— Так, что и сестра в курсе? — обиделась Настя. — Да ты что, Настюха, — успокоил её Юрка, — она же только и писала, что мол, о'кей, приду, или что родители не отпустили. А кому, она и понятия не имела. — Вся школа знала, а я и ни сном ни духом, — сдела вид Настя, что обижается. — Так вот, нафуфырили мы, Настюха, твоего красавца и отправили к тебе на свидание…. — Постой, постой, — опять перебила Настя рассказчика, — кто мы? — Как кто, — удивился Юрка, — я, жених твой и Игорь. — Так Игорь тоже в курсе?! — ещё больше удивилась Настя. Игорь был другом Сашки и Юрки и встречался с Настеной лучшей подругой, поэтому Настя очень часто виделась с ним, приходя в гости к Инне, своей подруге. Они часто предпринимали что — нибудь втроём: ходили в кино, на дискотеку, делали вместе уроки итд. Настя стала для них, своего рода, советчиком и слушателем. Когда те ссорились, то оба бежали к Насте искать совета и помощи. Иногда Насте, после очередного их скандала, часами приходилось выслушивать то одного то другого. Поэтому она очень была удивлена, узнав, что Игорь был в курсе, и ни словом с ней не обмолвился. — Конечно, — подтвердил Саша, — тот ещё садист. Это, кстати, он всё и придумал. — Приходит, значит, он на мост и ждёт, — продолжил свой рассказ Юрка, — час ждёт, другой…. не дождался. Приходит ко мне, не пришла, говорит. Ничего, утешаю я его, может мама её не отпустила, кто знает. Завтра, скорей всего, всё выяснится. О'кей, поплёлся домой, жалкий такой, аж плакать хочется, глядя на него. Юрка был большим весельчаком. Изображая Сашу, он делал это настолько точно, что вся тройка не переставала смеяться. А Юрка, видя такой у своей публики успех, входил в раж, — Ну, думаю, ответ надо писать. Зову сестрёнку, пишим, мол, извени не смогла прийти, мама попросила помочь. Давай, мол, встретимся в другой раз. Передаю на следующий день ему эту писульку, говорю, мол, встретил тебя в раздевалке, передала…. ты бы видела его лицо, Настюха, — рассмеялся Юрка, — прочитал, кричит, мама не отпустила, радуется. Давай, говорит, быстренько другой день ей предложим. О'кей, говорю, давай. А сам думаю: надо бы как то посмотреть, что он там на этом мосту, вообще, делает. Пишим мы, значит, другую записку, «передаём» тебе, ждём ответа. Я на перемене несусь, ищу свою сестрёнку, что бы ответ начеркала, пишим теперь уже с ней: хорошо приду, целую и подпись — Настя. — Ну, вы и выдумщики, — смеялась Настя. — Я тебе говорю, Настюха, — приложил к груди руку Юрка, — это надо было видеть, когда он прочитал: Целую. Настя. Он прыгал по раздевалке в спортзале как пацан какой то. Радовался. Мы с Игорьком чуть не описались. Да, говорим, молодец, Санёк, а ты боялся, ничего страшного, она тоже не против с тобой встречаться. Цветы вот только нужно, наверно, купить, а то ведь первое свидание, говорим, как никак. Поскакал, купил букет. Ну, вечером опять нафуфырили его и отправили, а сами следом. Приходим, спрятались за гаражи, стоим любуемся на нашего дон жуана…. проходит снова час, тебя нет. Видим, мёрзнет пацан, — 20 градусов как никак, но не уходит…. — Так, подожди, когда это всё было? — перебила Настя Юрку. — Да, недавно совсем, — Юрка задумался на секунду, — а, в начале ноября. — Издевались над тобой эти засранцы? — полушутя, пожалела Настя Сашу и поцеловала его в щёку. — И не говори, — подтвердил Саша, — творят, что хотят, беспредел полный. — Прыгаем мы, значит, с Игорьком, греемся, ждём, когда сломается наш стойкий оловянный солдатик. Нет, стоит, с ноги на ногу поскакивает…, серебрянное копытце, блин, но не уходит. Игорёк, кричит мне уже, да, ну, его на фиг, пошли, мол, домой, кто его знает, сколько он ещё простоит? Он же упёртый, может и, вообще, здесь заночевать. Ну, говорю, ладно, пошли, а то ещё надо что то придумать, почему она на этот раз не пришла. Приходим ко мне домой, пьём чай…. вламывается… Кричит: опять, мол, не пришла, чё она меня за идиота держит? Мы с Игорьком перепугались, думаем: не перегнули ли мы немножко палочку? Успокаеваем, говорим, опять, что то случилось, наверное, заболела или ещё что, женщина, ведь, всякое может быть…. И правда, на следующий день тебя не