ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Глава 1 Дед — Дело в том, что я тебе доверяю, мой мальчик, — ласково произнес Дед. — Ты молод, ты меня не обманешь… Голос старого начальника дрогнул, и я с удивлением понял, что жалею его. Я поверил, что происходит нечто такое важное, что я должен запомнить надолго. Мы разговаривали в просторном кабинете на двадцать втором этаже Здания. Кабинет был абсолютно круглый, без окон, а единственную дверь в закрытом состоянии трудно обнаружить. Так что я, вздумай спасаться бегством, не сразу нашел бы выход. Совершенно верно, а ведь был момент, когда я всерьез полагал спасаться бегством. У нас каждый знает, как страшен Дед, когда он не в духе. Однажды ему на глаза попался Вовка Довгарь, который курил на лестнице, так Дед схватил его за грудки: «Еще раз увижу, что ты куришь, и ты у нас больше не работаешь!» Вовка молча потушил сигарету и спустился на первый этаж, там у нас бильярдная, огороженная стеклом, — единственное место, где допускается курить подначаленному составу. Вовка выкинул там окурок, а потом вернулся на двадцать второй этаж и доложил Деду, что все в порядке. И ходит с тех пор тише воды ниже травы. Вот такой у нас Дед. Он не терпит непослушания. Хорошо, что я не курю, да и у Деда ко мне особое расположение. И неважно, откуда оно берется. Просто берется, и все тут. …Сегодня длинноногая секретарша Зиночка появилась возле моего рабочего стола, и я почувствовал себя в высшей степени неуютно. Зиночка, по своему обыкновению, принялась подмигивать и с такими вот ужимками сообщила, что Михаил Юрьевич Деденко — он же Дед — желают побеседовать со мною с глазу на глаз в своем кабинете, а я почувствовал, как у меня отнимаются ноги. Скажу откровенно: причины не попадаться на глаза начальству у меня были. И какие! Вообще-то я секретарь-референт Деда, пишу черновики его речей — в этом состоит моя работа. Я отвечаю за речи, которые Дед произносит в неофициальной обстановке — на банкетах, презентациях и так далее. Бизнесмены такого ранга, как Дед, всегда погружены в работу, а встречаются они, как правило, в ресторанах и на пикниках, так что понятно, какая работенка ложится на мои плечи! Короче, войдя к Деду, я с порога стал излагать, почему не успел вовремя написать черновик его речи для ужина в японском посольстве такого-то числа. У меня просто не было вдохновения писать эту речь, но попробуй объясни это Деду! Я бы еще многое ему рассказал, но Дед не стал меня слушать. — Эх, — сказал он, массируя пальцами мешки под глазами. — Жаль, я не смогу дальше тебя воспитывать… — Это почему же? — опешил я. Дед посмотрел на часы. — Через двадцать минут за мной приедут… — Как? — вскричал я. — Ты что-то натворил? — Ничего особенного, — покачал головой Дед, — только не вернул государству кредит в восемь миллионов долларов, разорил пятерых прежних компаньонов и довел до банкротства банк «Тюмень-нефть», — Дед посмотрел на меня виновато. — Вот так, мой мальчик… Не ожидал? Излишне было спрашивать. Я стоял, открыв рот. — Ты не волнуйся, это результат моей прежней деятельности, — быстро проговорил Дед. — Она окончилась с переездом в Москву. Но мое прошлое до сих пор не дает кое-кому покоя… Ну и ну, подумал я. Какие сюрпризы преподносит жизнь. — Дед, это честно все или есть еще что-то? — отважился спросить я. Он опять посмотрел виновато, а потом и говорит: — Ну еще однажды после моего телефонного звонка было убито шесть человек, но это так, несущественно. Мои ноги подкосились, я готов был упасть в кресло. — Ты… Ты… — Да, мой мальчик. — Дед ласково покивал. — Я самый настоящий мафиози, если тебя интересует. Таких, как я, надо показывать по телевизору. — Он вздохнул. — А в жизни им не везет… Вот, смотри! — Он показал перстень. — Это знак моей принадлежности к клану «Лампаниани»! Ты помнишь, я в прошлом году провел отпуск в Италии? Он пошевелил перстнем, невесело усмехнулся и, поднявшись, принялся ходить по кабинету. — Это был не простой отпуск. Меня принимали… — Дед помолчал, играя желваками, потер рукой огромный лоб и продолжил другим тоном: — Но сейчас разговор не об этом. Прежде чем отправиться за решетку, я хотел бы передать тебе на хранение одну вещь… — Он достал из кармана жилетки связку ключей на цепочке и подошел к столу. Тут требуется сказать пару слов о сейфе, который стоял возле стола Деда. Это был огромный сейф итальянского производства, с колесом-штурвальчиком и двумя рядами разноцветных кнопок на двери. Дед никогда не открывал сейф при посторонних, а сейчас он настежь распахнул его при мне. Излишне говорить, как меня это впечатлило! Тем временем Дед достал из темноты сейфа тонкий кейс вишневого цвета. Кейс имел две защелки и замочную скважину под ручкой. — Спустись вниз и положи это в багажник своей машины, — сказал Дед, передавая мне кейс над столом. Я с некоторой опаской взял его в руки. Кейс не был тяжел, он весил несколько килограммов. — После этого возвращайся к себе и работай, — добавил Дед. — Тебя не тронут. — А ты? — спросил я. Он молча стоял у стола, засунув руки в карманы так, что наружу оставались торчать большие пальцы, и перекатывался с пятки на носок. — Я буду молчать о тебе при любых обстоятельствах… — Кто? Кто тебя заберет? — не выдержал я. Дед молчал. В его глазах блеснули слезы. — Не спрашивай лишнего, мой мальчик, и я не буду тебя обманывать… — Но что