Часть 4 из 35 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Я – Первый! Смените Пирата на посту. Пират, ко мне! Посмотри, что здесь за приборы. Это, возможно, по твоей линии…
– Первый, я – Пират! Понял, иду, как только сменят, – ответил радист-шифровальщик старший лейтенант Корсаков.
Как-никак, старший лейтенант заканчивал не училище спецназа, а училище связи, и являлся в дополнение ко всему инженером-электронщиком, а в спецназ попал как имеющий дополнительно ко всему еще и спортивную подготовку. Спорт при новой службе пришлось, конечно, бросить из-за невозможности систематических тренировок, но тренировки в спецназе превосходили по интенсивности таковые в спортивном клубе, и сам Корсаков признавал это.
– Парик, он в себя еще не пришел?
– Нет. Даже не стонет.
– Состояние, наверное, тяжелое?
– Метров 40, как мешок с дерьмом, катился.
– Плюха, свяжись с командованием учений, доложи обстановку. Я занят разбирательством. Объясни, что требуется следственная бригада ФСБ. С экспертом по электронике. Наш старший лейтенант сейчас, как с поста сменится, попробует с их электроникой разобраться и ничего не сломать. Это на случай чего-то срочного. Если срочного не будет, он оставит все в первозданном виде. Звони.
– Понял, – отозвался майор Веримеев уже без шуток.
Сменили старшего лейтенанта быстро, но времени ожидания вполне хватило, чтобы капитан Лысенков на ощупь, не включая сильный фонарь, дабы самому не засветиться, нашел в кустах на крутом склоне пистолет, из которого в него стреляли.
– Товарищ подполковник… – позвал он командира, который с маленьким фонариком, прикрывая луч с одной стороны кустом, с другой своим телом, пытался понять, что за приборы им достались, но это было выше его уровня знаний. – Странное какое-то оружие. И звук выстрела был странный.
Командир молча подошел и взял в руки ярко-желтый пластмассовый пистолет. Повертел в руках, не совсем понимая, что это такое. Но, зная общие принципы любого персонального оружия, все же разобрался, что к чему, и вытащил из излишне широкой и неудобной рукоятки то, что заменяло здесь обойму. В нижней части обоймы было укреплено что-то, сильно напоминающее аккумулятор, выше его – какое-то подобие трансформатора, потом один за другим шли четыре миниатюрных контейнера. Верхний был уже пуст. В заполненных даже при свете слабого фонарика можно было рассмотреть две торчащие стрелки и катушки с проводами.
– Думаю, это электропистолет, – предположил Валентин Александрович. – Ты где в момент выстрела находился?
– Там, – показал капитан.
– Ищи от места стрелка до своего места. Где-то должны быть провода и контакты на их конце. Эти контакты должны были в тебя угодить, но, к счастью, не угодили, а то, боюсь, ты от удара током поджарился бы.
Капитан двинулся на поиски, а на его место тут же подошел старший лейтенант Корсаков. Принял пистолет из рук подполковника:
– Читал я про такую штуку.
– Что это?
– Электрошоковый пистолет «Тазер Икс 26-эм». Так называемое несмертельное оружие. Стоит на вооружении французской полиции и жандармерии. На несколько минут вырубает человека мощным электрическим разрядом. Поставлен на вооружение после массовых волнений в Париже. Помните, когда азиаты и африканцы пригороды Парижа громили? Током лупит, скорее всего, будь здоров. От любого насморка одним выстрелом вылечит.
– Пуля нормального пистолета от насморка лечит не хуже. Особенно если попадет в сердце. И без всякого электрического разряда. К чему такая жестокость…
– Как же я вовремя успел перекатиться… – со стороны сказал в микрофон «Подснежника» капитан Лысенков. – Меня как в детстве током один раз долбануло, с тех пор я электричества боюсь панически, на подсознательном уровне.
– Вот на подсознательном ты и перекатился. И потому очередь дал вместо того, чтобы просто в рожу дать, – прокомментировал слова капитана командир. – Лох, что там с иностранцем?
