Шуршащие в руке деньги навеяли Медведеву воспоминания о Камнегорске, как он на сэкономленный со школьных завтраков рубль накупил стаканчиков фруктового мороженого по семь копеек, а потом угощал ими девчонок в классе. — Хорхе тебя проводит, — голос санитара вернул Костика к реальности. Из будки вышел другой охранник, тоже вооруженный калашниковым. — А куда? — Медведев убрал справку и деньги в карман. — Не на улице же тебе жить, — Хорхе подтянул лямку автомата на плече. — Тут недалеко, есть деревенька, тихая, спокойная. То, что тебе сейчас надо. Поживешь там, акклиматизируешься, а потом уже можешь и в Сан-Мигель подаваться. — Да, наверное, в город мне сразу ни стоит, — согласился Костик, делая первый шаг на свободу. За воротами росли те же пальмы и кусты, что и в психушке, но Медведеву они сейчас показались другими — более нарядными и сочными. Даже пыль дороги, в которой по щиколотку утопали ноги, представлялась мягким пушистым ковром. Адреналин свободы бурлил и пенился у Костика в крови — «Весь Мир теперь мой! Больше я с ним ни расстанусь, обниму руками, стисну, и буду держать, держать, держать!». Захотелось сплясать в присядку и спеть не подобающее для местного климата «Ой мороз, мороз!». Но вот так сразу полностью раскрепоститься не получилось. «Задушенный» и «задавленный» годами жесткой дисциплины в клинике — «Нельзя, не сметь, ходить строго по дорожкам, молчать, принимать лекарства!», Костик «со скрипом» превозмогая табу, сделал первый робкий шажок на пути «неповиновения». Щелкая в такт пальцами, он тихо подхватил: «Не морозь меня, моего коня!». Двигавшийся рядом хмурый Хорхе, бряцая прикладом автомата о ножны тесака, не обратил внимания на «вольность» Медведева. Петлявшая среди деревьев и кустарников дорога привела Медведева с охранником к деревянному причалу на берегу моря. — Вот и твоя лодка, — Хорхе показал на пришвартованную рыбацкую шхуну. — На ней и доберешься. — А это ты, — из капитанской рубки потягиваясь и зевая, вышел бородатый мужик. — А где второй? — Какой ты скорый, его еще разыскать надо, — Хорхе поднялся на шхуну. У тебя выпить чего ни будь, есть? А то в горле от этого пекла пересохло. — Да, солнце нынче жгучее, — облокотившись о перила, капитан почесывал бороду. — Ром будешь? — Мне все сгодится, — Хорхе отер рукавом капли пота с лица, — лишь бы сразу с ног не валило. — Бутылка в рубке на столе за картами. Мне только ни забудь пол стакана плеснуть, — капитан показал рукой охраннику, где искать ром. Костик ходил по причалу, осматривая корпус шхуны. — Долго ли нам плыть? — Медведев остановился у трапа. — Погода пока держится, — капитан посмотрел на безоблачное синее небо. — Но это не надолго. Еще час промедлим, и начнется болтанка, а там…! — он махнул рукой и скрылся в рубке. Не добившийся вразумительного ответа от капитана, Медведев снова принялся изучать шхуну. Старая посудина, с облупившейся на корме краской, явно пережившая ни один шторм, показалась Костику какой-то странной. Во-первых, у шхуны отсутствовало какое либо название — «В клинике каждый предмет подписан, даже моя столовая ложка и та с номером. Прямо ни шхуна, а призрачный «Летучий голландец»!». Во-вторых, рыболовные снасти при ближайшем рассмотрении оказались бутафорскими — «На них и бычка-заморыша не поймаешь!». И в-третьих, самое главное за капитанской рубкой стоял большой пулемет, явно от вертолета. На палубе Медведев нашел стреляные гильзы — «Акул они, что ли распугивают?». Затем Костик нафантазировал, что в здешних водах водятся кровожадные пираты, грабящие и топящие суда. «Может тогда не плыть? Чего зря рисковать. Поживу пока здесь на берегу, или потихонечку пойду в Сам-Мигель». С этими мыслями, сморенный жарой Медведев закимарил возле накрытого брезентом ящика. Уже не в первый раз ему снился Париж, залитая солнцем площадь, маленькие уютные кафе, туристы с фотоаппаратами, щелкающие вспышками на каждом углу. Он сам загримированный до неузнаваемости, с красным бутафорским носом, в клоунском синем с золотыми звездами костюме показывающий фокусы и пантомимы прохожим. И наконец девушка, красавица с большими серыми, капельку удивленными глазами, с розовыми пухлыми улыбающимися губками и золотистыми длинными почти до середины спины волосами, протягивающая ему двадцать франков. В прошлый раз на этом сон обрывался, на этот раз Костик предложил девушке выпить с ним кофе. Посмотрев на наручные часы, она согласилась. — Хорошо, у меня есть в запасе двадцать минут. — Давайте я вам помогу