Глухая тишина сильно отличалась от шума улиц. Люсьен последовал за мисс Я-заставлю-тебя-умолять, зная, что не соблюдает дистанцию. Их пари стало для него неожиданностью. Он уставился нахалке в затылок. В ней, оказывается, крылась сногсшибательная соблазнительность, хотя вот так, глядя в эти нарочито наивные очи, и не подумаешь. Сегодня… Сегодня Люсьен снова ощутит ее чувственную натуру, хотя она вся будто закрылась, застегнувшись на все пуговицы. Она упомянула о сладости мести, и он с нетерпением ждал возможности проверить ее слова на практике. Раздался громкий треск, и на сцене взорвался столб дыма и искр. Люк, не думая, сбил Ианту с ног, закрыв их обоих щитом. Медный браслет на руке похолодел от струившейся через него магии. Защитный браслет — один из первых сделанных им самим артефактов. Какое же облегчение, что он все еще работает. — Ретберн! — воскликнула Ианта. Он поднял голову, чувствуя, как в голове звенит гулкая тишина. Из дыма шагнул мужчина в кроваво-красном шарфе, рубашке, черном шелковом сюртуке и безукоризненно отглаженных брюках в тонкую полоску. — Он обожает эффектные появления, — прошептала Ианта, пытаясь освободиться. Тут Люсьен понял, что придавил ее к полу. — Как будто другие этого не любят! — крикнул мужчина со сцены на весь театр. — Вы уже закончили лапать мою помощницу? Встав, Люсьен протянул ей руку. — Даже не начинал. Ианта покраснела от намека. — Реми, познакомься с Люсьеном Деверо, графом Ретберном. Ретберн — это Ремингтон Кросс, великий чародей. — Приятно познакомиться, — безэмоционально ответил Кросс. Теперь Люсьен узнал человека с афиш, хотя рисованное изображение ему льстило. На деле проницательные черные глаза и орлиный нос казались скорее хищными, а не симпатичными. Однако нельзя было отрицать потрясающую харизму артиста. Люк понял, что имеет дело с мастером-чародеем, хотя никогда не встречал Кросса на собраниях Ордена, а на его пальцах не было колец, указывающих на статус. — Взаимно. — Я уже не твоя помощница, Реми, — с нежностью сказала Ианта, наконец поднявшись. — Помнишь? Уже три месяца как. Да и Ретберн не лапал меня, он… — Я решил, что на нас напали, — нахмурился Люк. — Сколько? — Кросс пересек сцену и спустился по лестнице. — О чем ты? — уточнила Ианта. — Сколько мне заплатить, чтобы ты вернулась? — Аннабель играет не хуже меня. Радуйся, что кто-то еще готов с тобой мириться. — Да, но ей не хватает твоего шарма. — Кросс поцеловал ей руку, будто Люка вовсе не было рядом. — У нее нет моего выдающегося декольте, — парировала Ианта. — Ты знаешь, почему я перестала выступать, и причины не поменялись. Они молча переглянулись. — Ха, — фыркнул Кросс, — респектабельность всего лишь иллюзия. — Не для меня. К тому же я занята. Чтобы сдать экзамены на следующий уровень, нужно учиться, а еще я исполняю обязанности сенешаля Дрейка. — И будто поставив точку, она прижалась губами к гладкой щеке Кросса и криво улыбнулась. — Я тоже по тебе скучаю, Реми. — Ты пришла повидаться? — Увы, дело не в этом. Как ни странно, говорила Ианта с искренним сожалением, а ведь Люсьен никак не мог разглядеть, в чем же привлекательность этого «великого чародея». — Как там щенок де Винтер? — Неплохо. — Проблемы? — Что-то затевается. — Она взяла Кросса под руку. — Мне надо поговорить с тобой наедине. Ретберн, пойдешь с нами или посторожишь театр? — Ни за что не пропущу, — ответил Люк и направился вслед за ними за кулисы в личные апартаменты Кросса. — Ну? — спросил артист, налив им всем немного виски. — Что привело вас к моему порогу? — К сожалению, плохие вести. — Ианта бросила красивую шляпку на кресло и с серьезным видом взяла стакан. — Виски? — предложил Кросс Люсьену. Тот согласился, а потом принюхался к янтарной жидкости, одновременно разглядывая комнату с разной бутафорией. В углу стоял саркофаг, разрисованный под артефакт из Древнего Египта. Люсьен подошел к декорации, и газовая лампа отбросила тень на стену. На полках пылилось множество предметов: маленький портрет мужчины в одежде времен Тюдоров, набор драгоценных камней и змея, так похожая на живую… — Не прикасайся. Люк застыл с вытянутой рукой и посмотрел Кроссу в глаза. Что-то в нем ему не нравилось. — Ни