было в школе, Инка сказала, что ты заболела… — Да, да, припоминаю, — сказала Настя, — было такое. Я звонила Инне, что бы она сказала, что я приболела. — Ну, вот, — продолжал Юрка, — говорим, Саньку: а ты бушевал, болеет твоя распрекрасная. А сами думаем, как нам повезло, что ты захворала. — Ну, вы мальчики, и дураки, — возмутилась Настя, — ну, разве так можно с человеком поступать? — Нет, — согласился Юрка, — вот и мы подумали, что надо прекращать с этим, не зачем хорошего человека на морозе держать. Поэтому третье ваше свидание было в кино, но ты опять не пришла, — расхохотался Юрка, — и документальный фильм о трудностях первых пятилеток Санёк просмотрел один. Мы с Игорьком этого не застали, так как на три дня уезжали в военкомат на медкоммиссию. Приехали, а этот, — Юрка показал на Сашу, — ходит как убитый. Говорит, что ну тебя на фиг, говорит, что даже не смотрит в твою сторону. Ну, нам ничего не оставалось, как во всём сознаться. — Ах, вот почему, ты, — Настя повернулась к Саше, — не смотрел на меня. Думал я не замечала, что ты пялился на меня, а потом, вдруг, перестал. — Прости меня, сладкая, но это меня эти негодяи до ручки довели, — сказал Саша. — Да, уж, — продолжил Юрка, — чего мы только о себе нового не узнали, — жаловался он Насте, — и уроды мы, и засранцы, и вся остальная нечесть. Наорал, короче, на нас и не разговаривал неделю или больше. — Помню, помню, — поддакивала Настя, — весь класс заметил, что что то между вами произошло. Ну, и как вы снова помирились? — Да, никак, — отозвался Юрка, — поймали его в раздевалки после уроков и в дыню надовали, пока он нас не простил. — Как в дыню? — испугалась Настя, широко раскрыв глаза, — за что? — Да, шучу я, Настюха, — развеселился Юрка, — попробуй этому кабану надавай. Сам кому хочешь надоёт. Поговорили, просто, с ним, извенились, покаялись…. — Ну, и как простил? — поинтересовалась Настя. — Да, нет, до сих пор не разговариваем, дуемся друг на друга, — ответил Юрка, думая, что Настя над ним прикалывается. Настя посмотрела на обоих мальчишек… и тут до неё дошло, что Юрка опять шутит, — Никак не привыкну к твоим шуткам, Юра, — сказала Настя. Юрка был с одного класса с Сашей, поэтому Настя знала его так же мало как и Сашу, ведь их классы объединили только три с половиной месяца назад, поэтому Настя очень смутилась, когда ни сразу поняла Юркину шутку, и что сама сморозила глупость, спросив, померились ли они снова. — Ничего страшного, котёнок, — успокоил её Саша, — я и сам частенько его не понимаю, хотя и знаю с детства. — Так как ты всё таки решился со мной поговорить? — спросила Сашу Настя. — Да, очень просто. Эти засранцы заставили. Закалебал ты, говорят, нас со своей Настей. В общем так, говорят, или ты сам ей во всём признаёшься, или это делаем мы. — И что, только из за них ты на это решился? — обиделась Настя. — Да, нет, это я так к слову. На самом деле, я сказал себе, что надо прекращать заниматься мазохизмом, спросить тебя да, да, нет, нет. Иначе сам себя сожру. — Ладно, — перебил их Юрка, — пойдёмте уже в зал, а то там уже, наверно, и дискотека началась. Настя с Сашей переглянулись, ища во взглядах друг друга какую — нибудь отмазку. Юрка заметил это и махнул рукой, — ладно уж не старайтесь, всё ясно, я пошёл. Скажу всем, что вас нет. В этот вечер влюблённые долго бродили по своему посёлку, любуясь заснежинными улицами, сверкающих как в сказке под светом фонарей. Настроение у ребят было отличным. Они рассказывали друг другу кто как страдал всё это время, у кого было больше бессонных ночей, кто как представлял их будущее…. и, конечно же, целовались через каждые сто метров. Только когда уже нечем было дышать из за мороза, приходилось делать передышку. Уже далеко за полночь Саша проводил Настю до дома, где они снова долго не могли проститься… целуясь… и целуясь. * * * На следующий день, придя в школу, буквально, только на пару уроков, что бы получить дневники с оценками за четверть, Настя заняла своё место за партой и принялась рассматривать свои, покрывшиеся неприятной корочкой, губы. Вся ночь проведённая на морозе с поцелуями, это не хухры мухры. Настя покрыла их ещё одним