– Открыл один глаз. Второй залит кровью, не открывается. Может, даже выбил ударом о камень. Здесь камни острые. Вертолет, думаю, требуется, чтобы вывозить.
– Я так и заказал группу ФСБ с врачом на вертолете, – сообщил майор Веримеев. – Там в штабе генерал-лейтенант ФСБ Тарасько из Москвы. Очень заинтересовался. Он вылетает на место вторым вертолетом. Нам приказано оставаться на месте. Учения считаются приостановленными, но не закрытыми. Они ждут приезда президента и потому закрыть учения не решаются.
– Сообщи, что мы ждем на месте. Пострадавшего не трогаем. Возможно, после такого падения поврежден позвоночник.
– Хорошо, я звоню.
У майора Веримеева, единственного из группы спецназа ГРУ, имелась трубка спутниковой связи, которую прослушать и проконтролировать значительно труднее, чем обычную трубку, если не подключать систему контроля Управления космической разведки ГРУ. И потому переговоры вел именно он. Командир по необходимости трубкой майора пользовался, но не злоупотреблял…
* * *
Вызванная группа прилетела через полтора часа. И даже не на одном, а на двух вертолетах. Около часа эксперты и следователи все осматривали, измеряли, допрашивали капитана Лысенкова, проверяли магазины у всей группы на предмет наличия в штатном оружии боевых патронов, словно подозревали спецназовцев в том, что они подстрелили иностранного дипломата. Одновременно с пострадавшим работала целая бригада медиков-травматологов, в том числе и реанимационная группа. Состояние канадского дипломата оказалось достаточно тяжелым, подозревали перелом позвоночника, не считая множества других переломов. Более точные данные можно было дать только после рентгеновского обследования, которое в полевых условиях из-за отсутствия в вертолете соответствующего оборудования провести было невозможно. Поднять пострадавшего с подножия горы на руках, не повредив дополнительно позвоночник, было практически невозможно. Потому поднимали его третьим вертолетом, прибывшим по вызову и имеющим соответствующее оборудование. Подняли вместе с носилками, как на лифте, и вынесли на открытое место, откуда потом свободно и без всяких осложнений перегрузили в вертолет. Все это время пострадавший не приходил в сознание, да и врачи постарались: вкатили какой-то укол со снотворным, чтобы создать медленный выход из шокового состояния. Боялись, что он может не выдержать транспортировку.
Потом прилетел еще один вертолет и привез специалиста, которого сразу подвели к старшему лейтенанту Корсакову. К тому времени уже вовсю разгулялся рассвет и вот-вот должно было выйти из-за деревьев солнце, жаркое с самого утра. Наверное, в чистых полях оно уже давно вышло, а в лесу пока еще деревья давали спасительную тень. Но фонарики уже не требовались.
Прилетевший специалист был в гражданской одежде, хотя и по походке, и вообще по внешнему виду сильно походил на военного.
– Показывай, старлей, что там нашли… – потребовал прилетевший.
Корсаков поднял плащ-палатку, которой привычно прикрыл чужую аппаратуру, как прикрывал свою. Специалист глянул коротко и с пониманием кивнул:
– Ясно. Аккумулятор в радиостанции оплавился?
– Оплавился, – сказал Корсаков слегка удивленно. Не вытаскивая радиостанцию из крепления, не вскрыв корпус, невозможно было определить, что оплавился аккумулятор. Тем не менее специалист определил.
– Да. Слабы у них аккумуляторы. А анализатор воздуха в норме?
– В рабочем состоянии.
– И лазер тоже?
– Думаю, может дать спутнику поисковый сигнал.
– Думаешь, лазер поисковый? Маяк? – специалист вроде бы как советовался.
– Без сомнения. Он одноимпульсный. Для подачи разнообразных сигналов не годится.
– Скорее всего, ты прав. По лазерному лучу спутник находил волну передатчика.
– Я не вижу другой необходимости устанавливать здесь лазер.
– А что этот… Так сказать, дипломат… – спросил человек в полевой камуфлированной форме, не дающей возможности определить род войск, но с погонами генерал-лейтенанта. – Он уже снял приборы? Тогда куда он с ними направлялся?
