— Мы идем прямо в личное крыло Дрейка. — Мисс Мартин передала шляпку и перчатки груму и неодобрительно посмотрела на Люсьена: — Время поджимает. Тебе что-то нужно? — Сперва хочу увидеть, где хранился кинжал. В верхнем крыле было тихо и спокойно, там явно располагались личные апартаменты Верховного. — Вот тут хранилась реликвия. — Низкий голос Верховного разнесся по коридору с мраморными полами. С полдюжины китайских урн на постаментах стояли у стены вперемешку со стеклянными витринами. Магия пульсировала в воздухе, мимоходом мазнув по коже Люсьена. Он буквально видел ее волны, будто зной в летний день. — Это ведь был ритуальный кинжал? Люсьен моргнул, испытывая боль от воздействия, и обошел пустую витрину. На постаменте одиноко лежала красная бархатная подушечка — на ней еще остался отпечаток кинжала, но реликвии больше не было. Витрина шириной девяносто сантиметров и длиной сто двадцать выглядела нетронутой. — Реликвий всего три: кинжал, чаша и волшебная палочка. Вместе они — артефакты преисподней. Кинжал выковали из железа упавшей звезды и добавили обсидиановую рукоятку; чаша вырезана из слоновой кости, а палочка — из китовой. — Зачем было их создавать? — Меня вело любопытство, а других — жажда власти. Мне было восемнадцать, и я быстро делал карьеру в Ордене. Предыдущий Верховный был совершенно безнравственным ублюдком. Мой друг Тремейн сам метил на его место. — Дрейк посмотрел на пустую витрину. — Заклинание мы взяли из гримуара, который Тремейн приобрел в путешествиях по Востоку. Я взялся провести ритуал, даже зная об опасности, а моя бывшая жена Моргана всегда рвалась к власти. Считается, что именно демоны научили людей колдовству, открыли нам, какой силой мы обладаем. Чему же еще они могли нас научить? А что известно высшему демону? — Он поморщился. — В то время я еще не знал, какие последствия ждут тех, кто занялся темными искусствами. Только потому, что можешь что-то… — Не значит, что следует это делать, — прошептала мисс Мартин. Они обменялись слабыми понимающими улыбками. — А без других реликвий?.. — спросил Люсьен. — Этот артефакт и сам по себе очень могущественен и опасен, — ответил Верховный. — Никто из нас тогда не постиг одну тайну, то есть, я надеюсь, что не постиг: для того, чтобы активировать реликвию из преисподней, нужно жертвоприношение, а не просто кровь. И раз порезавшись тем кинжалом, очень сложно остановить кровотечение. — Он поднял руку и расстегнул запонки, показывая серебристый шрам на оливковой коже. — Мы все дали кровь для первой попытки ритуала. И тогда я впервые понял, что все не так, как кажется. Рассказал остальным сразу же и зарекся продолжать. Магия смерти. Люсьен помимо воли заинтересовался рассказом. — И что? — Мы согласились прекратить, но я видел взгляд Тремейна. Клинок позволяет ненадолго овладеть способностями другого человека, для этого надо пролить его или ее кровь и использовать в наложении чар. На этой стадии мы с бывшей женой решили, что слишком опасно оставлять артефакты у Тремейна. — То есть Моргана хотела сама ими завладеть, — вставила мисс Мартин. — Как я уже сказал, в то время я понятия не имел о последствиях обращения с силой. — Верховный отступил. — Моргана — мастерица иллюзий и виртуозная обманщица. Она создала копии реликвий и заменила ими подлинники. Тремейн понятия не имел о содеянном, пока не стало слишком поздно и… к тому времени прежний Верховный — сэр Дэвис — прознал о наших экспериментах. Эту часть истории Люсьен знал на зубок: сэр Дэвис прислал убийц-сикарий за Тремейном и Винтером. Их притащили на собрание Ордена