слоем крема, — будем надеяться, поможет, — подумала она. В классе становилось шумно, одноклассники рассаживались по местам. У всех было преподнятое насторение, все обсуждали вчерашний праздник и кто чем будет заниматься на каникулах. До начала урока оставалось 3 или 4 минуты. Настя разговаривала с Инной, котороя допытывалась у неё, куда та подевалась вчера. Саша появился в классе, буквально, за минуту до начала урока, вызвав кучу вопросов со стороны всех своих друзей, где, мол, вчера был и куда пропал? Настя развернулась в его сторону, что бы поприветствовать его. Саша направился в её сторону, игнорируя все вопросы, сыпавшиеся со всех сторон и тянущиеся для приветствия руки. Парни цепенели, не понимая, что это с Саньком? Он приближался к Насте, а класс приходил, постепенно, в недоумение. Подойдя к Насте, Саша наклонился и поцеловал её в губы. Потом на ушко прошептал, — как долго я мечтал об этом. Настя вопросительно на него посмотрела. — Вот так, придя в утром в класс, — пояснил всё так же шёпотом Саша, — мочь тебя целовать. Саша выпрямился и только сейчас Настя заметила, что и Саша пришёл с опухшими губами. Он тоже разглядывал её лицо, и поняв в чём дело они рассхохотались. Посмеявшись, Настя заметила, что в классе царит мёртвая тишина. Она выглянула из за Саши и увидела, что все одноклассники смотрят на них, от удивления широко раскрытыми глазами. Настя снова спряталась за Сашу, — ой, как не удобно, — прошептала она. Саша тоже повернулся и посмотрел, что там происходит. Увидив лица своих одноклассников, Саша сказал, — вот так, ребята, мы теперь, как говориться, жених и невеста, тили тили тесто. Класс начал выходит из оцепенения. Инка подскочила к Насте, вырвала её из объятий Саши, — молодец, Настюха, — зашептала ей на ухо, — я так за тебя рада. Со всех концов класса понеслись поздравления, — ну, наконец то, ребята, мы уже думали, что у вас ни у того ни у другой смелости не хватит. Пари заключали. Оказывается, весь класс уже заметил, что Саша был не равнодушен к Насте, а та к нему и все только и ждали, когда же кто то из них сделает первый шаг. Через три дня наступил новый 1988 год. Весь их класс встречал его вместе на квартире у одной однокласницы. После праздника Саша проводил Настю домой, а там оказалось, что её мама заночевала у подруги, где она праздновала и Саша остался у Насти до утра. …. Всё получилось так, как она себе и представляла свой первый раз. Саша был ласков, нежен, всё, что он с ней делал, было только для неё. Каждый его поцелуй, каждое его прикосновение к ней, говорило, — я люблю тебя, милая. Настя наслаждалась, позабыв всё на свете. И даже не было ни сколичько страшно и больно. Ей на столько с ним было хорошо, что хотелось снова и снова обнимать его, целовать, ласкать…. Только, когда на улице стало светать, влюблённые, обессилев, развалились на кровати, но руки продолжали ласкать друг друга. * * * Последующие полтора года до выпускных экзаменов они были, просто, не разлучны. Казалось, ничто и никто не сможет их больше разлучить. Всё своё свободное время, которого было не много, они проводили вместе. Правда, за пол года до выпускных, видиться им приходилось всё реже и реже. Оба готовились к поступлению в свои вузы. У Саши плюс ко всему добавлялись его тренировки, соревнования. — Бедный мой Сашенька, — ласкала его Настя, когда он приходил к ней на выходных, — тяжело тебе, сладкий мой. Экзамены сдали почти все на отлично, только Настя получила по математике четвёрку, а Саша по литературе, а так только пятёрки. Выпускной прошёл как обычно в этой школе. Вручались атестаты зрелости, говорились напутственные речи, потом был банкет, после которого почему то многие парни ели волочили ноги. Спиртного на столах не было, ну, кроме, конечно, шампанского, а вот под столами, как выяснилось позже, оно лилось рекой. Саше тоже перепалао из этого потока кое что и так как он был к алкоголю не приспособлен, опьянел очень быстро. Настя боясь, что его заметять преподаватели или кто из родителей, поспешила вывести его на улицу. Немного протрезвев, Саша долго извенялся перед Настей и благодарил её за то, что спасла его от