– Нас всего 18 человек, господин полковник. Достаточно будет одного грузовика. – На случай, если застрянем или с машиной что-то случится. Выезжаем на двух грузовиках, – повторил Самарканди уже более жестко. Механик поклонился, приложив руку к груди, и попятился к выходу. Когда полковник что-то повторял таким тоном, уговаривать его было бесполезно… ГЛАВА ТРЕТЬЯ 1. США. Штат Нью-Мексико. Проект «Жара» На горизонте стали появляться пылевые тучи. Еще не оформившиеся, только недавно поднявшиеся с земли, они не над ней летели, а терлись о камни своими округлыми боками, однако присаживаться, как это бывает с клубами пыли позади автомобиля, не собирались, потому что сила ветра заставляла тучи передвигаться в направлении, только одному ветру ведомом, и с целью, только одному ветру понятной. Традиционное для здешних мест невысокое окно выходило в сторону перевала, через который, извиваясь серпантином, пролегала дорога. Впрочем, за пылевыми тучами и сам перевал уже было видно плохо. Полковник Лиддел ушел в свой маленький кабинетик на первом этаже, где соседствовал с другими представителями Вооруженных сил, а профессор Фил Кошарски остался стоять в задумчивости у окна, протирал замшевым лоскутком стекла очков и смотрел на эти пылевые облака, все замечая, все констатируя и даже запоминая, но думая при этом о своем. Здесь, в районе авиационной базы, всего-то в трех милях от перевала, ветра в настоящий момент не было вообще. Была только изнуряющая жара, которая в это время года ежедневно приходит согласно собственному жесткому графику около десяти часов утра. После десяти окна в помещениях никогда не открывались, чтобы не свести на нет все титанические усилия кондиционеров. И потому ветра всегда хотелось бы. И даже такого вот, красноватого мутного цвета. Этот ветер обычно несет пыль впереди себя и быстро уносит ее вдаль, а за пылью уже идет обычный ветерок, пусть и теплый, тем не менее содержащий в себе большую прохладу, чем застывшая жара. Но из опыта ранних ожиданий Кошарски хорошо знал, что, перекатившись через перевал, ветер, как обычно, уйдет дальше вдоль хребта, не затронув базу военно-воздушных сил, обреченную, казалось, страдать от жары все годы своего регламентированного уставами существования. Естественно, только от жары летней, потому что зимой здесь бывает достаточно прохладно, хотя и не слишком холодно. Нью-Мексико все-таки не Аляска. Вот другой ветер, прорвавшийся с юга, этот может иметь и почти штормовую силу, и потому его очень не любят пилоты с авиационной базы. Но с юга, с Мексиканского залива, ветер приходит только ранней весной или поздней осенью, когда уже не ищешь возможности защититься от утомившей жары. Однако окна кабинета профессора Кошарски выходили на север, и приближение южного ветра он в окно увидеть не мог. Да ему и безразлично было, какой ветер на улице, поскольку из здания лаборатории профессор выходил редко, да и то лишь на короткие мгновения, за которые добирался до машины. Отношения профессора Кошарски с погодой строились только на основе внимания к отдаленным от «лаборатории Филипса» регионам. Местная же погода никак его не трогала и не волновала. Но сильно волновало то, что сейчас происходит в России. Спроектированная в лаборатории установка, которая проходила сейчас полевые испытания, как это обычно называется, хотя испытания проходили вовсе не в поле, а в космосе, была слишком маломощной, чтобы дать такие результаты, какие приносили каждый день сводки новостей из России, Пакистана, а в последнее время и из Европы. Установка, при наличии соответствующих туч, могла вызвать только достаточно сильный дождь, даже дождь проливной, но никак не целый каскад ливней. И, конечно, Фил Кошарски сильно рисковал, обещая соответствующее действие своей установки командованию инженерного корпуса американских Вооруженных сил. Но предложение его было настолько заманчивым и многообещающим в случае успеха, что военные спецы не могли отказаться от такого предложения. А суть его была в том, что