– Да. Ты прав. Я машину пришлю. Спасибо, что сказал. Кстати, если что, поможешь? – Нет разговора. Мы на своей земле, мы здесь хозяева. Как скажешь, я буду готов. Мне день нужно, чтобы людей собрать. Предупреди. – Договорились… Еще… Там с моими были гости. С Кавказа. – Среди раненых таких нет. – Ладно. Разберемся… * * * Старший агент ЦРУ Джон Джонс специально ездил в Краков, чтобы взять напрокат машину, без которой он сам себе казался ползающим червяком. Естественно, приехал он на «Порше 911», потому что другой машины не признавал. Причем его машина, как говорил сам Джонс, должна быть единым целым с водителем, и потому он пользовался только механической коробкой передач, презирая все виды автоматической или роботизированной трансмиссии. На КПП хватило звонка начальнику режима, чтобы номер машины занесли в список, и старший агент получил право в любое время суток заезжать на базу и выезжать за ее пределы. Кто-то со стороны, зная, на какой короткий срок приехал Джонс в Польшу, удивился бы его желанию ездить здесь на такой машине. Но сам Джон хорошо знал маленькие тонкости своего характера. Даже если «911-я» просто стоит неподалеку и он знает, что всегда может сесть за руль, старший агент чувствует себя вполне уверенным и энергичным человеком. Без этой машины его слишком часто посещают сомнения, а сомнения, как известно, в деле не помогают. Но вернулся Джонс на базу в прекрасном расположении духа и сразу затребовал к себе в кабинет капитана Коуэлла, командира группы коммандос, прилетевшей вместе со старшим агентом. Капитан явился быстро, потому что находился на том же этаже. – Лесси, как твои люди, выспались? – Моим роботам сна требуется несколько минут в сутки, чтобы чувствовать себя бодрыми, – как обычно, слегка хвастливо заявил капитан. – А они за последние сутки только и делали, что спали. Один перелет в Европу чего стоит! Спи и спи, набирайся сна, как верблюд – воды. А ты что, нашел нам дело на ближайшую ночь? – Нашел. То самое дело, ради которого мы сюда прибыли. Готов слушать? – Не только слушать, но и делать. За тобой только одна команда: «Фас!» – и мы идем в атаку. – В этот раз в атаку, возможно, идти даже не придется. – И пусть. Главное, чтобы ты не предложил моим мальчишкам стать шахматистами. – А что, драка шахматными досками тебе не нравится? – У шахматной доски углы острые. Уродуют физиономию при ударе. – И ладно. Где я досок наберу на всю вашу компанию? Мы должны другое дело провести. Группа готова? – Парни ждут команды. Понимают, что летели сюда не польское пиво пить. – Отлично. Сегодня ночью предстоит поработать и ворами, и похитителями людей. – Хорошо хоть, не похитителями слонов. Слона в машину загрузить, мне кажется, трудно, а с человеком мы справимся. Машины какие? – Еще не знаю. Транспорт выделяет база. Транспорт гражданский, чтобы не было косых взглядов на тех, кто здесь после нас служить остается. Краков, как я понимаю, ты совсем не знаешь? Тем более его пригороды… – Могу с закрытыми глазами ехать, – сказал Коуэлл. – Разницы никакой. Все равно не знаю, куда ехать. – Поедешь по навигатору. Я сам проверял. Доведет прямо до дома. Карта Кракова хорошо детализирована. Вот адрес. Старший агент Джон Джонс вытащил из кармана и передал капитану маленькую картонку, похожую на визитную карточку. Коуэлл коротко глянул и вернул карточку старшему агенту: – Запомнил. Этот адрес… – Дом, где живет пан Майтусенко, эмигрант из России. Это тот человек, который утром должен сидеть в нашем самолете. – Понятно. Второй адрес… Старший агент положил перед капитаном второй кусочек картона. Коуэлл прочитал: – Запомнил. Это… – Это здание аукциона. Захватить сейф и комплекс «Гранит». Он небольшой, размером с тумбочку письменного стола. И не слишком тяжелый. Сейф и комплекс привозишь сюда. Дежурный откроет тебе камеру хранения. Поставишь туда до дальнейших распоряжений. Пана Майтусенко закроешь туда же. Там есть вентиляция, не задохнется. Вот и все задание для тех, кто выспался. Вопросы есть? – Машины когда будут? – Позвони дежурному. Может быть, уже готовы. И выезжай сразу. Капитан поднялся и молча пожал на прощание руку старшему агенту. Едва капитан вышел, как Джонс вытащил трубку, но номер не набирал. Ждал, когда в коридоре стихнут шаги капитана. Потом, убедившись, что тот ушел, набрал. Разговор велся на дари, которым старший агент прекрасно владел… * * * Приказ, полученный полковником Самарканди, был безукоризненно выполнен в основной своей части, которая, как представлялось ему, была простой в исполнении. Самарканди сам проследил, чтобы не осталось следов и живых свидетелей. И кто теперь сможет доказать, что нападение совершено именно талибами, если о присутствии здесь талибов никто не слышал и не подозревает? А операция захвата, как и ожидалось, прошла без всяких проблем. Ну что такое похитить человека в не подготовленной к сопротивлению дряхлой и дряблой, насквозь прогнившей Европе? Для людей опытных и умеющих обращаться с оружием это пустяк. Однако теперь, после первого удачного этапа, задача перед группой стояла намного