донести, — Костик снял у нее с плеча мольберт. — Вы наверное рисуете портреты? — Иногда, а сегодня вон тот фасад, — откинув с лица прядь волос, девушка показала на здание времен Наполеона. — Я в Париже учусь, а сама я из Лиона. — Значит мы почти соседи, я из Камнегорска, — Костик прислонил мольберт к столику. — Наверное, это севернее, — девушка села на стул. — Да все верно, в России, — Медведев широко улыбнулся. — Никогда там ни была, — девушка тоже улыбнулась. — Я Вероника. — А я Константин. Подошел гарсон. — Что будете заказывать? — Кофе и круасаны, — Костик оттянул резинку и задрал на лоб накладной красный нос. — Так ты еще смешнее выглядишь, — серые глаза Вероники заискрились. Гарсон скрылся в кафе. Вероника открыла рот, чтобы еще что-то сказать, но на этом Франция закончилась. Над Медведевым стоял Хорхе. В руке у него была бутылка рома. — Ты же у нас пловец. Глубоко, наверное, ныряешь? — Я этого не помню, но доктор Гарисон говорит, что я работал инструктором по дайвингу. — Гарисон все знает! — Хорхе состроил хитрую пьяную мину. — А то как бы ты тут оказался, — и похлопав Костика по плечу, он ушел в рубку. «К чему он это сказал? А если бы я не умел плавать, тогда что?», Костика посетили первые смутные сомнения. «Нет, Хорхе просто пьян и не соображает, что говорит», он прогнал тревогу проч. Погода, как и предсказывал капитан, за то время, что Медведев спал — переменилась. Небо заволакивали фиолетово-серые тяжелые тучи, море покрылось бурунами волн, а на горизонте сверкали зигзаги молний. — Ну, где же они? — из рубки вышел капитан. — Как есть, зальет! — он принялся укрывать брезентом пулемет. — А кого мы все-таки ждем? — особо не надеясь получить ответ, спросил Медведев. — Такого же, как ты выздоровевшего психа, — для того, что бы шквалом ни сорвало с пулемета брезент, капитан обматывал орудие еще и веревкой. На палубу упали первые крупные капли дождя. Порывом ветра на корме перевернуло бочку, и она, подпрыгивая, покатилась к борту. — Держи ее! В ней горючее осталось! — отворачиваясь от мокрых брызг, прокричал капитан. — Сейчас я ее остановлю! — Костик побежал на корму но, поскользнувшись, упал на живот и поехал по палубе к борту мимо бочки. На шум, из рубки пошатываясь, вышел Хорхе. — Чего шумим, пожар что ли? — в левой руке он все так же сжимал горлышко ромовой бутылки. — Шторм, будь он неладен! — капитан погрозил черному от туч небу кулаком. Чиркнув по касательной плечом балку и больно ударившись головой о крышку люка, Медведев закончил «полет», свесившись по пояс за борт. — Хватай этого придурка, пока его в море не смыло! — сам капитан предпочел спасать бочку с горючим. — Да, только бутылку поставлю, — и Хорхе обратно скрылся в недрах сухой и безопасной рубки. У хлебающего соленую забортную воду Медведева, снова зародились сомнения насчет нынешнего положения — «Что я тут делаю? Кому я вообще нужен?». Но развивать измышления, не было времени, надо было подниматься с палубы и двигаться в рубку, пока не накрыло с головой очередной волной. — Пригнись и хватайся за канат, — сладивший с бочкой капитан, шел в сторону Костика. Вдвоем, поддерживая друг друга, практически на ощупь, они добрались до рубки. С порога Хорхе протянул капитану бутылку. — На, выпей, небось, продрог? — Да, хлещет на славу, — капитан хлебнул рома. — Как бы нам борт о причал не размолотило. — А если в море податься? — Хорхе придавил ногой, елозивший туда-сюда по полу автомат. — Поздно, раньше надо было, — капитан передал бутылку Медведеву. — У Гарисона, наверное, ромом не поили? — Нет, в клинике алкоголь запрещен, — Костик колебался пить или не пить, но подумав, что он теперь свободен, поступать, как хочет, приложился к горлышку. Медведев закашлялся, ромом ему обожгло горло, а глаза заволокли слезы, — За восемь лет отвык. Бушевавшая с час гроза стихла. Выглянуло солнышко, волны терзавшие корпус шхуны угомонились. Палуба, капитанская рубка, фальшивая рыболовная снасть, бочка (чуть не угробившая Медведева), накрытые брезентом пулемет и ящики, постепенно подсыхали. К Костику вернулось хорошее настроение, «Я свободен и пьян, что может быть лучше?!». Со стороны клиники по дороге шли трое. — Наконец-то соизволили появиться! — капитан смотрел в бинокль. — Все-таки нашли второго. — Дай и я гляну, — Хорхе, взял у капитана бинокль. — А чего он весь такой? — у охранника ни как не получалось настроиться на резкость. — Видать другого не было, — капитан сделал последний глоток рома и выкинул, пустую бутылку за борт.