Кваз вернул рацию в разгрузку и приказал: – Собираем пулемет – и бегом вниз. Через пять минут мы должны быть у семафора. Опоздаем – придется пешком догонять. – Пять минут?! – охнул Таракан. – Да за пять минут мы успеем, только если колесом скатимся. – Хоть ползи, хоть катись, но у тебя пять минут. И если ноги поломаешь, я тебя даже добивать не стану, просто там и брошу. Только ленты заберу. – Какие ленты? – Как это какие? Пулеметные. Забираем все, ничего не бросаем. – Да ты издеваешься?! – Пять минут, Таракан. Уже даже меньше. Время идет. Читер, торопливо снимая с пулемета заправленную ленту, впервые пожалел, что Пауки схлестнулись с атомитами. Не прикати их колонна – не пришлось бы спускаться со столь обременительным грузом. Но Дворник прав: бросать боеприпасы, тем более к такому универсальному оружию, – глупейшая расточительность. Лишь бы и правда ноги не переломать под такой тяжестью. Уже на бегу, громыхая железом и тяжело дыша, Дворник довольным голосом заявил: – Как удачно получилось. Пауки за нас работают. Это, ребята, везение. Может, начали мы плохо, но дальше должно хорошо пойти. Примета такая. Глава 9 Жизнь седьмая. Скучно… Скучно?! Краем глаза заметив движение, Читер проворно развернулся, направляя пулемет к угрозе. При этом сошки с омерзительным скрежетом поцарапали крышку багажника, звук родственен тому, который можно услышать, проводя ногтем по школьной доске. Ложная тревога. Всего лишь крупная птица села на провод линии электропередач, тянущейся вдоль дороги. Клоун, возясь под капотом, недовольно протянул: – Ты зачем машину царапаешь? – Жалко, что ли? Это всего лишь брошенная машина, тут такие по всей дороге. – Ничего ты, Читер, в машинах не понимаешь. Это тебе не дерьмо ширпотребное, это интересный джип редкой серии. Я бы мог тебе много чего про него рассказать, но ты все равно не запомнишь. Люди вроде тебя не понимают машин. Да вы ничего не понимаете. Идете по жизни, по сторонам не глядя, а потом жалуетесь, что вас и справа лупят неожиданно, и слева дерьмо прилетает. – Ты в прошлой жизни философом не был? – Я не помню, кем был в прошлой жизни. – Я тоже, – признался Читер. – Это бывает. Есть мнения, что мы все попали в ад. Некоторые заработали себе дорогу в пекло такими делами, что их полностью стирают из памяти. Получается, некоторые наши воспоминания даже для ада слишком нехорошие. Сейчас ты машину просто так царапаешь, а раньше, возможно, людей ловил и на органы разбирал. Или ежедневно насиловал собак карликовых пород. – Далась тебе эта царапина. У машины, между прочим, двигатель прострелен. Ее хоть всю исцарапай, хуже не будет. – С чего ты взял, что у нее двигатель прострелен? – Может, я и не тридцатый уровень, но дырку от пули заметил. – Дырки встречаются в стенах женских сортиров, а здесь у нас пулевое отверстие. И между прочим, двигатель эта пуля не пробила. Похожа на автоматную, а автомат – дерьмо, он даже против чахлого двигателя не очень-то хорош. – Хочешь сказать, что эта машина поедет? – Конечно, поедет. Если починят. – И долго ты ее чинить будешь? Стемнеет скоро. – Я вообще ее не чиню. И даже не думаю чинить. – Почему? – Март сказал, что машина нужна рабочая. Эту можно сделать рабочей, но у меня на это уйдет целый день. И это если чинить в боксе, где под рукой есть все необходимое. – Тогда чего ты под капот залез? – Интересно посмотреть. Никогда с такой машиной дел не имел. Да и пуля хитро прошла, не могу понять, как она так ловко извернулась, чтобы столько всего переломать. – Рикошеты, – подсказал Читер. – Я понимаю, что рикошеты, но все равно интересно. – Пошли отсюда, хватит фигней страдать. – Ты куда-то торопишься? Март послал Дворника на горку, осмотреться. Пока он не вернется, мы никуда не поедем. – Мне как-то не по себе на открытом месте торчать, – признался Читер. – И до наших далековато, не надо нам было сюда уходить. – Эта машина того стоила. Почти раритет. Жаль ее, пропадет при перезагрузке. – Найдем другую, – ответил на это Читер. – Я вообще не пойму, зачем Марту еще одна машина. Ладно бы переделанная, так он обычную хочет. – Да нет, он не против переделанных, но где их тут найдешь в готовом виде. В обычном мире не принято машины уродовать, это мы тут сами справляемся. – Я в курсе. – Будь этот красавец на ходу – пришлось бы и его изуродовать, – чуть ли не со слезами в голосе произнес Клоун. – Им позади все обрезают, вроде пикапа получается. Дерьмового пикапа. Да на Континенте все дерьмовое… весь этот мир дерьмовый… – А кто тебе такое прозвище дал? – сменил тему Читер. – Один человек. – Да я понимаю, что тебя не лошадь окрестила. Почему именно Клоун? – А что не так? Не нравится? Я понимаю, кому такое прозвище понравится. Да и не сказать, что я такой уж весельчак. Но меня не спрашивали. – Ты и правда веселым не выглядишь. – Тут ты прав. Меня давно ничто не радует. Честно говоря, не помню, чтобы вообще когда-нибудь радовался. – Верю. – Характер сложный. Меня и бабы не любят. Не нравятся им мрачные. Иногда пытаюсь исправиться. Вот с Мартом пошел. С ним, говорят, не скучно. – Кто говорит? Что ты про Марта знаешь? – навострил уши Читер. – Про Марта никто ничего не знает. Но всякие слухи ходят. Говорят, он очень непростой тип. И серьезные парни о нем спрашивают, а они кем попало не интересуются. Видел я человека, который его знал. Тот называл Марта Агасфером. Это тот жид, который дурно поступил с Христом, и теперь ему приходится скитаться вечность. Нигде покоя нет, шагает да шагает. Вот и Март нигде не может найти покоя. Вечно идет куда-то, без цели, без привязанности, никому не доверяющий. И скрывает в себе такую тайну, о которой даже намекать нельзя. Плохая, мол, примета. Вот такое я про него слышал. – Как-то это мутно звучит. Похоже на базары под алкоголем. Или под веществами покрепче. – Да, похоже, – согласился Клоун. – Но Март и правда необычный. Я вижу то, чего другие не замечают. Маска ходячей пивной бочки – это только маска. Он не такой простой, как кажется. Интересный человек все вокруг себя может сделать интересным. Вот и решил с ним сходить, посмотреть, как оно. – Я его не так давно знаю, но согласен, что он непростой, – сказал Читер. – А ты когда-нибудь регион менял? – Два раза. – Ого. – Это ничто в сравнении с Мартом. – Он что, чаще менял? Откуда знаешь? – Слухи ходят. Некоторым слухам приходится верить. Хотя я даже себе не могу верить на все сто. Никому верить нельзя… абсолютно никому. Здесь в кого ни плюнь, в дерьмо попадешь. Дерьмовый мир… – Ты два раза уже ходил через границу. Как думаешь, у нас получится или нет? – Я разве похож на пророка?