в день равноденствия. Сэр Дэвис потребовал, чтобы кто-то из них бросил ему вызов, иначе грозился казнить Моргану. Тремейн заколебался, потому что никогда не сражался с таким сильным колдуном, как предыдущий Верховный. А вот де Винтер тогда был готов ради жены на все. — Когда я занял пост Верховного, Тремейн был в ярости, — пояснил герцог. — Пытался использовать против меня кинжал, и разумеется, даже иллюзии Морганы не скрыли того факта, что я не истекаю кровью, как должно. Тремейн осознал, что мы его обманули, и настаивал на возвращении артефактов. В пылу ссоры я выбросил его за порог дома и потребовал, чтобы он не показывался мне на глаза под страхом смерти. Люсьен провел по витрине пальцами, и отклик чар едва его не ослепил. На мгновение коридор заполнился мерцающими цветами. Герцог словно состоял из зеленых красок — свидетельств грусти, а вот мисс Мартин обволакивала смесь почти отвратительного желтого с серым — символом отчаяния. Люсьен коснулся носа, чтобы посмотреть, не идет ли кровь. Мисс Мартин взяла его за руку, и он тут же ощутил облегчение. Его якорь развеяла сбивающий с ног напор чар, чтобы они не наседали лишь на Люсьена. Он снова смог дышать. — Ты ловец отголосков? — шепнула она. Ловцы ощущали все нити колдовства и умели ими управлять, хотя часто оказывались не в состоянии справиться с потоком. Люсьен не мог рассказать ей правды, поэтому просто пожал плечами. — Предлагаю пройти в тихий уголок, чтобы ты пришел в себя. Что нужно? — вмешался герцог. — Чаша чистой воды, ритуальный кинжал и… — Люк посмотрел на зачарованное стекло, недоумевая, почему чары не поколебались, если витрину при краже открывали и, соответственно, тревожили защиту. — Достаточно будет кусочка бархата с подушки. Талант к предсказанию передавался в его семье по материнской линии. Когда-то матушка была Кассандрой, самой сильной предсказательницей в поколении. И хоть Люсьен не умел видеть будущее, он мог провести поиск на расстоянии и обладал способностью к психометрии — улавливал историю предмета. Герцог и мисс Мартин молчали, пока Люсьен готовился, сидя на полу и выдыхая для успокоения, пока не ощутил все свое тело. Вскоре его окутала пустота, мир погрузился в тишину, и все органы чувств сосредоточились на задаче. Люк взял переданный герцогом ритуальный кинжал, порезал палец, накапал крови в чашу с водой и, погрузив кусочек бархата в получившуюся смесь, прошептал заклинание. Тут же его разум соединился с материей, и видения пошли одно за другим: кинжал, поглаживающие бархат руки, окружающая магия, и еще дальше, к тому, как кто-то спал на подушке, а затем как ее шили… Люсьен попытался оттолкнуть все это, сконцентрировав внимание на том, что случилось на рассвете. «Где ты сейчас?» — спросил он. В ответ ничего, лишь колеблющееся изображение дома Верховного. Тяжело дыша, Люсьен раскрутил моток видения. Ворожба рассеялась, будто ее никогда не было. Все отвлекало: волоски на руках, ясно видимые поры. Пыль, танцевавшая вокруг Верховного, и сам колдун… Уже пробивающаяся после недавнего бритья щетина, тоненький шрам под губой и проблеск серебра в радужках… Люсьен чувствовал, что теперь центром поиска стал сам хозяин дома, и в голове закрутились видения. Женский смех. Детский голос, зовущий маму. Неясное изображение особняка Ретбернов в Кенте, еще до ремонта 1862 года. Люсьен остановил поток и вдруг увидел могилу. Верховный стоял над ней в снегу, грустно читая надпись, высеченную в граните: «В память о сыне, которого я никогда не знал. 1868 г.» Скривившись, Люсьен прижал руку к глазам. Мисс Мартин поспешно