А затем меня окутало что-то теплое, невесомое, но вместе с тем сильное. – Тише, – коснулся слуха успокаивающий шепот. – Все хорошо. Только не открывать глаз. Нельзя открывать, иначе все волшебство и спокойствие рассеются. Находясь где-то между сном и явью, я укуталась в это тепло, точно в одеяло, и ощутила, как страх уходит. – Откуда же ты такая взялась? – снова шепот, горячее прикосновение к виску и тихий вздох: – Спи, моя маленькая ундина. Спи… И я заснула – теперь с уверенностью в том, что холод больше не вернется. Проснувшись, я несколько долгих мгновений не могла понять, где нахожусь. За окном уже светало, первые лучи обозначили очертания массивной мебели. А еще я увидела мягкое одеяло, которое сбросила на пол во сне. Почему-то именно одеяло привело меня в чувство и напомнило, где я провела минувшую ночь. К собственному удивлению, спалось мне просто замечательно. Только вначале, кажется, снилась какая-то ерунда – кошмар о море и… От мимолетного воспоминания меня бросило в жар. Теплые объятия, целомудренный поцелуй, успокаивающие слова и это немыслимо невероятное «моя маленькая ундина»… Нет-нет, конечно, это сон. Просто сон, иначе и быть не может! Взглянув на часы, я ахнула и резво вскочила с постели. Завтрак уже начался, тренировка через двадцать минут, а мне еще нужно забежать к себе, чтобы переодеться! Оказавшись перед дверью, я резко осознала, что на сегодня у меня увольнительная. И на завтра, и на все дни, которые предстоит провести в столице, куда мы с адмиралом отбываем уже этим вечером, дабы встретиться с моей родней. Сойти с ума и утонуть! Поняв, что никуда спешить не надо, я осторожно выглянула в гостиную. Диван был пуст, но лежащее на нем скомканное покрывало и подушка говорили, что его использовали как место для сна. В который раз за время нахождения в этих покоях мне стало неловко. В мыслях всплыл образ взъерошенного, «домашнего» морского демона, и смущение усилилось. Я словно увидела нечто личное, чего видеть была не должна. Удостоверившись, что адмирал отсутствует, я прошмыгнула в ванную и плеснула в лицо холодной водой. Смыла остатки сна вместе со смущением и взбодрилась, а когда обвела взглядом ванную комнату, чуть ли не присвистнула. Да, все-таки вчера была права – роскошь это и есть. Опершись о раковину, я посмотрела в настенное зеркало и, увидев свое отражение, тяжело вздохнула. В общем-то ничего пугающего, даже мешков под глазами нет, но одежда… Пусть длинная и плотная, но все-таки ночная рубашка. В таком виде по корпусу не погуляешь, да и открыто выходить из апартаментов адмирала явно не стоит. Не приведи поднебесные, кто-нибудь увидит, и все старания по обелению репутации морскому коту под хвост. Исходя из этого, мне не оставалось ничего другого, кроме как дожидаться адмирала и в нетерпении грызть ногти. Так и представляла, как он сейчас проводит ускоренное разбирательство и устанавливает личность учинившего крысиный беспредел. Только сейчас я до конца осознала, во что вчера едва не вляпалась. Глубинные ведьмы – крайне злобные и беспринципные существа. Как и дроу, не признают действующую власть, но в отличие от них не подчиняются вообще никому. Одиночки – каждая ведьма сама за себя. Самое главное, чего я до сих пор не понимала, – это для чего кому-то понадобилось насылать на меня проклятие. Для чего все эти угрозы, запугивания? Вряд ли дело только в личной неприязни. А если не в ней, то в чем? В моей особой, играющей важную роль наследственности? Но в этом нет никакого смысла! Вчерашнее пожелание хозяина покоев «чувствовать себя как дома» я исполняла плохо. В спальне находиться не могла и, аккуратно поправив постель, переместилась в гостиную. Там, не зная, чем заняться, не нашла ничего лучшего, как аккуратно сложить брошенное покрывало и убрать со стола недопитый чай. Адмирал появился как раз в тот момент, когда я, помыв чашку, выходила из ванной. Столкнувшись взглядами, мы синхронно замерли, и я с силой сжала фарфоровую ручку – диво, что она не треснула. В отличие от