более сложная. Как вывезти этого человека из Польши и как доставить его в другую часть света, из Европы в Центральную Азию, в Пакистан? Самарканди по природе своей не любил импровизировать, хотя военная жизнь приучила его к импровизации. Но все же он предпочитал всегда опираться на конкретный план, а импровизировать только в исключительном случае, если меняются обстоятельства. Когда дело было уже сделано, когда подполковник Хайрулла дал Кошарски антидот, доставленный и переданный Джонсом, и профессор, приняв «лекарство», уснул, полковник приказал Сарбазу доложить о выполнении и запросить варианты переправки пленника в Пакистан. Ответ не заставил себя ждать. И был почти странным, не похожим на все предыдущие задания. Самарканди предложили самому подумать и каким-либо образом вывезти профессора, хотя бы куда-нибудь в арабские страны. Полковник понял, что план похищения Кошарски родился спонтанно и достаточной подготовки не имел, потому и дальнейшие действия не спланированы и не обеспечены никакими мерами. Сам полковник изначально не предполагал, что на него еще и эту обязанность навесят. Рассчитывал, что просто передаст пленника кому-то с рук на руки и на этом его миссия исчерпается, чтобы освободить его для основного дела. Действительность оказалась иной, и основное дело прочно переплелось с попутным. Но если первое было просчитано и разработано в деталях, то второе являлось прямой импровизацией и, в случае неудачи, было способно и провалить основное. Но приходилось мириться с приказом и думать. Плохо было то, что Самарканди был лишь поверхностно знаком с обстановкой в Европе. И потому лучше было прибегнуть к помощи Хайруллы, которого полковник приказал позвать. Подполковник за те несколько месяцев, что находился в Европе, уже освоился здесь, знает многие ходы и выходы и наладил связи. Хайрулла пришел вскоре и на вопрос полковника изумленно пожал плечами: – А что, они сами ничего не предложили? – Если бы предложили, разве я стал бы с тобой советоваться? Самарканди не сказал «тебя спрашивать», он выбрал формулировку «с тобой советоваться», чтобы показать, кто в группе все решает, кто имеет право посоветоваться, а потом принять собственное решение, может быть, даже отличное от предложенного. Хотя это и так было ясно, и сам Хайрулла, кажется, не лез в командиры. – Странно это. Нужно думать. – Думай. Я тоже подумаю. Вместе, может быть, что-нибудь и придумаем. Хайрулла собрался уходить, но на пороге остановился, потому что в кармашке на рукаве у него зазвонил мобильник. Вытащив трубку и посмотрев на определитель, подполковник поднял руку, показывая Самарканди, что звонок может и полковника заинтересовать, и потому комнату не покинул. Разговор был не долгим. – Что? – спросил Самарканди. – Американцы поехали двумя группами. Будут похищать Майтусенко, сам комплекс и сейф с документацией. Все это, вместе с пленником, будет размещено в камере хранения на территории базы. Ключ от камеры хранения… – У меня, – полковник похлопал себя по карману. – Будем работать, – скромно определил задачу подполковник. – Будем, – хмуро согласился Самарканди. – На базу проникать следует со стороны наших бараков. Здесь наиболее слабая охрана, и профиль местности неровный. Есть возможность спрятаться, если пойдет часовой. – Отсюда и пойдем. Так ближе. По большому счету, ему нравилась сама идея работы в глубине территории американской военной базы. Эта операция по своему характеру была слишком дерзкой, чтобы американцы опасались ее проведения. А дерзкие операции всегда хорошо удаются… * * * Санкция на активные действия пришла сразу. Создавалось такое впечатление, что генерал-лейтенант Тарасько находился в момент сеанса связи в кабинете шифровальщика. При этом генерал дал полный карт-бланш на постоянную тесную связь с агентурой, что вообще-то выходило из общепринятых правил работы. Но агентура принадлежала Службе внешней разведки, и генералу ФСБ было на нее, по большому счету, плевать. Ему хотелось выполнить собственное задание, и иных приоритетов Тарасько видеть, кажется, не хотел. Впрочем, жаловаться на карт-бланш подполковнику Свентовитову вовсе не хотелось. И он сразу, несмотря на ночное время, позвонил Полю Лакруа, но не со спутниковой трубки, а с трубки «BlackBerry Curve 3G», обладающей кодирующей функцией. Такими же трубками пользовалась, насколько подполковник знал, вся агентура. Лакруа, видимо, еще не спал и ответил без задержки: – У меня готовы все данные. Осталось только вам передать. По некоторым интонациям Свентовитов догадался, что агент получил приказ приложить все усилия для выполнения задания. Место встречи обговорили сразу – на знакомой уже окраине Старого города. Едва Валентин Александрович отключился от первого разговора, как ему сам позвонил Клаус Грофф. Должно быть, приказ из Москвы об активизации поступил и к нему. Да и без приказа Гроффу следовало бы позвонить, поскольку информация от него пришла срочная и важная. – Американские коммандос по приказу Джонса только что выехали на операцию. – На какую? – Вас решили продублировать.