к чему не прикасайтесь, — добавил Кросс, наливая себе еще глоток из бутылки. — Никогда не знаешь, что может тебя укусить. Люсьен уставился на безжизненную статую кобры. На ее коже черными чернилами (хотелось верить, что чернилами) были небрежно нацарапаны символы. Внезапно показалось, будто она пошевелилась, а камень во лбу засиял. — Тут есть чары, но они мне незнакомы, — сказал Люк, небрежно сунув руки в карманы штанов. — Индийская магия. Наги, — пояснил Кросс, словно читал лекцию. — Защищает от ракшасов. — Индийских злых духов. — В общем, да. — Блеснув глазами, он поднес стакан к губам. — Я коллекционирую реликвии и артефакты. — Вот поэтому я и пришла к тебе, — вмешалась Ианта до того, как Кросс успел продолжить. — Надо выяснить, кто бы мог купить пропавшую реликвию или заказать кражу. Ты занимаешься темными искусствами и должен знать. — Давненько я не ввязывался в дела Ордена, — фыркнул он, хотя явно заинтересовался. — Что за реликвия? Она не ответила. Кросс нахмурился: — Зависит от самого предмета, но если он связан с темными искусствами, я бы назвал Магнуса Кокрейна, лорда Тремейна, леди Эстер Ламберт и не такого уж достопочтенного мистера Элайджу Хорроуэя. Если вам нужна лишь информация, лучше сначала поговорите с леди Эберхард. Подергайте тигра за усы, прежде чем сунуть голову в яму со змеями. У нее потрясающая коллекция, и она явно знает, с кем можно связаться. А потом загляните за сведениями на черный рынок Кокрейна. Леди Эберхард. Даже Люсьен вскинул бровь. Подергать тигра за усы — это мягко сказано. В списке ставленников Ордена, с которыми Люк не желал связываться, было и имя этой леди. Но все же… — Я думал, что Хорроуэй покойник. — Поговаривают, что да. Он ведь изучает замогильное искусство. Шутка подмастерьев. В Ордене процветало три разновидности магии: светлая, темная и серая. Светом занимались в основном целители, астрономы и предсказатели. Люсьен благодаря своим пророческим талантам генетически был предрасположен к свету, а Ианта посвятила себя серой магии, судя по кольцам с гематитом на ее руках. К этой категории принадлежало большинство чародеев, учитывая широкий спектр их талантов. Те, кто занимался темным искусством, не всегда сеяли зло, но лично Люк считал, что большинство подобных адептов нарушают границы дозволенного. Именно темная магия питает жажду власти. Часто они становились сильными чародеями, пусть и не всегда. Самым темным колдовством была некромантия, и Верховному пришлось придумать особые правила по использованию замогильных чар. Некроманты редко отличались психическим здоровьем, и их мотивы нельзя назвать невинными, а Элайджа Хорроуэй считался самым сильным местным некромантом. — Я полагал, что невозможно победить смерть, — заметил Люсьен. — Некоторые все еще пытаются. — В глазах Кросса появилось непонятное выражение. — Неоспоримая истина, что человек, увлеченный властью и загадками, всегда постарается остановить Смерть. — И это ничем хорошим не заканчивается, — пробурчала Ианта. — Человек не должен жить вечно. Они с Кроссом переглянулись. — Нет, не должен, — кивнул он. — Значит, реликвия пропала, и на ее поиски Дрейк отправил свою правую руку. И какая? Обруч Рассветной звезды? Пентаграмма Мерлина? Алтарный кинжал?.. Наверное, Ианта выдала себя выражением лица. — Вот как… значит, кинжал? — Реми, — предупреждающе произнесла она. Не обращая внимания на их перепалку, Люсьен снова уставился на миниатюрный портрет. В нем было что-то знакомое. Люк потянулся к изображению и, нахмурившись, сдул с него пыль. Ну разумеется. На портрете был изображен Ремингтон Кросс, а психометрия Люка уже заработала, погрузив его в видения. Свежая краска, итальянское поместье, спелый виноград, художник в наряде эпохи Ренессанса. Вот мастер лизнул кисточку, вот красавица блондинка открыла подарок и увидела миниатюру, затем кровь, тьма, ревность и смерть… Люсьен ахнул и едва не выронил портрет. Ему было более трехсот лет, а Кросс не выглядел ни на день старше. Как?.. Люк резко вскинул голову и встретился с ним взглядом. — Это никогда ничем хорошим не заканчивается, — тихо повторил Кросс и повернулся к Ианте. — Если буду нужен, ты знаешь, где меня найти.