Надо бороться. Плыть. Но… она слаба. Куда слабее, чем ей казалось. И зачем? Чего ради? Тут спокойно. Тут она дома. Никто не станет смеяться. Или шептаться. Глядеть с отвращением. Что ей терять? Здесь она не нужна, да и дома её не ждут… не примут… и пусть мир велик, но достаточно ли велик, чтобы в нем нашлось место для Брунгильды? Она почти сдалась, когда покров тьмы вдруг треснул, высвобождая тень. Та возникла перед Брунгильдой. И вскинула руки, заставляя очнуться. Губы тени дрогнули. И Брунгильда услышала: – Борись… Бороться. Именно. Она дочь Торвальда. И внучка Харальда. Она дитя Островов и моря. Она ходила к Огненным скалам и ныряла в разлом, пытаясь найти хоть что-то, что можно было бы продать. Она… Выплывет. Вот так. – Спасибо, – Брунгильда не знала, как говорить здесь, где бы она ни находилась, но тень протянула руку и коснулась её. И тьма коснулась. И прикосновение это подарило боль. А боль подстегнула. И Брунгильда рвалась вверх. Выше. Быстрее. Туда, где дребезжал слабый огонек. Высоко. Слишком высоко. Но она сумеет. Она… она смогла выплыть тогда, из водоворота, когда ногу свела судорогой. И лодку провести сквозь бурю, что налетела с севера. Она… она на многое способна. На то, что не сумеют те слабые хрупкие девицы, которые смеялись над ней. И когда у нее почти получилось, силы иссякли. Это было так обидно, так… Тьма рассмеялась. И… и превратилась в дорогу. В тонкую-тонкую, словно нить, тропу. – Прочь, – жесткий голос заставил её отступить. А другой, мягче, позвал: – Возвращайся. И Брунгильда вернулась. Изменения Ричард почувствовал шкурой. Будто за шиворот горсть битого стекла сыпанули, ко всему со льдом перемешанного. Тьма вдруг пришла в движение. И Замок забеспокоился. – Что за… – Ксандр закрутил головой, явно чувствуя, если не то же самое, то нечто весьма сходное. – Что тут происходит. – Ритуал, – Ричард поднял палец к губам и застыл, прислушиваясь. Кровь. Кровь была пролита. Слово сказано. Запретное. Кем? Здесь, в Замке… и ритуал еще длился. Тьма же, приняв дар, играла с глупцом, который решил, будто он умнее прочих. А значит, оставался шанс. – Вот ведь… – проворчал Ксандр, отряхиваясь. Черты лица его заострились, а в глазах блеснула опасная краснота. – А я говорил, что от этих гостей одни проблемы… Ричард не дослушал. Тьма звала. И требовала. И… он шею свернет тому придурку, который решил поиграть с ним и с Замком. И… он сорвался на бег, боясь одного, что не успеет. Но Замок, до того молчаливый, даже равнодушный к Ричарду, спешно открывал двери. И эту вот, явно запертую, распахнул, вывернув засов. Комната. Чья? Взгляд зацепился за смутно знакомого человека, кажется, он с Островитянами пришел, пусть и отличался от них разительно. Сейчас человек сидел на полу. Зеленый камзол лежал тут же, грудой мятого бархата. Пахло кровью. Могильные свечи чадили, выпивая проклятый воск. И дым их сплетался сетью, накрывая искореженное заклятьями зеркало. Над ним, замерев, вцепившись обеими руками в оправу, да так, что та помялась, склонилась островитянка. Брунгильда. Крупная, но такая тихая, застенчивая девушка. Что за… – Не мешайте нам! – человек вскинул голову и посмотрел на Ричарда красными глазами. – Уже почти… Почти догорели свечи и в дыме их появилась характерная горечь, свидетельствующая о том, что черта пройдена. И ритуал должен быть завершен. Ритуал… – Что ты ей дал? – Ричард рывком поднял человека. А тот, глупец, попытался отмахнуться. – У меня получилось! А вы мешаете! От пощечины голова его – Никас, человека звали Никас – мотнулась, а губы лопнули, подкармливая дым кровью. И человек ойкнул, прижал ладонь к этим разбитым губам. – Что за ритуал? – Она видит, вы понимаете?! Видит… Островитянка сидела и слегка покачивалась. И говорила. Тихо. Шепотом. Так, что и разобрать-то слова получалось с трудом. – Она его нашла! Моего отца и… и я тоже видел! Сейчас она пойдет дальше, и покажет мне, где искать. – Убери его, – Ричард швырнул идиота Ксандру. – Запри. Внизу. Пока. Потом разберемся. – Вы не имеете права! Я гражданин… Ксандр перехватил гостя за горло и тот заткнулся. Потом и обмяк. Плевать. Ричард опустился рядом с девушкой и коснулся её шеи. Холодная. И сама бледна. Эта бледность проступает сквозь загар, отчего кожа кажется серой, словно пеплом припорошенной. Щеки запали. Губы обескровлены, но шевелятся, пусть слов уже и не разобрать. А свечи того и гляди погаснут. Думать. Зеркало. Кровь. Клинки… заговоренный, прикормленный смертной жертвой в том числе. Он рядом с девушкой, как и второй. Зачем второй? Или… точно, Никас использовал его для себя. А Брунгильде подсунул проклятый. И… его кровь? Её кровь. Она проводник. Куда? – Он привязал её к мертвецу, – выдохнул Ричард и попытался вытащить зеркало из закостеневших рук. – Спроси, он позаботился о том, чтобы привязать её душу к телу? – Слышал? – Ксандр слегка разжал руку на горле и дружелюбно заметил: – Говори, или сердце вырву.