пакистанские власти выступали против бомбардировок талибов, перешедших афганскую границу и нашедших убежище в соседнем Пакистане. При этом сама пакистанская армия справиться со своими-то талибами никак не могла и, по сути дела, не контролировала северо-западные районы страны. Что же тогда говорить об объединенных силах пакистанских талибов с опытными и проверенными в боях талибами афганскими? И американские войска в Афганистане тоже не могли ничего поделать с постоянно переходящими границу летучими отрядами. После коротких боевых действий эти отряды быстро возвращались в Пакистан, но успевали нанести урон и натовским войскам, и официальным афганским Вооруженным силам, и местным административным органам. Что с этой бедой делать, в американском объединенном комитете начальников штабов не знали. И выход предложил профессор Кошарски. Выход простой. В общих чертах все звучало так. Кошарски брался с помощью своей установки, способной со спутника посылать достаточно сильные лучи в высокочастотном радиодиапазоне, создать где-нибудь севернее «района поражения», например над центром России, искусственную, но достаточно сильную нивальную воронку, которая, пролившись дождями, обретет способность вызвать образование антициклональной линзы. А дальше процесс будет развиваться по принципу домино, и сама антициклональная линза начнет образовывать нивальные воронки. Установка на спутнике по указанию с Земли будет только время от времени давать короткие посылы, грубо говоря, производить подпитку необходимых процессов, которые будут в дальнейшем вызывать более сильные эффекты. В результате чего от засухи, вполне вероятно, пострадает Россия, что тоже может быть использовано с пользой для Соединенных Штатов, но, главное, от ливней сильно пострадает Северо-Западный Пакистан. Причем профессор пообещал создать не просто несколько ливней, но продолжительные ливневые дожди, которые вызовут массовые наводнения. В этой обстановке талибам будет просто не до вылазок в Афганистан. Конечно, предложение Кошарски вызвало множество вопросов. Он эти вопросы предвидел и готов был ответить соответствующим образом. А там, где ответить вразумительно не мог, ссылался на климатические прогнозы своего суперкомпьютера и его же математические расчеты. Вопрос состоял только в одном: необходимо было финансирование, чтобы запустить спутник, на который следует установить оборудование лаборатории. Профессор к тому времени уже знал, что к запуску готовится беспилотный космический корабль, на который оборудование «лаборатории Филипса», хотя и с других направлений, будет установлено обязательно. Себе он просил отдельный спутник, понимая, что ему предложат воспользоваться оказией. И ему предложили. И дело пошло. И пошло настолько явственно, что сам Кошарски начал уже бояться. Нет, не того, что эксперименты с погодой непредсказуемы и могут обернуться глобальной катастрофой. Боялся уже, что привлек к себе слишком много внимания. Сам он хорошо понимал, что его установка не способна на подобное. Даже если бы включили на полную мощность все поля ХААРП, и то неизвестно, каким был бы результат. Но внимание к исследованиям по проекту «Жара» обязательно должно вызвать и многоуровневую проверку. Разговоры об этом уже начались, и начались они внутри «лаборатории Филипса», где завистников ничуть не меньше, чем в любой другой научной лаборатории. А установка такую проверку выдержать сможет едва ли. Она гораздо более проста, чем об этом говорилось, и в гораздо меньшей степени опирается на помощь суперкомпьютера лаборатории, чем это декларировалось. Да, военные поверили в предложение с удовольствием, потому что им хотелось поверить и они надеялись на успех. А если проверку будут проводить ученые, они поймут, что установка просто работала синхронно с какими-то другими явлениями, а сама по себе большого интереса не представляет. Конечно, и это был бы не крах. Финансирование уже получено, и многое уже достигнуто. Но в любом случае встречаться с нелицеприятным мнением коллег