меня, адмирал Рей выглядел безукоризненно. На фоне него – свежего, собранного, одетого в идеально сидящую форму я казалась себе взъерошенным недоразумением, что уверенности отнюдь не добавляло. – Доброе утро, – не отводя взгляда, приветствовал он. – Как спалось? – Доброе, – отозвалась я, ощутив, как от прозвучавшего вопроса по коже пробежала мелкая дрожь. – Спасибо, хорошо. Прятать смятение за банальной вежливостью оказалось очень удобно. Я всегда знала, что адмирал не из тех, кто попусту тратит время, и сейчас снова в этом убедилась. Он призвал потерянную душу и, когда образовался знакомый проход, перешел к делу: – Как только приведешь себя в порядок, приходи в трехсотую аудиторию. Повторишь все то, что накануне рассказала мне. Будем поднимать вопрос об увольнении со службы. Мое сердце дрогнуло. Неужели… – Уже известно, кто за этим стоит? – не веря в существование такой оперативности, спросила я. – Известно, – мрачно подтвердил адмирал и уже мягче добавил: – Поторопись, Фрида. Пока информировать меня о личности преследователя явно не намеревались, но это было даже к лучшему – и без того хватало причин для волнения. Трехсотая аудитория – место, где обычно проходили собрания капитанов и старост отрядов. Наверняка по такому вопиющему случаю сегодня они тоже там соберутся, и мне придется рассказывать обо всем именно им. Ох, как же не хочется! – Ничего не бойся, – словно прочитал мои мысли адмирал Рей, когда я уже входила в проход. – Сейчас бояться нечего. Благодаря спокойствию и прозвучавшей уверенности в это было очень легко поверить. На сборы много времени не ушло. Переодевшись в форму и заплетя волосы в нетугую косу, я бросила быстрый взгляд в зеркало, похлопала себя по щекам, чтобы избавиться от пугающей бледности, и отправилась на казнь. «Казнить», конечно, собирались не меня, но это почему-то не успокаивало. Идя по коридору, окна которого выходили на полигон, я увидела, что на поле пусто. Это могло означать лишь одно – тренировка перенесена, так как капитаны и старшие ловцы сейчас действительно на собрании. Еще несколько коридоров, пара лестничных пролетов, и вот она – дверь трехсотой аудитории, точно специально распахнутая в ожидании меня. Мысленно велев себе успокоиться, я уняла неуместную дрожь, усилием подавила страх и, вспомнив обнадеживающее напутствие адмирала, вошла внутрь. Сюда был открыт ход далеко не всем, чаще собрания проводились в главном зале. Впрочем, и это просторное, с высокими потолками помещение скорее походило на зал, нежели на обычную аудиторию. Как и во всем корпусе, интерьер был сдержанным: полы и стены из темно-серого камня, в дальнем конце – статуи сидящих Таггара и Ританы, а в самом центре тянулся длинный прямоугольный стол, за которым сидели тринадцать мужчин. Адмирал занимал почетное место во главе стола. Здесь находился и Косичка, присутствие которого меня немного ободрило. Все-таки оказаться одной перед лицом множества высоких чинов – нервотрепка еще та. – Кадет Талмор, – приветствовал адмирал так, словно мы виделись впервые за это утро. – Прошу вас перед лицом присутствующих подробно озвучить все угрожающие вашему физическому и моральному здоровью происшествия, имевшие место в корпусе и последнем рейде. Держать лицо и говорить уверенно было не так-то просто, но все-таки я справлялась, хотя и чувствовала себя в этом огромном зале ничтожно маленькой и незначительной. Однако чем дальше заходила в своем рассказе, тем больше успокаивалась, убеждаясь, что капитаны настроены ко мне благосклонно. Более того, меня слушали. И слушали внимательно, не упуская ни единого слова. Я рассказала обо всем, за исключением проклятия глубинной ведьмы. Ведь этой ночью я осталась в своей комнате, адмирал мне, конечно, ничего не рассказывал, и о проклятии мне ничего не известно. Такой поступок оказался верным. Как только я замолчала, закончив своим испугом от вида убитой крысы, слово взял адмирал. Сейчас он был точно таким, каким я запомнила его с нашей первой встречи, – холодным, неприступным, одним