– Серьезно приятно. – Она слишком старая для тебя и слишком стильная. – Возраст – всего лишь состояние ума, а я тоже бываю стильным, когда мне надо. Не то чтобы у меня серьезные намерения, – добавил он. – Я просто так отметил. – Он поднялся с кресла. – Знаешь, я могу на этом такой маркетинг сделать. Он может, подумала она. И сделает. – Постарайся, чтобы это окупилось, – попросила она. – Мелочная скряга. – Фантазер. Брысь отсюда! Мне надо работать. И работы прибавилось, подумала она, глядя на экран компьютера и на предлагаемую обложку буклета. Нужно ее изменить с учетом новых предложений, причем срочно, чтобы обеспечить солидное бронирование. Она взялась за телефон, чтобы позвонить дизайнеру. Рори и Джессика – при поддержке Морин – сдержали слово. К пяти часам на стол Бодин легло подробное коммерческое предложение, проект дизайна и цены. Еще час ушел на корректировку, одобрение и отправку одобренной копии дизайнеру, но Бодин считала это нормальным. Уходя домой, она взглянула на «Дайнинг-холл» и на автомобили на стоянке возле ресторана. Несколько «Киа», много внедорожников, пикапов и других машин. Неплохо. Ей самой хотелось поужинать и какое-то время не давать ответы на бесчисленные вопросы. Может, пораньше лечь спать. Подъехав к ранчо, Бодин схватила портфель и вошла в прихожую, обдумывая, чем заняться вечером. Бокал вина. Ужин. Горячий душ. Долго. Пара часов с книжкой. Сон. Планы просто идеальные. Ее нос уловил запах – нет, она не ошиблась – лазаньи, приготовленной Клементиной, и она решила, что Бог все-таки есть. Когда Бодин вошла на кухню, Клементина – шесть футов костей и ворчания «очисти-тарелку-и-не-мели-ерунду-не-дерзи» – как всегда трескуче смеялась. – Парень, ты не изменился ну ничуточки, ни на каплю. – Ничто в этом мире и в другом тоже не может изменить мою глубокую и вечную любовь к тебе. Бодин узнала этот голос, его лукавое обаяние и посмотрела туда, где, опираясь на стойку, стоял Коллен Скиннер и пил пиво, а Клементина загружала посудомойку. Глава третья Он все же чуточку изменился, подумала Бодин. Тогда он был скорее худой. Теперь возмужал. Длинные ноги и узкие бедра – он по-прежнему был строен, но в плечах стал шире, да и лицо казалось еще более привлекательным. У него всегда было приятное лицо, но теперь черты немного заострились, скулы стали тверже. Его волосы цвета зимней шкуры оленя были длиннее, чем она помнила, и чуть завивались возле ушей и над воротом рубашки. Интересно, они по-прежнему слегка выгорали на солнце, когда он больше десяти минут ходил без шляпы? Он повернул голову и посмотрел на нее, и она увидела, что его глаза такие же, как прежде: обманчиво спокойные, серого цвета, в котором могли появляться оттенки голубого или зеленого. – Привет, Бодин. Клементина повернулась и уперлась кулаками в свои костлявые бедра. – Ну наконец-то явилась! Ты думаешь, у меня тут кафетерий? Тебе повезло, что для тебя еще осталось чуть-чуть еды. – Ругай лучше Рори. Это он свалил на меня кучу дел в конце дня. Эй, привет, Коллен. – Мой руки, – приказала Клементина. – Потом садись за стол. – Да, мэм. – Хочешь пива? – спросил Коллен. – Она хочет бокал красного вина, которое стала пить, поскольку оно полезно для сердца или что-то в этом роде. Вон оно. – Клементина взмахнула рукой, указывая на бутылку. – Правда? Сейчас принесу тебе. – Коллен прошел через кухню, взял бокал и налил вина, пока Бодин послушно мыла руки. – Съешь этот салат. – Клементина положила салат в тарелку, чем-то побрызгала и перемешала. – И не фыркай насчет заправки. – Нет, мэм. Спасибо, – добавила Бодин, когда Коллен протянул ей бокал. Она села, сделала первый глоток вина, а когда Клементина бросила ей на колени салфетку, взяла вилку. – Кол, а ты сядь тут, составишь ей компанию. Почти все время опаздывает к ужину и ест одна. Почти все время! В духовке стоит тарелка, чтобы не остыла. Ты проследи, чтобы она съела все до кусочка. – Сделаю. – Коллен, хочешь еще яблочного пирога? – Дорогая Клем, извини, но у меня уже не осталось на него места. – Что ж, тогда возьми с собой кусок в хижину, когда будешь уходить. – Она ущипнула его за щеку, и его усмешка вспыхнула, как летняя молния. – С приездом домой. А я пойду. – Вместо щипка Бодин получила от Клементины легкий и ласковый шлепок по затылку. – До кусочка, юная леди. Пока, завтра увидимся. – Доброй ночи, Клементина. – Бодин подождала, когда закроется дверь прихожей, вздохнула и снова взялась за бокал. – Тебе не обязательно тут сидеть и смотреть, как я ем. – Я же обещал. Честное слово, прямо сейчас побегу и женюсь на этой женщине за ее ворчание. А ее кулинарное мастерство станет бонусом. – Коллен медленно потягивал пиво, глядя на Бодин. – Ты похорошела. – Ты так думаешь? – Я вижу. Ты всегда была красивой, но теперь стала еще лучше. Как дела-то? – Хорошо. Много дел. Хорошо и много дел. А ты? – Рад, что вернулся. Я не был уверен, что буду рад, так что это тоже приятный бонус. – Ты еще не успел соскучиться по Голливуду. Он пожал плечами: – Работа была хорошая. Интересная. Труднее, чем кажется, труднее, чем я думал, когда взялся за нее. Она подумала, что интересная и приносящая удовлетворение работа обычно бывает трудной. – Ты получил от нее то, что хотел? Он снова посмотрел ей в глаза. – Да. – Прошло уже два года, но я хочу сказать: мне очень жаль, что так вышло с твоим отцом. И прости, что я не была на похоронах. – Что делать. Кажется, ты тогда болела, грипп или что-то такое. – Что-то такое. Три дня были тяжелыми. Я в жизни так не болела и не хочу повторения. – Раз уж мы заговорили об этом, мне жаль твоего деда – вернее, прадеда. Хороший был человек. – Один из лучших. Как твоя мама, Коллен?