профессору Кошарски не слишком хотелось, хотя даже доказать, что он преднамеренно ввел в заблуждение комитет начальников штабов, было, кажется, и невозможно. Ну, ошибка, ну, стечение обстоятельств. А каждый ученый желает верить в то, что он не ошибся, и потому ошибка принимается за реальность. Это все возможно и простительно. Но раньше, чем спохватились коллеги-ученые, всегда готовые подвергнуть любого из своих собратьев обструкции, деятельностью направления, руководимого профессором Филом Кошарски, заинтересовалось ЦРУ. В пятницу вечером некий старший агент Джон Джонс позвонил и напросился на разговор. Естественно, сотрудник ЦРУ и должен был иметь такое неприметное имя. И сегодня человек из этой одиозной даже для американцев организации должен был приехать. С какими-то вопросами он приедет? Не хотелось бы, чтобы этого Джона Джонса интересовал проект «Жара», хотя думалось, что именно это его и интересует, как и многих сейчас. Но гадать Фил Кошарски не любил и предпочитал ждать… * * * От раздумий профессора оторвал вид машины, только что миновавшей перевал и торопливо покинувшей красное пылевое облако. Машина могла идти и в другие корпуса «лаборатории Филипса», и вообще могла бы направляться на базу ВВС, но что-то говорило Кошарски, что машина едет именно к нему. Что это было, предчувствие или что-то другое, например способность к анализу на уровне подсознания, он не задумывался. Машину в Лос-Аламос, куда должна прилететь профессор Троицки, он послал другую. И вообще, в здешних краях редко можно было встретить маленький спортивный «Порше 911». А известный контур и размеры именно этой машины профессор, страдающий дальнозоркостью, отчетливо различил вдали. Может быть, даже не различил, а просто по скорости и стремительности, с которой спортивный автомобиль приближался, опять же на подсознательном уровне подумал, что это именно «911»-я. Подумал и потом уже понял, что не ошибается. Из обслуживающего персонала авиабазы никто на такой машине не ездит. Не по карману обслуживающему персоналу подобные транспортные средства, хотя все они любят, кажется, скорость не меньше, чем пилоты военных истребителей. А уж вдумчивые по природе своей научные сотрудники лаборатории тем паче на «Порше» ездить не будут. Эта машина отражает характер владельца. И это абсолютно не научного склада характер. Она, скорее, больше настоящим летчикам подходит. Но и среди летчиков, насколько Кошарски знал, не было таких, кто мог себе позволить иметь «Порше». Машина приближалась. Теперь уже точно было видно, что это «911»-я. И она свернула от КПП авиабазы к КПП «лаборатории Филипса». Откуда-то вдруг пришла уверенность, что это приехал тот человек из ЦРУ, что звонил в пятницу вечером – Джон Джонс. О его предполагаемом визите профессор Кошарски ничего не сказал полковнику Лидделу, представляющему Отдел перспективного вооружения Пентагона, хотя тот одновременно с другими обязанностями выполнял и обязанности по сохранению секретности проекта «Жара». Все равно человек из ЦРУ пожелает разговаривать, что называется, тет-а-тет. И вообще неизвестно, что интересует Джона Джонса. Может быть, у него вопросы вообще по другому проекту направления… * * * Ожидания Фила Кошарски подтвердились, чему он, впрочем, не сильно удивился, потому что обычно умел как-то предвидеть события. То ли интуитивно, то ли за счет умения сопоставлять факты и делать из этого правильные выводы. На «Порше 911» приехал, затратив на дорогу от перевала до КПП втрое меньше времени, чем тратят обычно другие машины, тот самый старший агент Джон Джонс, о чем вскоре предупредили профессора звонком дежурные охранники. – Проводите его ко мне, – попросил Фил. – Мы договаривались о встрече. Охрана ФБР, пожалуй, самая дотошная в исполнении своих обязанностей и самая надежная из всех видов охраны. И охранник, не пропустив «Порше» на территорию лабораторного двора, самого гостя проводил прямо до рабочего стола профессора и при этом, уходя, смерил того ощупывающим взглядом от затылка до