– Я – Первый, – дал команду подполковник. – Парик, ко мне!
Капитан Лысенков почти сразу появился из-за густых кустов, рядом был.
– Перескажи товарищу генералу, как вы с дипломатом встретились.
– Я на посту здесь стоял, товарищ генерал. Слышу, идет кто-то. Ходить не умеет…
– В смысле? – не понял генерал-лейтенант.
– У нас, товарищ генерал, – пояснил подполковник, – считается, что если человек не умеет ходить неслышно, он вообще не умеет ходить. Он шагает…
– Ну-ну… И что? – генерал-лейтенант повернулся к капитану.
– Ко мне смена должна была подойти. Но смена, во-первых, появилась бы с другой стороны, во-вторых, я сменщика только увидел бы, но никак не услышал с десятка метров. Даже когда сменщик на выстрелы прибежал, я его не слышал. А без выстрелов он пешком шел. Я притаился, смотрю. Выходит этот из кустов. Остановился на утесе, склонился, камни раздвинул… Я место следователям показал, они осмотрели. Раздвинул камни и вытащил свой ящик. Потом в сторону шагнул и стал вниз всматриваться, словно тропу в темноте искал. Там есть тропа, но очень крутая. А он решил, видимо, возвращаться по берегу. Ну, мне, естественно, интересно стало, что он там вытащил. Я и спросил, не помочь ли ему нести. А он сразу, разворачиваясь, в меня выстрелил. Пока он разворачивался, я по выбросу руки понял, что он стрелять будет. Правда, я подумал, что там обычный пистолет. А у меня патроны в рожке только холостые. Но он-то этого не знал. И потому я, в целях соблюдения мер собственной безопасности, перекатился и одновременно с его выстрелом дал очередь. Не в него напрямую, а просто в сторону. Он и испугался, шарахнулся, оступился и полетел. Ящик с приборами выронил, пистолет выронил. Я что-то неправильно сделал, товарищ генерал?
– Нет-нет, все нормально, капитан, к тебе претензий никаких нет, только к пострадавшему. Но принимать их будет посольство Канады в Москве. Однако это уже не наша забота. Подполковник! Давай думать, в какие условия возвращать твою группу. Учения следует продолжить. После обеда посмотреть на вас прилетит президент…
ЧАСТЬ I
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1. США. Штат Нью-Мексико
Если ехать на машине по «двадцать пятой» дороге от Санта-Фе на юго-запад и не только любоваться красными разнокалиберными скалами и пыльным небом, нависшим над рыжими перевалами, но и по сторонам посматривать, то, ровно пятую часть пути не доезжая до Альбукерке, увидишь слева скромную, по сравнению с федеральными трассами, асфальтированную дорогу, уходящую в горы. Никакого указателя, куда эта дорога ведет, нет, хотя на «двадцать пятой» с двух сторон имеются стандартные знаки, запрещающие поворот, а на самой боковой дороге стоит в самом начале знак, запрещающий движение. Впрочем, этот знак, как бывает обычно, предназначен не для всех. Кто-то имеет специальные пропуска, разрешающие осуществление здесь «производства движения и перевозку грузов», как гласит текст документа, выставляемого обычно на лобовое стекло автомобиля.
Дорога эта, если не сворачивать на развилке вправо, когда минует скалистый рыжий перевал, открытый для всех пыльных местных ветров, приведет в сравнительно небольшую горную пустыню, где нешироко раскинулся полукругом городок Кэртленд, рядом с которым располагается база военно-воздушных сил США. Правда, по пути предстоит миновать три поста охраны, а их из-за скал никак невозможно объехать. А на дороге вправо постов еще больше, и это не удивительно, потому что там располагается база Комиссии по атомной энергии США. Но вправо ездят меньше, чем влево. Однако тех, кто поедет по дороге без пропуска даже влево, в лучшем случае просто заставят развернуться, объяснив, что туристический маршрут закончился еще в Санта-Фе и дальше местный край никаких достопримечательностей не предлагает.