позора. Вернувшись, примерно, через час обратно за стол, Саша не выпил больше ни глотка. Потом была дискотека в актовом зале и протанцевавшись, или как некоторые — отоспавшись, молодёжь отправилась встречать рассвет. По дороге к речке, где намечалось жечь костры и немного продолжить праздник, Саша всё время молчал. Казалось, он хотел что то сказать, печально смотрел на Настю, целовал её нежно в щёчку, обнимал, но ничего не говорил. Настя чувствовала уже давно, месяца полтора — два, каким то своим непонятным шестым или седьмым женским чувством, что что то происходит с её любимым, пыталась с ним поговорить, но он постоянно уходил от разговора. И вот сегодня, как казалось Насте, он должен был что то сказать, объяснить, что с ним происходит? Она видела, что он борится с собой, пытается найти какое то решение…. Но наступило утро, а Саша так и не решился сказать ей, что его мучело… …. … …. Через три часа его уже нёс поезд на Москву. * * * В самом конце лета Насте удалось ещё раз увидеть своего любимого, и то только на какие то 5 -10 минут…. * * * С тех пор пролетело уже 10 лет. После окончания института Настю пригластли остаться и преподавать. Жизни в эти годы в России была трудная. Бандиты на улицах, неразбериха в политике и в экономике. Учителя месяцами не видели зарплаты. Насте приходилось подрабатывать, давая частные уроки детям новых русских. Работу свою она очень любила и относилась к ней со всей ответственностью. Родители тех детей, которых она обучала, тоже любили эту симпатичную, воспитанную и скромную девушку. Правда в середине девяностых Насте часто приходилось искать себе новых работадателей, так как в то боевое время, новые русские долго не жили. Настя была вынужденна трижды искать себе новую работу, так как отцы её деток погибали в непонятных бандитских разборках и их оставшиеся семьи не в состоянии были больше оплачивать её услуги…. Но время летело, нужно было как то жить дальше и Настя искала себе другую работу. За три года после института, Настя смогла заработать в городе себе репутацию классного репетитора. К ней обращались много людей, желающих поднатаскать своих отпрысков в иностранных языках. Начанало входить в моду, отправлять своих детей учиться за границу и Настины услуги были как раз кстати. Настя стала хорошо зарабатывать, что позволилоей прикупить, пусть и не большую, но очень милую квартирку не далеко от центра, которою они с мамой, перебравшейся к Насте, отделали как игрушку, превратив её в уютное гнёздышко. Но, как это всегда бывает, случилась беда в их семье. Мамино сердце, и так уже давно пошалевающее, стало давать о себе знать. Ей становилось с каждым днём всё хуже и хуже. Врачи склонялись к операции, средств на которую у Насти не было, да, и в длижайшее время негде было взять. Настя лихорадочно обзванивала всех своих подруг, пытаясь найти деньги. Но никто не мог ей дать сразу такую большую сумму. Сидя вечером у телевизора, Настю размышляла, стоит ли обратиться за помощью к одному из её работадателей. Роман был отцом девочки, которой Настя преподавала немецкий, и был одним из богатейших людей города. Он давно намекал, что их связь не обязательно должна оставаться сугубо деловой, что он может сделать её довольно состоятельной женщиной. По сути говоря, Настя должна была спать с ним. И обратившись к нему, Настя давала бы ему, своё согласие. — А что я, собственно, теряю, — думала она, — ну, трахнет он меня пару раз, что с меня станется? Мамочка важнее! Взвесив ещё раз все за и против, Настя потянулась к телефону, что бы позвонить Роману. Но телефон, вдруг, зазвонил сам. Настя машинально схватила трубку, — Алло, Роман Алексеевич, — начала Настя, в мыслях находясь в разговоре с этим Романом. Трубка ничего не ответила, только чьёто дыхание доносилось из неё. — Алло, — ещё раз сказала Настя, приходя в себя, — кто это? — Ну, ты даёшь, подруга, — услышала Настя голос своей лучшей подруги Инны, — кто это такой Роман Алексеевич, а? — Да, «новый» один, хотела отдаться ему за деньги, — пошутила Настя. — Не надо никому отдаваться, — начала Инна, — я всё устроила. Поедешь за рубеж очаровывать тамошних мужиков своими формами.