видом внушающим уважение и страх. Таким, каким его знали в морском флоте, не имеющим ничего общего с тем, кого я видела этой ночью. – Как я упомянул ранее, на крысе обнаружено проклятие глубинной ведьмы, – продолжил он за меня. – Кроме того, проклятие затронуло и привязанные к комнате кадета потерянные души, которые из-за него впали в своего рода сон. Проклятие не смертельное, даже не относящееся к разряду особо опасных. Из этого, а также из регулярных угроз следует, что кадета Талмор хотели напугать. Причины лежат на поверхности: обычная зависть и желание, чтобы она покинула корпус. Капитан Вагхан, – без перехода обратился к тому адмирал. Тот коротко кивнул, поднялся и стремительно вышел из зала. Вернулся он буквально через несколько минут, и не один. Впереди него шел… – Горт? – в изумлении прошептала я одними губами. Сын пекаря был необычайно бледен, его глаза метались по аудитории, то мельком скользя по капитанам и ловцам, то опускаясь в пол. На меня он не смотрел. Далее выступал капитан Вагхан, предъявляющий Горту обвинения, поочередно высказывались другие капитаны и снова – адмирал, ведущий себя по отношению к нему еще более жестко. Пока все это происходило, я никак не могла поверить, что Горт – простой дружелюбный парень поступил так отвратительно. Не верила вплоть до того момента, пока он, перепуганный не только увольнением из кадетов, но и угрозой передачи дела в следственный отдел, сам во всем не признался. – Потому что ей все давалось слишком легко, – сдавленно ответил он на вопрос адмирала. – Мы оба попали в корпус с улицы, только в отличие от меня она вообще из самых низов. Но она, а не я, стала одной из лучших среди кадетов-новичков. Она дочь конченого забулдыги, девка из трущоб, годная только для… – Горт Дагг! – прервал его громовой раскат голосом адмирала Рея. Никогда я не видела, чтобы адмирал был настолько зол. Его вчерашний короткий срыв и гнев, направленный на меня, казался незначительным пшиком, мелочью в сравнении с теперешней яростью. Даже со своего места я видела, как потемнели прозрачные глаза, на не скрытой рукавом кисти проступила темная чешуя, а за его спиной появилось несколько дымчатых силуэтов. Повеяло холодом. Увидев перед собой вместо адмирала настоящего морского демона, Горт судорожно сглотнул, втянул голову в плечи и зажмурился в неконтролируемом ужасе. Судя по реакции, пробрало всех. Едва заметно вздрогнул даже Вагхан, и только капитан Диатей остался спокоен – кажется, по его лицу даже скользнула тень мимолетной улыбки. А я все неподвижно стояла, уподобившись замершим в другом конце зала статуям, и пыталась заглушить обиду. Не сосчитать, сколько раз мне приходилось разочаровываться в людях, но, похоже, жизнь меня ничему так и не научила. Слова Горта задели едва ли не больше его поступков. Но ведь все действительно сходилось. Те же невидимые чернила, какие использовались для написания записки, наверняка были куплены Гортом в лавке магических вещиц. Как раз в тот день, когда мы приобретали там шаромаги. В целом разбирательство много времени не заняло. Признание Горта существенно облегчило задачу, документы о его увольнении были подготовлены заранее, и уже вскоре их украсили две размашистые подписи – адмирала и капитана Вагхана. Но чего я никак не ожидала, так это прихода стражей, неожиданно появившихся в аудитории. Горт заметно запаниковал, попытался им воспротивиться, но тщетно. – Вы обвиняетесь в применении запрещенных артефактов, – произнес один из стражей. – Прошу пройти с нами. За всеми дальнейшими событиями я наблюдала отстраненно, намеренно оградившись от них мысленно. Просто представила, что нахожусь где-то далеко, спряталась глубоко в себя и вернулась к реальности лишь в тот миг, когда в зале нас осталось трое. Я, адмирал и капитан Вагхан. – Присядьте, – предложил мне адмирал, вернувший вполне человеческий облик. Заняв ближайшее место за столом, я перевела взгляд с адмирала на капитана и обратно, не понимая, для чего мне требовалось задерживаться.