В которой количество чернокнижников увеличивается, а еще строятся теории «Однако нельзя со всей определенностью заявить о существовании так называемой «предвечной тьмы», которая якобы тлетворно воздействует на души и сердца людей, ибо и первое, и второе, и третье – суть понятия нематериального свойства, а потому современная наука не обладает достаточными возможностями, дабы изучить их». «Трактат о Великой Тьме и многих сомнениях, рожденных ищущим разумом» Странно. Ричард ведь читал этот дневник. Все читал. Сперва потому, что так было принято. Затем… в какой-то момент он увлекся. В какой-то момент показалось, что он живет там, в прошлом, в совершенно ином, пусть даже таком знакомом мире. Только почему-то он не помнит… или нет. Помнит. Конечно, помнит. Они вернутся в замок, тот, кто вел дневник и его брат Улас. И люди. Только почему-то воспоминания эти стерты. Ричард знает, что произойдет, но при всем том слова, которые читает Ксандр, будто и не знакомы. «Нас встречал запах свежего хлеба. И не было во всем мире аромата более правильного и нужного. Я сам ощутил, как отпускает страх, незримыми когтями сжимавший сердце. И Улас вздохнул с облегчением, ибо этот запах, запах жизни, говорил, что в замке все хорошо. Что, вернувшись, не попадем мы вновь в тот ужас, который до сих пор видится мне во снах». И эти слова Ричард читал. Точно. Но давно, вот и стерлись они, выветрились за ненадобностью. Однако прочие слушают. И на лице Светозарного застыла гримаса боли. А Лассар спокоен и вовсе кажется, будто он дремлет, что неправда. У демоницы же теплые плечи. И пахнет от неё пусть и не хлебом, но тоже хорошо. «Нам сказали, что Арван сразу после нашего отъезда заперся в своих покоях и не покидал их. И слуги, что оставляли еду у дверей его, клялись, будто бы оставалась та нетронутой. Мы с Уласом переглянулись, и клянусь, что в головах наших была одна-единственная мысль. Постыдная. Недостойная любящих братьев. О том, что так будет лучше для всех. Если он умрет». Наверное, стыдно писать о подобном. Ричард… он пытался вести дневник, но после бросил. Какой смысл, если ничего-то важного не происходило? О чем в самом деле-то писать? О том, что в горах зачистили большую стаю жмыров? Или что купцы поставили городу сорок бочек китового жира? Или что пришлось разбирать дело с претензиями на прогоркшее масло, которое якобы продавалось свежим? Смех один. Но сейчас вот вовсе не смешно. «Мы велели слугам и всем, кто был, уйти. Появилась мысль поднять Командора, но Улас сказал, что тот будет зол. А то и вовсе, узнав о произошедшем, впадет в ярость. Мы не были уверены, что сумеем справиться с этой яростью». – Дураки малолетние, – проворчал Лассар. А Ричард с ним согласился. И они. И отец тоже… почему никто и никогда больше не позволял себе побеспокоить Командора? Боялись этого вот гнева? Или… нет, не в страхе было дело. В стыде. Они, жившие многие годы тому, осознали, что совершили ошибку. И заплатили за неё многими жизнями. Как после такого в глаза смотреть? А потом? Что потом? Неужели стыд был столь силен? Или же… восстание… и тот ритуал, когда Повелитель тьмы, тот, кто стоит на страже, сам принес тьме жертву? Как после такого… а отец? Отец просто знал, что Командора нельзя вызывать. Что он должен справиться. Сам. И Ричарду знание передал. «Мы вынесли дверь, что удалось не сразу. И это тоже было удивительно, ведь прежде Замок охотно откликался на наши просьбы. Но ныне дверь оставалась заперта. После мы увидели, что Арван придвинул к ней сундук, да еще сунул под ручку свой меч, столь сильно он не желал, чтобы его побеспокоили». Голос Ксандра звучал глухо, отстраненно. «Мы нашли его, лежавшим в постели. Характерный запах, пропитавший все-то в комнате, говорил, что смерть наступила давно. Но, проклятье, он выглядел до невозможности живым. И я до конца дней своих буду помнить ту безумную радость, что застыла на лице его. Даже не радость – счастье, огромное, всеобъемлющее». Тишина. А у демоницы сердце бьется. Стучит-стучит. И Ричарду хочется слушать его. Только его. – Дальше там рассказывается, что они обыскивали комнату, но не нашли ничего-то. Ни книг, ни артефактов. Хотя… погодите. Ксандр перевернул страницу, и палец его заскользил по строкам. – Да. Вот. «Мы… ага, в камине мы нашли горстку белого пепла. В нем явно что-то сжигали, и делал это сам Арван. Мы сперва не могли понять, что же сгорело, но потом Улас заметил, что нигде-то нет ни альбома, с которым Арван не расставался, ни готовых рисунков. И я устыдился собственной невнимательности, ибо в последние недели эти рисунки заполоняли