высоких каблуков, задержался взглядом на левом плече, слегка стянутом под джинсовой курткой ремнем подмышечной кобуры, но под взглядом Кошарски вопросов задавать не стал и удалился. Джон Джонс оказался уже не молодым человеком, что как-то не вязалось с его спортивной машиной и не менее спортивной манерой езды. Впрочем, он и сам смотрелся человеком спортивным, энергичным и уверенным в себе, в движениях был стремителен и при этом полностью раскован, словно бы расслаблен. Носил ковбойскую шляпу и короткие ковбойские сапоги на высоком каблуке. Правда, обходился при этом без шпор, что и понятно, поскольку пришпоривать «Порше» удобнее было простой подошвой. И выглядел вовсе не таким незаметным, каким должен быть, по мнению Кошарски, агент ЦРУ и вообще агент любой разведывательной службы мира. Но Кошарски в данном случае мыслил сложившимися стереотипами, понимал это и старался избавиться от общепринятых понятий, как всегда старался избавиться от них в науке. После короткого представления Фил показал рукой на свободное кресло и сам сел за рабочий стол: – Я слушаю вас. Мы вчера как-то не обговорили цель вашего визита… – Цель моего визита такова, что обговаривать ее в телефонном разговоре не рекомендуется. Да это, практически, и невозможно сделать. – Джонс положил на колени алюминиевый кейс, принесенный с собой, раскрыл и выложил на стол перед Кошарски несколько листков принтерной распечатки. – Поинтересуйтесь вот этим… И не забыл уже на поверхности стола перевернуть листы так, чтобы профессор смог читать. Кошарски достал очки, придвинул распечатку ближе к себе и, начиная с первых строк, уже задержал дыхание. – Что это такое? – спросил, прочитав первые полстраницы. – Вы меня спрашиваете? – вопросом на вопрос ответил Джон Джонс. – Я хотел бы вас спросить, насколько это интересно для вас и для вашего проекта. – Для моего проекта, если считать это новым материалом, не интересно, поскольку наша установка работает именно по данному принципу. Изначально я даже подумал, что это просто утилитарное описание принципа работы моей установки. Только потом увидел некоторую принципиальную разницу. – Так вы не видите здесь ничего для себя полезного? – старший агент Джон Джонс слегка удивился. – По сути дела, это уже пройденный моей лабораторией этап. Пройденный за много лет, тем не менее уже оставшийся за плечами. Если бы эти материалы попали к нам, скажем, в конце прошлого века, они помогли бы нам существенно. Скажу даже больше: они позволили бы нам тогда уже совершить скачок во времени-пространстве. Сейчас, скорее всего, они только дублируют то, что мы сами наработали. А что это такое вообще? – Это часть материалов Института физических проблем, что были когда-то вывезены из Советского Союза. – Да, часть тех материалов нам в руки попала, – согласился Кошарски. – К сожалению, в них не хватало многих ключевых моментов. – Это еще одна часть, – подтвердил Джонс. – А почему она сразу к нам не попала? – не понял профессор. – Потому что была похищена частными лицами, покидающими лабораторию по принципу крыс, бегущих с тонущего корабля. Но вы дочитайте до конца. Может быть, в дальнейшем будет что-то более интересное. Или вы огульно считаете весь материал вчерашним днем? – Да-да, конечно, – согласился Кошарски. – Я прочитаю. Мне интересно, как они справились с задачей, которую мы долго не могли осилить. Материал был небольшим и чисто описательным. По сути дела, это было изложение, предназначенное для общего ознакомления с темой. Но делал изложение, видимо, человек грамотный, хотя и не полностью владеющий англоязычной терминологией. Прочитав все до последней строчки, Фил Кошарски снял очки. И посмотрел долгим и внимательным взглядом на старшего агента ЦРУ, словно ожидая от того продолжения. Джон Джонс игру взглядов продолжить не пожелал и спросил напрямую, словно куда-то торопился: – И что скажете? – Скажу, что это есть не что иное, как рекламный проспект. Но никак не научный материал. Да, принципы излагаются верные, хотя не дается