Но это будет неправдой. Достопримечательность есть, и она способна привлечь внимание множества любопытных, и особенно интересующихся всем, что связано с загадочными явлениями, относящимися к понятию, объединенному одним словом – уфология. И об этом пишет большое количество разного толка газет по всему миру. Поговаривают, что в лаборатории на территории базы ВВС в замороженном виде, как туши животных после убоя, хранятся тела инопланетян, погибших во время аварии НЛО над пустыней Невада. И остатки самого НЛО в демонтированном виде тоже хранятся и изучаются здесь же. Одни эти слухи магнитом тянут в здешние засекреченные края любителей всего загадочного. Командование базы факт хранения останков мудро не подтверждает, но и не отвергает, тем самым только подогревая интерес и добавляя беспокойства охране объекта. Вполне возможно, что делается это умышленно, потому что рядом с лабораторией уфологов мало кто уделяет повышенное внимание другой базе ВВС, может быть, объекту несравненно более важному – так называемой «лаборатории Филипса».
Официально известно, что «лаборатория Филипса» занимается изучением метеорологии и северного сияния и в достаточно далеких от своей базы местах имеет испытательные полигоны, где еще с середины 90-х годов прошедшего века активно разворачивает программу, официально называемую HAARP. Полигоны построены на Аляске, в зоне, где запрещены всяческие полеты как гражданских, так и военных самолетов, в Гренландии и в Норвегии, где также соблюдаются повышенные меры безопасности. Финансирование проекта исчисляется сотнями миллиардов долларов, но это не мешает «лаборатории Филипса» вести себя гораздо скромнее, чем она могла бы себе позволить. Скромность объясняется просто. Еще в далеком 1977 году Соединенные Штаты одновременно с Советским Союзом подписали и ратифицировали Конвенцию о запрещении создания и использования метеорологического оружия. Таким образом, все научные работы по созданию искусственного климата или еще чего-нибудь, называемого так же обтекаемо, легли, опять же в США и в СССР, на плечи гражданских организаций и научных учреждений. Правда, охрану этих учреждений почему-то всегда осуществляли военные люди, и зачастую территория самих учреждений являлась анклавом внутри военных территорий.
Ранним утром в понедельник, в начале трудовой недели, по дороге, останавливаясь только на постах, поскольку на них тормозили даже машину командующего базой ВВС, ехало два автомобиля. На первых двух постах, дальних от базы, дежурство несли военнослужащие с базы военно-воздушных сил, но охрана последнего поста у ворот, отдельных от ворот базы ВВС, осуществлялась уже специальной службой ФБР, и там не удовлетворялись обычными пластиковыми карточками-пропусками, которых хватало на первых постах. У ворот всем пассажирам, как и водителям, приходилось выйти, чтобы пройти через помещение, где каждый прикладывал ладонь к считывающему изометрическому сканеру, и только после этого компьютер давал разрешение на проход и сам снимал блокировку с турникета. Пока длилась процедура опознания имеющих допуск сотрудников, охранники уже перегоняли машины за ворота. И, выйдя из помещения, все могли ехать дальше. Впрочем, можно было бы и пройти оставшиеся 30 метров по ровному бетонному пространству, но почему-то никто не любил преодолевать это расстояние пешком, и все всегда добирались до дверей лаборатории только на машине или на автобусе, который привозил сотрудников, живущих в Кэртленде. А таковых тоже было немало, хотя они в большинстве своем не являлись постоянными жителями городка и только снимали там квартиры.
В этот раз два автомобиля, в одном из которых, кроме водителя, сидело только два человека на заднем сиденье, что уже говорило об их статусе, а в другом – пять человек вместе с водителем, приехали раньше, чем прибыл автобус. Но если люди из машины, в которой было пять человек, по какой-то причине остались ждать автобуса у входа, радуясь тому, что жаркий день еще не наступил и можно спокойно проводить время на воздухе, то пассажиры первой машины, оставив водителя за рулем, сами вошли в подъезд, не питая любви к местному пыльному климату.