задернула занавеси, погружая комнату во тьму. — Что ты видел? — спросила она. Слишком много. Такого с ним прежде не случалось. Обычно он читал лишь предметы, не людей. Последнее — редкая и непредсказуемая способность. Он с усилием опустился в кресло, а желудок взбунтовался, желая извергнуть чересчур сладкий чай мисс Мартин на турецкие ковры Верховного. — Что такое? — Она встала на колени у кресла и сжала руку Люсьена в своей. — Оставь его в покое, Ианта. — Верховный выжал тряпку над чашей с водой и приблизился, оставив трость у стола. Затем распустил плохо завязанный галстук и положил компресс Люсьену на затылок. — Опусти голову и смотри в пол. Зрение вернется в обычные рамки через несколько минут. Откуда ему это известно? Люсьен послушался, слишком устав, чтобы спорить. — Я видел… Боже… — Меня, — мрачно констатировал Верховный. — Образы из моего прошлого. Я заметил краем глаза. Люсьен вскинул голову и тут же пожалел о несдержанности. Верховный снова заставил его наклониться, крепко удерживая затылок. — Меня заверили, что произошел выкидыш, — с тихой горечью прошептал он. — Могила — прощальный подарок от бывшей жены в ответ на угрозу развода. Я увидел только это. — Он заколебался. — Было что-то еще? — Особняк Ретбернов, смех моей матери. — Маленький мальчик звал ее. — А еще я заметил тебя и себя. Верховный перестал давить. — Мне нельзя было видеться с тобой, но твоя мать разрешила одну встречу. — А как же реликвия? Ты ее увидел? — настойчиво спросила мисс Мартин. Нет. Люсьен надеялся, что его дар прорицания не пострадал от того, что с ним сотворили демон и лорд Ретберн. Он ошибался. — Нет. Я увидел лишь дом. — Люсьен искоса посмотрел на Верховного. — Возможно, меня сбивают наложенные на особняк чары. — Не должны, но все возможно, — согласился тот. — Я знаю о предсказаниях лишь то, что рассказала твоя мать. Это ее вотчина, не моя. Плечи мисс Мартин поникли. — Ни следа. Ну что ж, я пошлю за багажом. Нам пора. Мне надо повидаться с Ремингтоном. Поищем там. — Она пожала руку герцога. — Мы найдем кинжал. — Остается лишь надеяться. — Он вытер рот. — Надеюсь до того, как комета исчезнет, — сказал Люсьен, хоть и без той злобы, что испытывал до посещения этого дома. Происходило что-то странное. Герцог пытался увидеть его в детстве? — Надеюсь до того, как пропадет еще одна из двух оставшихся реликвий. Если кто-то затеял призвать высшего демона… — начал Верховный. Больше слов не требовалось. Одно это подстегивало Люсьена выполнить задание. Демон, которого он призвал под влиянием лорда Ретберна, был именно высшим. Что же может натворить злодей вместе с таким созданием? Лондон не выстоит. — Вы знаете, у кого остальные две реликвии? Верховный кивнул, но не поделился сведениями: — Я их предупредил. Люсьен пошатнулся, и мисс Мартин схватила его за руку. Аромат ее соблазнительных духов кружил голову. — Пойдем, у нас нет времени. Отдохнешь в экипаже. — Она обратилась к Верховному: — Мы ведь можем воспользоваться твоей коляской? — Бери все, что угодно. — Он медленно поднялся, сжимая серебряный набалдашник трости, и посмотрел на руку мисс Мартин, что сжимала рукав Люсьена, а потом встретился с ним взглядом: — Береги ее. — Сберегу. — Люк нашел в себе силы для последней колкости: — Мисс Мартин слишком много мне должна, и я собираюсь стребовать с нее все. Под вопросительным взглядом герцога она покраснела, без слов отвечая на невысказанный вопрос. — Удачи, — пожелал Верховный, снова необъяснимо дернув бровью, и Люсьен не понял, обратился ли он к мисс Мартин или пожелал успеха в поисках им обоим.