практических намеков на их применение. Но мы в своих лабораториях давно уже самостоятельно пришли к тем же выводам. И, более того, знаем, как применить теорию на практике. И даже применяем в работающем сейчас в испытательном режиме проекте «Жара». Слышали? – Слышал. Именно потому я к вам и приехал. – Вот. Единственный интересный момент в этом рекламном проспекте – он только называется, но никак не расшифровывается, хотя это и есть момент ключевой. Мы с горем пополам прошли эту стадию. Не могу сказать, что меня лично устраивает уровень, на котором мы его прошли, потому что вижу, что есть уровни несравненно более высокие. А вот на каком работают наши конкуренты – авторы этого рекламного проспекта, я сказать не смогу, пока не увижу настоящих материалов. Джон Джонс думал недолго: – Вы, мистер Кошарски, правильно уловили основной момент. Это и есть рекламный проспект. Человек, который располагает всей документацией на производство оружия, разработанного в Советском Союзе более 30 лет назад, желает провести аукцион и продать свои материалы. Он и раньше пытался это сделать, но слишком много запрашивал. Тогда, правда, без аукциона, напрямую. Сейчас поумнел, стал гибче… – Сколько он просил? – лениво поинтересовался Кошарски. – Миллиард долларов. – Это почти скромно, – чуть-чуть подумав, сказал профессор. – Вы так считаете? – Джон Джонс в удивлении поднял брови. – Конечно. Сколько миллиардов было потрачено на систему ХААРП за все время осуществления проекта? Очень много, и будет еще потрачено гораздо больше. А эта установка, которая здесь рекламируется, способна заменить все антенные поля и не требует дополнительных трат на содержание. Но сделает, по большому счету, своего обладателя властелином мира. – Это, может быть, сказано слишком громко, но условно я попробую согласиться. – А сколько он надеется выручить с аукциона? – Стартовая цена полмиллиарда. А дальше, он мечтает, обойдется без лимита. Наивный, одним словом, человек. Но, может быть, что-то у него получится. Вы, кажется, сделали такую же установку? – спросил вдруг Джонс. – К сожалению… К сожалению, мы не смогли решить вопрос с передачей энергии в нужных количествах. Да, мы решили проблему минимизации энергозатрат, но не сумели создать то, что в предлагаемом проспекте именуется «контейнером». Если они решили эту проблему, сила у них в руках. Хотя мне верится с трудом, что 30 лет назад, не имея современных суперкомпьютеров, кто-то мог просчитать такую задачу. – Эту задачу с карандашом в руках просчитывали два физика – Ландау и Капица. Слышали про таких? – Плохо верится… – стоял на своем Кошарски. – Но отрицать не буду, потому что материалов не видел. – Вот я и предлагаю вам съездить со мной на место и посмотреть. Человек, который продает материалы, не имея никакой собственной базы и условий, все же сделал минимизированную копию советской установки «Гранит». И будет демонстрировать ее возможности. Мне нужен специалист в попутчики, чтобы определить стоимость и целесообразность такой покупки. – Далеко ехать? – поинтересовался Кошарски. – На вашу историческую родину, в Польшу. Профессор откинулся на спинку кресла. – Не был там ни разу. Рад был бы съездить, но у меня в полном разгаре испытания проекта. Я не могу все оставить на помощников, потому что многие моменты требуют оперативного решения. Нет у меня постоянных помощников. – Я думаю, профессор Троицки сможет вас заменить, – Джон Джонс показал зубы, то есть продемонстрировал, что он знает о проекте «Жара» несколько больше, чем казалось вначале. Профессору Кошарски это сильно не понравилось. Он подозревал, что в «лаборатории Филипса» существует нечто большее, чем просто система внутренней безопасности, тем не менее не мог предположить, насколько эта система разветвлена и как глубоко копает. И вообще, система безопасности относилась к деятельности Федерального бюро расследований, а вовсе не к деятельности ЦРУ. А если уж в ЦРУ известны какие-то факты, то, следовательно, в ФБР этих фактов значительно больше.