всю-то комнату», – Ксандр закрыл книгу. – Как-то вот так. Там есть еще кратко про осмотр, который провели, но больше для порядка. Ран на теле не было обнаружено. И все пришли к выводу, что у бедолаги просто не выдержало сердце. – Или его отравили, – подала голос демоница. – Что? На самом деле вполне себе… хотя… может, и сердце. – Зачем кому-то травить? – поинтересовался Ксандр. – Ну… не знаю. По мне парень явно… того, в смысле, свихнулся. А свихнувшийся Повелитель Тьмы… мало ли, что ему в голову взбрело бы? Так что… может… вы не подумайте, это исключительно предположение, но держать такого рядом как-то… – она пожала плечами. – Или вот… у многих же погибли близкие тогда, верно? – Верно, – Ричард подумал, что руки пора бы убрать. Но не убрал. – Вот. И… как знать. Люди всегда ищут виноватых, а тут… кандидатура. Хотя, конечно, может, я и не права. Скорее всего не права. А если и права, то мы не узнаем. И разницы никакой по сути. Умер, отравили… главное, не понятно, что с зеркалом стало. – И с ребенком, – напомнил Лассар. – И с ребенком… – демоница почесала рог. – Извините, свербит… – Растут. – Что? – Сила больше и рога больше. – Куда уж больше-то! – возмутилась она и потрогала. И вид сделался сосредоточенным донельзя. А еще почему-то обиженным. И это было забавно. – Я же не корова, в конце-то концов! – Вообще-то рога – главное украшение демона, – Лассар произнес это с усмешкой. – И чем больше они, тем демон сильнее. Помнится… вызывали как-то… одного… так у него рога за затылок уходили, на спину, и уже там завивались. – Не корова… антилопа… антилопа, мать его, гну… – вздохнула демоница, руку убирая. – Кто это? – уточнил Ричард. – Одно существо… удивительно красоты и силы. Не важно… главное, тут все умерли. А… а с ребенком-то что стало? Допустим… если все, как он рассказал, – палец демоницы указал на Ксандра. – То… то ваш чернокнижник… – Не наш. – Сам по себе чернокнижник с младенцем пробился на свободу. Такое возможно? – Сомнительно. Все же тогда горы. И тьма… но тьма и чернокнижник… если он зашел достаточно далеко, то она могла признать его своим. Как и дитя. Тогда тьма помогла бы, – задумчиво произнес Ричард. И главное, чем больше он думал, тем сильнее уверялся в своей правоте. – Тогда… тогда получается… – Что Несиар Проклятый и вправду удалился от людей, – заговорил Светозарный. – И это объясняет, почему на весьма длительный срок он словно бы исчез. Он жил. Растил ребенка… для чего-то. Постигал темные науки. А потом в один прекрасный день поднял армию мертвецов и отправился… и вправду к горам! Они были правы! – Правы, левы, – проворчал Лассар. – Угомонись, мальчик. Но Светозарный угомоняться не пожелал. – Но для чего? Они ведь вырвались. Выжили. О них никто не знал. Они жили и… и никому не нужны были по сути своей. Кто тогда слышал о Несиаре Проклятом? Никто. И они вполне могли бы и дальше… но зачем тогда? Считается, что Несиар хотел стать владыкой мира! Покорить все земли человеческие, однако меня всегда смущало, что покорять он их начал как-то… странно, что ли? Первые сведения о его армии появляются близ города Пунто. Да и не город это даже, так… сотня домов и площадь торговая. Там и стражи-то своей не было. И захватить его мог любой. А Несиар провел мертвецов стороной. Не стал ни грабить, ни… объявлять себя кем-то. Нет, он просто прошел мимо! Только кладбища разорил зачем-то. С ним, если верить хроникам, и без того тысячи мертвецов шли. – Тут как раз и понятно, если мертвецов просто поднимать, без предварительной подготовки, то долго они не протянут, – отмахнулся Ксандр. – Но теперь я и вправду склонен думать, что их было двое… этот ваш, Несиар… – Не наш он, не наш, – Светозарный покрутил корону и со вздохом руку убрал. А потом перевел взгляд на Ричарда. – Может… – Нет, благодарю, мне и Замка хватает. Светозарный опять вздохнул. – Орден… Орден потерял многих на той войне. Я читал хроники, только… понимаете… не то, чтобы я вовсе им не верю. Нет. Но они были в основном о подвиге. О великом подвиге во имя людей и мира. – А фактов – один, два и обчелся? – Ксандр вытянул ноги. – Так оно часто с хрониками бывает. Думаю, если бы у нас было время писать хроники, они бы мало чем отличались. – В том и дело, – Светозарный положил рядом с короной и меч. – Я как-то… привык… оно ведь понятно. Мы добро, вы – зло. Владыка Проклятых земель. Тварей коварных, что тут обретаются. А выходит… выходит, что вы все это время делали то же самое, что и мы! – Пожалуй, – осторожно согласился Ричард. – И как теперь? Кто в это поверит? – Никто, – пришлось вновь соглашаться.