здесь? — Я взял кейс и взвесил его в руке. — Ты должен хранить это, пока я не выйду на свободу, — сказал Дед. Он подошел ко мне и положил руку на плечо. — Вот ключ, — Дед разжал кулак. У него на ладони лежал маленький желтый ключик. — Ты должен знать, что там, внутри, почти миллион долларов наличными… — сказал Дед. — Если придется спасать деньги от пожара, то… Одним словом, ты должен знать, насколько ответственно нужно к этому отнестись. Я кивнул и положил ключ в карман. Затем мы с Дедом направились к двери — вернее, направился я, а Дед деликатно так меня подталкивал. — В зоне меня не тронут, уж на это моего авторитета хватит, — торжественно и немного печально заявил хозяин кабинета. — Но, судя по всему, я смогу выйти оттуда глубоким стариком, — тут его лицо омрачилось. — Это, — он указал потухшей сигарой на дипломат, — будет мне на старость… * * * Я вышел в приемную, бережно неся кейс в руке. Если бы это было возможно, я бы сунул его за пазуху. Но для этого кейс был слишком велик. Кресло секретарши, пустовавшее, когда я заходил в кабинет, сейчас было занято. Там сидел Славик — начальник охраны Деда — читал инструкции и паспорт нового, недавно купленного пистолета. Я знал, что прежний пистолет утерян во время покушения на Деда. Было это так. Славик привез Деда к его дому на Смоленской набережной, высадил, и тут раздалась автоматная очередь. Дед даже не успел войти в подъезд. Он упал на асфальт, перекатился несколько раз (сказалась старая армейская привычка), а в это время Славик уже ловил на мушку колесо «жигулей», откуда вели огонь. Но выстрелить не удалось, и Славик прыгнул за руль своего «БМВ». Он догнал «жигули» на набережной, прижал к бетонному парапету и заставил киллера (тот был один) выскочить из машины. Но тут киллер проявил прыть — обернулся и молниеносным ударом каратэ выбил оружие из рук Славика. Пистолет улетел в ночь. Услышав всплеск, Славик заключил, что пистолет упал в воду. Эту леденящую душу историю мы слышали не раз, и все время Славик нещадно костерил изделия отечественной оружейной промышленности. — После Афгана один раз довелось попасть в настоящую передрягу, и то вышла осечка! — говорил Славик. Он имел в виду момент, когда пистолет из-за осечки не выстрелил по колесу «жигулей». Собственно, из-за этого киллеру и удалось исчезнуть. Славик бывший «афганец». Он близко к сердцу принимает свои профессиональные неудачи. Потеряв оружие, он всерьез опасался увольнения, но Дед преподнес ему новый пистолет — итальянскую «беретту», сказав, что уж этой машинке никакие осечки не страшны. Вот после этого Славик и стоит за Деда горой. Когда-то я помог Славику составить на компьютере поздравительную открытку для его девушки. И хоть это было год назад на Восьмое марта, с тех пор мы со Славиком в самых приятельских отношениях. У Славика редкостный дар помнить добро. — Привет! — воскликнул Славик. — Что нового у старика? — Ничего, — сказал я хмуро. — Зайди к нему и все узнаешь. И поскорей избавься от своей новой пушки. Это тебе уже лично мой совет… У Славика вытянулось лицо, но я не стал ему ничего объяснять. Проходя по коридору, я не удержался, выглянул в окно. Окна у нас большие, в рост человека. Коридор проходит по периметру здания, и смотреть вниз очень удобно. Кончать жизнь самоубийством, правда, тоже очень удобно, но в окнах стоят новые бельгийские спецстекла, которым, по словам Деда, не страшны никакие механические воздействия вплоть до метеоритных попаданий. (Откуда Дед, кстати, взял эту фразу, ума не приложу. Видно, из рекламного проспекта той фирмы, которая вставляла нам эти стекла.) Так вот, с двадцать второго этажа все видно как на ладони. И я увидел: два УАЗика ползут по дороге, ведущей от шоссе к нашему Зданию. На крышах автомобилей чернели зловещие надписи «МУБОП». И я вздрогнул. Убоповцы ехали на спецмашинах, не прятались в обычных ничем не примечательных легковушках. Они ехали как на войну! МУБОП — ведь это не шуточки. Это значит «Московское управление по борьбе с организованной преступностью». Иначе говоря, это одна из тех организаций, с которыми лучше не иметь дела. Почему? Их у нас много, всех этих ОМОН, СОБР, ФСБ… И все борются с мафией. Что касается МУБОП, то мне давно было известно, что эта организация практикует нанесение упреждающего удара, причем удар наносится по тем людям, которые на основании каких-то мубоповских списков считаются подозрительными… или потенциально подозрительными — уж я не разбираюсь в этих юридических тонкостях. Просто такие списки составляются, они есть, это уж точно. Кажется, дурацкое выражение — «наносить удар первыми», но я не раз слышал его по телевизору из уст самых высоких начальников. Тех самых, которые на штанах имеют лампасы и отвечают на вопросы корреспондента, прежде обязательно пожевав губами. Умнейшие люди! Так вот эти умнейшие люди по долгу службы призваны бороться с коррумпированными структурами. И они, вместо того чтобы бороться, говорят: «В конце двадцатого века мы перешли на новую практику работы: мы работаем не от преступления к преступнику, а от преступника к преступлению…» Лично я всегда считал, что упреждающий удар хорош только для бокса. Но сильные мира сего, те, которые все решают (они еще иногда вызывают Деда на ковер, чтобы предупредить его о недопустимости завышения цен на нефть и тому подобной ерунде), видимо, думают иначе.